Шах и мат - Хейзелвуд Эли. Страница 50

– Ты этого не хочешь? – спрашивает Нолан.

– Нет. В смысле да. В смысле, я не не хочу этого. Но… мы только что поцеловались, и тебя это как будто совсем не удивляет и…

Он пожимает плечами:

– Так и есть.

– То есть?

– Я знал уже много месяцев назад, что хочу этого, Мэллори. Возможно, понял в тот день, когда мы с тобой сыграли в первый раз.

Я сглатываю:

– Не понимаю.

Нолан подходит ко мне вплотную. За два шага он оказывается рядом, и по какой-то необъяснимой причине меня трясет. Внутри землетрясение небольшой магнитуды, будто кто-то опрокинул на доске два десятка королей. Нолан вновь обхватывает мое лицо ладонями.

– Я здесь, Мэллори. Ничего плохого не случится. Позволь себе хотеть этого, потому что это у тебя уже есть. У тебя есть я.

О боже. Боже, боже, боже. Я начинаю дрожать еще сильнее.

– Я… Мы… Мы будем трахаться?

Я специально пытаюсь смутить его этим словом, но он по-прежнему невозмутим.

– Нет. Мы будем спать.

Мы ложимся на кровать, и каким-то чудом в этом нет ничего неловкого. На мне легинсы, хлопковая футболка и никаких украшений, так что вполне удобно. Не потому, что моя голова покоится у Нолана на груди, а его ноги переплетены с моими и я чувствую его ровное сердцебиение, похожее на мерное тиканье часов.

– Я не успела умыться, – говорю я. Меня все еще потряхивает, хотя и не так сильно. Я буквально сама не своя.

– Ничего страшного. В девятнадцатом году в Коимбре победил Антонов.

У меня вылетает нервный смешок.

– Я… Не думаю, что смогу уснуть.

– Хочешь, расскажу тебе сказку на ночь? – Рука Нолана мягко проходится по моим волосам на затылке. – Она называется «Полгар против Ананда, 1999 год» и начинается с е4–с5.

Я издаю стон. Но затем с улыбкой спрашиваю:

– И что потом?

– Конь на f3. d6. d4.

– М-м-м.

– Ага.

– И что потом?

– Сначала черная пешка съедает белую на d4, затем белый конь съедает черную пешку на том же поле. Конь на f6. Конь на c3…

Я засыпаю на середине игры – во второй раз в жизни в чьих-то объятиях. Во второй раз в жизни в объятиях Нолана Сойера.

Глава 21

К трем часам следующего дня Нолан не сказал мне больше пятнадцати слов.

«Зачем он пошел конем на a5?»

«Мог бы пожертвовать королевой».

И мое любимое: «Я пойду за маффином – тебе принести?»

Возможно, предыдущая ночь была галлюцинацией. Возможно, наш поцелуй мне приснился. Я проснулась в полном одиночестве, на прикроватном столике дымилась кружка со свежим кофе. Возможно, мне не помешает провериться у…

– Что ты думаешь, Мэл? – спрашивает Тану. Судя по интонации, вопрос она задает не в первый раз.

– О чем?

– Об этой позиции. Что бы ты сделала?

Я бросаю взгляд на доску. Мы анализируем одну из прошлогодних партий Коха. Ну, остальные анализируют. Я витаю в облаках.

– Слабая. Ферзевый фланг практически не защищен.

– Ага, Нолан сказал то же самое.

Подняв на него глаза, я моментально заливаюсь краской. Судя по всему, теперь я такая – переживаю, что какой-то рандомный чувак, с которым я даже не спала, потерял ко мне интерес, потому что у меня в голове каша, я ворочаюсь, когда сплю, а мое утреннее дыхание не ароматнее мусорки за рыбным рестораном.

Все это пока для меня неисследованная территория. Совершенно новая галактика. Я и так привыкла волноваться, что мама, Дарси, Сабрина и Истон думают обо мне. Еще один человек в этот список не влезет.

– Ты согласна, Гринлиф? – спрашивает Эмиль.

Дерьмо.

– Прости, с чем?

– С тем, что сказал Нолан.

Выражение лица Нолана непроницаемо.

– Он слишком поздно сделал рокировку, – повторяет он.

Я вновь окидываю доску взглядом.

– Ну, или ему не надо было делать рокировку в принципе, – произношу я, притворяясь, что ни капельки не взволнована.

