Дядя самых честных правил 7 (СИ) - Горбов Александр Михайлович. Страница 2

Убрав опустевшие тарелки, старик принёс самовар, и мы принялись чаёвничать под неспешный разговор.

— Хлопок, Иван абый, из Бухары я везу хлопок, ткани, украшения, — по-русски Баязитов говорил чисто, совершенно без акцента. — Иногда оружие, если есть на него заказы. А туда везу мёд, замки, сталь, иногда порох. Целые караваны отправляем, по двести, триста верблюдов.

— Ого!

— Не в одиночку, — вздохнул купец, — по десять, иногда двадцать купцов собираемся, нанимаем охрану и едем. Три месяца в одну сторону, три в другую, там ещё два месяца, пока расторгуемся. А по дороге так и норовят ограбить. Возле Самарканда на нас однажды напали сорок разбойников во главе со знаменитым Ходжи-Бабой. И что бы вы думали? Наша охрана просто разбежалась! А этот Ходжи-Баба, да сгорит он в адском пламени, стал ездить вдоль верблюдов и с криком «Сезам, откройся» вспарывал мешки с товаром. Хорошо, что нам повезло и появилась стража.

— Поймали этого разбойника?

— Куда там! Эти сорок шакалов похватали часть товара и умчались прочь.

— Соболезную.

— Не стоит: до моих верблюдов, — Баязитов улыбнулся, — они не успели добраться.

Васька всё это время сидел тихо, в разговор не вмешивался и вовсю уминал сладости с большого блюда.

— Уважаемый Назир абый, — я взял на вооружение огрское вежливое обращение, — хотел у вас спросить. На комоде я заметил старую серебряную табличку. Откуда она? Никогда не видел символов, что на ней изображены.

— О, Иван абый, вы умеете задавать интересные вопросы! — купец аж расцвёл от моих слов. — Это не просто табличка, это самая настоящая пайцза хана Чингиса.

— Неужели? Откуда у вас такая удивительная редкость?

— Мой дед говорил, что его дед рассказывал, а тому передал его дед, что эта пайцза прародителя моего рода. По преданию, он был внуком хана Чингиса от одного из многочисленных его сыновей от младших наложниц. Дослужившись до тысячника, он пришёл в эту землю вместе с дядей Джучи и остался здесь жить.

— Какая потрясающая история! Разрешите мне взглянуть на пайцзу?

— Конечно, Иван абый, как я могу отказать вам.

Я подошёл к комоду и принялся разглядывать потемневшую от времени пластинку. Надпись шла на ней вертикально, столбиком, а буквы были совершенно незнакомые. Интересно бы скопировать их, а потом найти специалиста по восточным языкам и перевести.

Во мне насмешливо фыркнул Анубис. Талант вынырнул из глубины, посмотрел на пайцзу моими глазами, и тут же буквы странного алфавита сложились в осмысленный текст.

«Повелением Вечного неба. Указ хана Узбека. Человек, который не покорится, виновен и должен умереть»

Вот те на! Это вовсе не пайцза сотника, а обычный указ, да ещё и гораздо более позднего времени. Похоже, легенда уважаемого хозяина — выдумка от первого до последнего слова. Но я не стал говорить этого вслух, а поблагодарил за возможность увидеть старинную вещь и сел обратно за стол.

В комнату вошёл старик-слуга и что-то сказал по огрски.

— Ай, Иван абый, извините, но приехал человек по торговым делам.

— Всё понимаю, Назир абый, — я приложил правую руку к сердцу, — не нужно извинений. Спасибо за ужин, за чай, за интересный разговор. Мы ляжем спать, чтобы не мешать вашим делам.

Пока мы с ним расшаркивались, в столовую вошёл орк в дорожной купеческой одежде. Я только моргнул от удивления. Ванька, Щербатов! Ты смотри, как изменился — заматерел, округлился, ходит важно. А глаза всё такие же хитрые, как и при первой нашей встрече.

Ванька поздоровался с хозяином, что-то сказал ему по-огрски и только потом соизволил обернуться к нам. И тут же выпучил глаза, узнав меня без каких-либо сложностей. Вот тебе и накладная борода!

Глава 2

Мертвец

Надо отдать должное, Ванька и слова лишнего не сказал. Поздоровался со мной, представился и переключился на Баязитова. А мы с Васькой пошли за слугой в выделенные нам комнаты. Я даже успел немного подремать, прежде чем в дверь тихо постучали.

