Мышь - Филиппов Иван. Страница 51

Расул запнулся и покраснел под повязкой. Начиная говорить, он не продумал мысль до конца, а ведь если он предлагает Асе жить вместе, значит, он что, предлагает ей быть его женой? Для двух дней отношений предложение довольно радикальное. Или он намекает Асе, что он бы хотел чего-то большего, чем только поцелуй? Он, несомненно, этого хотел, но стоило ли об этом говорить так открыто?

Но Ася, казалось, случайной двусмысленности не заметила.

— Я как-то не собиралась быть пока ни чьей мамой. — Она на секунду задумалась, и только потом продолжила. — С другой стороны, выживать в зомби-апокалипсисе я тоже не планировала.

Ася посмотрела на Расула, потом на дорогу, которую ещё предстояло пройти — заваленную телами, брошенными и сгоревшими машинами, — и продолжила:

— Ну хорошо, если зомби победили, будем с тобой в лесу в шалаше её воспитывать, а если нет? Если цивилизация где-то осталась, то что? В детский дом отдадим?

— Нет, конечно!

— А что тогда?

— Про это я ещё не подумал.

Честно говоря, Ася и сама об альтернативах пока не думала. Но мысль о том, что на ней теперь лежит ответственность за маленького живого человека, захватила её полностью, и что делать с этой ответственностью и этим человеком, если ещё совсем недавно ты строил совершенно автономную жизнь, ей было решительно непонятно.

Они двинулись дальше. Идти было жарко и тяжело. Расул хотел, чтобы сегодня они дошли до МКАДа, но даже в обычных обстоятельствах и с комфортной температурой это многокилометровая «прогулка», а сейчас, по жаре, в костюме, с Ульяной… Они опять шли в тишине, но в этот раз — чтобы экономить силы.

Слева от них сверкал на солнце огромный памятник космонавтам. Когда Ася в первый раз приехала в Москву — давно, ещё маленькой девочкой — она спросила у папы «а это что, горка?» Смешно. Давно это было, в какой-то странной прошлой жизни. С дороги было плохо видно, но на территории ВДНХ что-то горело.

Им пришлось свернуть, Расул категорически отказывался спускаться в тоннель — тоннель был замкнутым пространством, там могли быть заражённые, там сложнее контролировать ситуацию и, если что, убежать. Ася расстроилась, она надеялась в тоннеле хоть ненадолго спрятаться от палящего солнца. В конце концов они договорились о компромиссном решении: сегодня не гнать, пройти ещё немного и попробовать найти место, где они смогут укрыться на ночлег. Поесть. Сходить в туалет наконец спокойно. Ася смутно помнила, что где-то впереди есть «Макдональдс» — вот это был бы отличный вариант!

Но когда они вышли на мост, сразу за которым и стоял желанный «мак», они увидели, что ресторан сгорел. Нервы у Аси начинали сдавать.

— Да вашу мать, ну можно нам хоть где-то повезёт!

— Нам много где повезло, мы вообще-то с тобой живы до сих пор.

— Ну да, но так в «мак» хотелось…

— Вон, рядом заправка BP, там кафе обычно бывают. Давай проверим.

Расул двинулся вперёд, но затылком почувствовал, что Ася за ним не пошла. Он обернулся. Ася заворожённо смотрела куда-то вдаль. Туда, где на горизонте появились и стремительно к ним приближались две сверкающие точки.

— Смотри! Самолёт!

Расул резко повернулся. Самолёт, а точнее два самолёта, были от них ещё далеко. Он вгляделся: оба летели очень быстро и очень низко. Так низко вообще-то самолётам летать не положено, но ни Расул, ни Ася об этом сейчас не думали — сам факт того, что самолёты всё ещё летают, внушал надежду! Значит, цивилизация ещё не совсем умерла! Значит, кто-то ещё есть! Кто-то борется!

— Это военные! — Прохрипел Расул. — Военные самолёты!

В подтверждение его слов откуда-то спереди раздались звуки взрывов. Взрывы были далеко, но спутать их нельзя было ни с чем.

— Они бомбят заражённых!

Вслед за первым самолётом от бомб избавился и второй. Раз. Два. Три. Последовали громкие звуки взрывов. Судя по всему, самолёты бомбили что-то в районе МКАД. С чудовищным рёвом они пролетели над Асей и Расулом и ушли куда-то вверх и вправо. Самолёты летели так низко, что Расул был уверен — их увидели, их заметили. Но хорошо ли это?