– Кох такой нестабильный. – Эмиль потирает виски. – Как можно в одной партии совершать такие идиотские ошибки, а в другой – выдавать шедевры, как в партии против Гринлиф? У него как будто раздвоение личности.

– И какая личность будет играть в Италии? – спрашивает Тану.

Никто не отвечает. Нолан смотрит в пустоту, а я тем временем совершенно неприличным образом пялюсь на него.

Мы анализируем эндшпили Коха до позднего вечера. Когда Нолан и Эмиль наконец встают, чтобы приготовить ужин, солнце уже несколько часов как скрылось за горизонтом.

– Ты здесь до конца января? – спрашивает Тану низким голосом.

Парни в это время спорят, когда нужно бросать макароны в воду: до или после закипания. (Нолан: «Какая разница? Так быстрее». Эмиль: «Ты – и я особенно хочу это подчеркнуть – неотесанный крестьянин».)

– Такой был план. А ты нет?

– Только до начала семестра.

– Оу, – я думаю о том, что мы с Ноланом останемся совсем одни в этом доме. – Оу.

– Конечно, Дефне приедет и поможет, когда нас не будет, – продолжает Тану.

Я хмурюсь. Дефне одобрила мой статус секунданта Нолана, потому что считает, что это отличная практика, но…

– Я не знала, что они так близки.

– О, они еще как близки. Их обоих тренировал дедушка Нолана до того, как… ну, понимаешь. Но ты все равно будешь нужна Нолану. Он не показывает, но непредсказуемость Коха пугает его до чертиков. Ему нужно, чтобы рядом был кто-то, кому не все равно. Такой человек, как ты, понимаешь?

О боже.

– Тану, мы с Ноланом… – Я трясу головой и придвигаюсь ближе, балансируя на краешке стула. – В смысле, возможно, мы близки с ним в каком-то смысле, но мы точно не вместе.

– О, отношения – странная штука, я в курсе, – Тану ободряюще улыбается. – Мы с Эмилем технически тоже не вместе, потому что… ну. Не то чтобы он меня заслуживает, но отношения на расстоянии – отстой. Нолан же просто без ума от тебя.

– Все… – Я мотаю головой. – Все сложно.

Она смеется, и в этом смехе одновременно кроются смущение и восхищение.

– Что ж, я не в курсе, что между вами происходит, но я ни с кем не видела его таким спокойным и счастливым, как с тобой.

Я открываю рот, чтобы ответить, но внезапно появившийся Эмиль опережает меня:

– Эй, ребята, не хотите сыграть два на два? Нас четверо, так что отлично делимся на две команды.

Я быстро прикидываю возможные расстановки. Я буду или против Нолана, или…

– Чур я с Мэллори! – кричит он из кухни.

Тану многозначительно выгибает брови, и я закрываю глаза. Несколько секунд спустя, когда Нолан возвращается с кухни, они все еще закрыты. Вместо того чтобы сесть на свободное место, он как ни в чем не бывало садится между мной и спинкой моего стула.

Я едва могу дышать. Нолан большой и всегда занимает много места, поэтому так не пойдет. Я могу упасть.

Хотя здесь, почти у него на коленях, со мной все будет в порядке. Одной рукой он расставляет черные фигуры, другая покоится у меня на животе. Его движения такие же, как прошлой ночью, – уверенные, успокаивающие. Мне нравятся его прикосновения. А еще больше запах его кожи. Брови Тану взлетают, и Эмиль ходит пешкой на d4, словно не заметив, что я сижу между бедер его лучшего друга.

– Хочешь пойти первой? – шепчет Нолан, губами касаясь моего уха.

Меня пробирает дрожь. Затем я киваю, чувствуя, как волосами прохожусь по его подбородку. Моя кожа горит, и я слишком взволнована, чтобы трезво мыслить, поэтому делаю ход особо не задумываясь.

Конь на f6.

И только когда Нолан издает стон и зубами вгрызается в мочку моего уха, я вспоминаю, как он ненавидит защиту Грюнфельда.

Из пяти партий мы с Ноланом выигрываем четыре, и это моя вина. Оставленная без защиты королева.

– Вот это… ход, – говорит Тану, передвигая коня, и Нолан хрипит позади меня, а затем прячет лицо в изгибе моей шеи, как будто больше не в силах смотреть на то, что я тут устроила.