— Константин Платонович, — послышался громкий шёпот, — это я, Иван Щербатов.

— Входи, не заперто.

Бывший коробейник втёк в маленькую комнату, будто ртуть, и запер дверь.

— Как я рад вас видеть, Константин Платонович, в добром здравии! А говорили, будто вас в ссылку отправили.

— Кто говорит?

— Да всякие. Вроде видели, как вас по Сибирскому тракту повезли в кандалах. Брешут, небось?

— А сам как думаешь?

В полумраке хитро блеснули глаза орка.

— Я мыслю, бежали вы, Константин Платонович. Чай, с фальшивой бородой в огрской слободе вы не от барской блажи прячетесь.

— Ну садись тогда, — я хлопнул по постели рядом с собой, — раз такой умный, поговорим.

— Да я постою, мне привычно, — Ванька расплылся в улыбке. — Меня ноги кормят, сиднем пусть чиновники да генералы сидят.

— Ну смотри, как хочешь. А чего в Казань занесло? Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть.

— Так вашими же молитвами, Константин Платонович. Муромское огниво в Бухару и Индию продаю. С Назиром Абдуллаевичем уже вторую партию отправлять буду. Первую чуть ли не с руками отрывали, так понравилась.

Ты смотри, каков делец! Настоящий гений, поднявшийся из самых низов до международной торговли пробился.

— Константин Платонович, — Ванька наклонился ко мне и перешёл на самый тихий шёпот: — Может, я вам помогу до вашего имения добраться?

Я отрицательно покачал головой. Бывший коробейник понял это по-своему и быстро-быстро зашептал:

— Не сомневайтесь, Константин Платонович, довезу в целости и сохранности. Ежели вас опять в ссылку, не дай бог, отправят, так и мне разорение наступит. Я добро по гроб жизни помнить буду — если бы не вы, так я до сих пор бусы по деревням носил бы. Благодетель…

Подняв ладонь, я остановил его болтовню и тихо сказал:

— Петербург.

Ванька на секунду задумался и кивнул.

— И туда можно. Только не быстро, у меня лошадки похуже ваших будут, но доставлю с гарантией. Вы пока у Назира оставайтесь, а я за вами заеду. Документики ещё вам выправлю, на всякий случай. Не беспокойтесь, со мной как у бога за пазухой доедете!

Утром я предложил огру-купцу купить коня, на котором мы приехали в Казань. Исправил «хромой» сустав и попросил за него четыреста рублей.

— Дорого, — огр цокнул языком. — Старый уже, шкура натянута плохая, задние ноги скрипят. Сто.

— Уважаемый Назир, ты ещё не проснулся и плохо его посмотрел. Скрипит? Капля масла, и он будет как новенький. Я сам готов смазать ему суставы, чтобы не причинять тебе беспокойство. Триста пятьдесят.

— Ай, Иван абый! Совсем дорого! Сто пятьдесят — только ради нашего знакомства, да будет благословен тот день, когда ты вошёл в мой дом.

— Назир абый, это же не тягловый конь, а настоящий скакун. Поменяешь шкуру, возьмёшь дорогое седло и будешь ездить, как настоящий хан. Видит бог, только ради тебя — триста двадцать.

— Без ножа режешь! Сто семьдесят!

Мы почти час с ним препирались, то ругаясь, то хлопая друг друга по плечам, как братья. В конце концов огр предложил:

— Иван абый, честное слово, больше дать не могу, нет сейчас свободных денег. Ты вчера, помнишь, пайцзу смотрел? Хочешь, я тебе такую медную дам? А ты мне за сто пятьдесят коня уступишь?

Щелчком пальцев он подозвал слугу, что-то гортанно крикнул по-огрски, и тот убежал в дом. Вскоре слуга притащил простую деревянную шкатулку, в которой действительно лежала толстая медная пластина. Старая, позеленевшая, с еле различимыми символами. В верхней части пластины было проделано круглое отверстие для ношения на поясе.

— Посмотри, Иван абый, старинная вещь. Мне её один купец в Бухаре подарил, сказал, удачу приносит. Согласись, удача ведь лучше, чем сто рублей, а? Считай, даром отдаю!

Так и подмывало сказать, что уважаемый купец хочет меня надурить. Вещь, конечно, старая, но не смахивает на ценность. Разве что продать её любителю древностей, но поди ещё найди такого. Я повертел пластину в руках, переключился на магическое зрение и заметил вокруг неё лёгкий эфирный фон. Очень похожий на остаток наложенных Знаков.