Отражения нашего дома - Заргарпур Диба. Страница 8

Улучить момент и присмотреться? Или сразу бежать?

– Чего ты хочешь? Ослепить меня? – Он разворачивается. Мы встречаемся взглядами. Я не успеваю закрыть разинутый рот.

О боже мой.

Только этого не хватало.

Какая-то дурацкая шутка.

Не может быть…

– Соседушка, почему ты вечно придумываешь новые способы помучить меня? – Сэм, потирая лицо, растягивает губы в полуулыбке. Он так вспотел, что футболка стала почти прозрачной.

От неожиданности я вытворяю то, что сделала бы на моем месте любая девчонка, внезапно столкнувшаяся со своим бывшим другом детства. Швыряю ему в лицо пыльные перчатки и визжу:

– У тебя совесть есть? Тут люди работают!

– Ты о чем? – озадаченно спрашивает Сэм и стряхивает перчатки.

– Я не могу так работать. – Я немедленно меняю курс.

– С твоих перчаток мне что-то в глаз попало!

– Вот и хорошо! – кричу я, не оборачиваясь.

Стискиваю кулаки и перевожу дух только тогда, когда впереди снова показывается кухня. Отчасти радуюсь победе, словно зарубила демона, терзавшего меня много лет. Но где-то в глубине души другая моя частичка, еще помнящая о хороших манерах, немного огорчается.

Хочу повернуть назад и извиниться.

Но вдруг слышу топот маленьких ног.

Что это? Детский плач?

Выглядываю в другой коридор (до чего же здесь много коридоров!) – тот самый, что ведет к бару с тараканами. Стены здесь без окон, и свет достает только до середины прохода. Поправляю очки на носу, прищуриваюсь…

И вижу мелькнувшую тень.

Темные волосы. Девочка в цветастом платье. Исчезает за углом.

– Эй! – Я бегу по коридору и влетаю в пустой обеденный зал.

Опять мелькает тень, теперь уже слева. Бегу за ней, окликая на ходу.

Она сворачивает, на сей раз в дверь. Я сжимаюсь, думая, что она врежется лицом в створку, но нет.

Она проходит прямо сквозь закрытую дверь и, смеясь, ныряет в подвал.

У меня волосы встают дыбом от страха. Я умерла, и ничто уже не оживит мое бренное тело. Отступаю на шаг, еще на один.

«Свет сердца моего, танцуй». Голос рождается где-то глубоко внутри меня, отдается эхом и словно физически тянет меня за руку. Зов, перед которым я не могу устоять. Ноги сами собой движутся вперед, а разум кричит: «Вот тебе и пришел конец!» Но тело не слушается, оно уже мне не принадлежит.

Я спускаюсь в подвал.

Глава 5

Я наблюдала этот момент сотни раз.

В фильме ужасов девчонка наивно открывает дверь, ведущую в бездну вечной тьмы. Окликает кого-то и, невзирая на все предостерегающие знаки, не слыша криков зрителей «Не ходи туда!», – идет.

Эта девчонка – я.

Первое, что меня встречает, – это волна сырости и затхлый запах плесени. Второе – темнота, в которой запросто может скрываться убийца.

Я нажимаю на выключатель, и под потолком, потрескивая и мигая, загорается единственная лампочка. Она насмешливо покачивается и выхватывает из тьмы густую паутину под потолком. В подвале словно застыл краткий миг, оторванный от потока времени. Похоже, последние владельцы так и не удосужились собрать свои вещи – просто в один прекрасный день ушли и больше не вернулись.

Интересно, как все выглядело, когда тут жила биби.

На потертом радужном ковре рассыпаны старые детальки лего и мелкие гоночные машинки. Весь угол занимает гигантский плюшевый медведь. Тоскует древний телевизор, два дивана, обитых потрескавшейся кожей, и…

Краем глаза вижу мелькнувшую фигурку. Очки запотевают – честное слово, температура внезапно упала градусов на тридцать. По шее ползут мурашки. Отшатываюсь, теряю равновесие и с грохотом скатываюсь по лестнице.

Затылок раскалывается от боли. Открываю глаза и вижу мутную тьму. Очки свалились и пропали. Только бы не разбить камеру. Взад-вперед качается яркий круг света, на меня с любопытством взирает пара тонущих в тумане глаз.

Я вскрикиваю, лихорадочно отползаю на корточках и упираюсь в заднюю стену. К губам прилипает нитка паутины. Какая гадость.

– Отстань от меня! – Я замахиваюсь, но рука хватает только пустоту.