От громкого звука Ульяна заплакала, и Ася начала её утешать. Расул стоял рядом и смотрел вслед улетающим самолётам.

— Я, когда маленьким был, лётчиком хотел стать. Военным. Папа с братьями смотрели на «видике» фильм американский — «Топ Ган» — я вот так хотел, как Том Круз быть.

— Это ты к чему?

— В смысле, я в самолётах понимаю. В военных. Это Су-24. «Ведущий» и «ведомый»: первый самолёт сначала бомбы сбрасывает, а второй контролирует…

Уля наконец взяла пустышку и замолчала, а Ася повернулась к Расулу.

— Да какая разница, что за самолёты, главное, что с них бомбы падают! Мы же в ту сторону идём! Я вообще не хочу под бомбы, а ты?

— И я. Но между бомбами и заражёнными я, пожалуй, выберу бомбы. От них хотя бы понятно, как укрыться.

У Аси сейчас не было сил спорить. Она замотала головой, показывая, что разговор сейчас окончен, но будет продолжен при первой возможности, и пошла в сторону заправки, которая оказалась полна заражёнными.

Ася наконец поняла, зачем Расулу был нужен второй автомат: когда они подошли поближе, Расул начал методично отстреливать заражённых, и когда в первом автомате кончились патроны, он одним движением руки снял с плеча второй и продолжил стрелять. Выглядело это максимально эффектно, и Ася подумала, что, может быть, Томом Крузом у Расула стать и не вышло, но зато Рембо из него получился отличный.

Глава 13

Лев Семёнович не понимал, что происходит. Он не понимал, куда делись его люди. Не понимал, как ему выбраться из машины, в которой он был заперт уже несколько дней. Не понимал, как его уютная и счастливая собачья жизнь вдруг сжалась до пары квадратных метров унизительного ужаса.

Лев был любимой, зацелованной собакой. У него был собственный диван, собственная лежанка, своя миска, своя прогулочная площадка, на которой он разрешал гулять и другим собакам. У него были свои люди — Катя и Ваня, которые жили в его доме и заботились о нём. Лёвин диван стоял в гостиной таким образом, чтобы если Ваня и Катя смотрели вечером сериал и кто-то из них вставал — сходить в туалет или на кухню за вином,— то они непременно по пути погладили бы его или поцеловали.

Ваня работал из офиса, и иногда, когда он приходил вечером домой, от него пахло другими собаками, но Лев не сердился. Большую часть времени они с Катей жили вместе: днём она выходила со Львом на трёхчасовые прогулки, во время которых Лев скакал на собачьей площадке с друзьями, а Катя сидела на лавочке с ноутбуком и работала. Каждое третье воскресенье месяца он ездил с Катей, а иногда и с Ваней, к грумеру, которая мыла его в ванной со специальным шампунем, вычёсывала его длинную шерсть. По возвращении домой Лев Семёнович чувствовал себя не только самой любимой, но и самой красивой собакой на свете.

Когда Ваня возвращался из коротких командировок, они с Катей ездили встречать его на вокзал. Лёве нравились эти поездки, ведь когда он был с Катей в машине вдвоём, ему разрешали ехать спереди на пассажирском сиденье. Если погода позволяла, Катя немного опускала стекло, и Лёва улыбался миру со своего места. Ну или лаял на других собак.

Но в этот раз всё было иначе. Катя волновалась. Он старался её успокоить, ластился к ней, клал голову на колени, но Катя отталкивала его и волновалась дальше. Она чуть было не забыла его на парковке. Забыла бы, если б Лёва громко не залаял.

Когда они оказались у вокзала, Катя выскочила из машины. Чуть оставила приоткрытой окно с Лёвиной стороны. Оставила ключи в зажигании. Никогда прежде она так не делала, и Лёва заволновался. Даже немного зарычал ей вслед.

А потом начались взрывы. И побежали какие-то люди. Они бежали и кричали так страшно, что Лев спрятался под сиденье и сидел там, тихонько поскуливая. Он описался от страха, и ему было ужасно стыдно, что Катя расстроится и рассердится на него, когда вернётся. Но Катя не возвращалась. В машине работал кондиционер, и сначала ему не было жарко.