Смутный силуэт приближается. Я крепко зажмуриваюсь, вознося Господу все молитвы, какие знаю, умоляя простить меня за мои грехи и за то, что изводила мадар и игнорировала падара, обещая, что буду вести себя совсем по-другому, лишь бы все это миновало.

– Ты очки уронила, – спокойно произносит детский голос.

Надо открыть глаза и посмотреть, не послышалось ли мне. Прищурившись, смутно различаю свои очки. Хватаю их и надеваю. По одной из линз тонкой паутинкой протянулась трещина.

Передо мной стоит маленькая девочка с черными волосами до плеч. И она, похоже, отнюдь не рада меня видеть.

Лоб девочки хмурится, маленькие ручки сжимаются в кулачки.

– Почему ты за мной ходишь по пятам?

– Я… – Ответ кажется таким очевидным. – Потому что не дело тебе играть на стройке и пугать рабочих. – Я вытираю ладони о майку, радуясь, что в конце этого страшного пути мне встретился маленький ребенок, а не психованный убийца.

– Это мой дом. – Девочка в платье с подсолнухами храбро делает шаг вперед. Ее оранжевая туфелька наступает в кучу пыли, но нога просто проходит насквозь, ничего не потревожив. – Я тут живу. А ты чужая, и айя всегда говорит мне заманивать чужаков в подвал и бежать наверх.

– Хочешь сказать, ты меня сюда заманила? Нарочно? – Спина болит. – А ведь я могла сильно ушибиться.

– Я не виновата, что стариков так легко перехитрить. – Она победно улыбается, но улыбка не касается глаз. – И лучше пусть ушибется чужой человек, чем я.

– Погоди-ка. – В словах этой малышки явно что-то не так. – Говоришь, ты тут живешь?

Но подвал лежит в руинах. Ее слова никак не могут быть правдой. Здесь так сильно воняет плесенью. Наверняка тут притаилась какая-нибудь страшная инфекция, поражающая легкие. Приподнимаюсь, морщась от боли. Джинсы порвались, локоть, кажется, оцарапан до крови.

– Да, а тебе-то что? – Видя, что я встаю, она подскакивает. – Не шевелись, а то!..

– Неужели не чувствуешь запаха? Не видишь, что тут все в пыли и бегают тараканы?

– Хочешь сказать, что айя грязнуля? Ты, похоже, головой стукнулась сильнее, чем я думала.

Хоть девчонка и старается держаться нахально, я замечаю, каким взглядом она обводит подвал. Словно в чем-то не уверена. Стоит прямо под качающейся лампой. И свет лампы как-то странно… пронизывает ее насквозь.

У меня язык прилипает к гортани. Горло сковывает ледяной холод.

– Я тебе не сделаю ничего плохого. Просто хочу найти ответы. – Медленно делаю один шаг к ней. – Кто такая айя? Давай попробуем ее найти. – Я всматриваюсь в лицо девочки, но перед глазами встает загадочный взгляд биби, и душа уходит в пятки. – Давай вместе пойдем наверх, отыщем кого-нибудь из взрослых и все выясним…

Хвать! Тянусь к ней, но девчонка проворна на ногу.

– Отстань! – кричит она и бросается бежать. Но не успевает.

В суматохе у меня из кармана вываливается фотография.

– Малышка, я тебе помочь хочу… – Пальцы сжимаются на ее худенькой руке. Едва я прикасаюсь к ней, как меня окутывает волна ледяного страха. И печали. Печали, какой я до сих пор не ведала.

Она мучительна. Завладевает мною. Холод нарастает льдинка за льдинкой, поднимается по рукам, застревает у горла. Хочу закричать, но легкие пылают, будто я тону. Кажется, в мире не осталось ни грамма воздуха. Вспыхивает яркий свет, мерцает, трепещет, разливаясь под одинокой качающейся лампочкой, и вот уже подвал становится совсем иным. Воздух теплеет, в углу работает телевизор, на новых диванах разложены одеяла и подушки, аккуратные коробки полны игрушек, и девочка здесь абсолютно на своем месте. Словно я перенеслась на сорок лет назад.

Что за чертовщина?

Как только девчонка вырывает руку, иллюзия развеивается. Я снова в сыром подвале. Лампочка раскачивается все быстрее, и с каждым взмахом я вижу эту картину.

Девочка смотрит на снимок, тяжело дыша, ее грудь вздымается и опадает. На вид как живая – пока на нее не падает свет. В его лучах она кажется сотканной из звездной пыли. Искристая и прозрачная, словно застывшее мгновение.