Дядя самых честных правил 7 (СИ) - Горбов Александр Михайлович. Страница 23

— Спасибо, Костя, — она прильнула ко мне чуть сильнее, чем дозволяли приличия, — за поддержку. Не переживай, ты первый, с кем я поделилась.

Вздохнув, девушка внимательно на меня посмотрела.

— Я всё-таки скажу тебе кое-что. Сомневалась, но он, — Ягужинская кивнула в сторону куполов, — словно под руку толкает. Дед к тебе благоволит, уж не знаю почему.

Можно было бы принять её слова за простую мнительность и эксцентричность, но не в этот раз. Мы с Анубисом чувствовали, что к Ягужинской протянулась тонкая эфирная нить из-за грани. На мгновение я даже ощутил шелест сухой травы и запах тумана.

— Послушай, — Ягужинская шепнула мне на ухо: — Кое-кто из влиятельных боярских и княжеских родов стягивает к столице опричников. Говорят, что немцев надо сменить на природного русака.

— Кто говорит?

Ягужинская отстранилась и усмехнулась.

— Извини, Костя, но этого я не могу сказать. Считай это прощальным подарком и уезжай из Петербурга немедленно. Скоро может случиться что-то страшное, и мне не хотелось бы, чтобы тебя убили.

— Погоди, — я поймал её за руку, — твой жених в этом замешан?

На лице девушки появилось раздражение.

— Мы уезжаем в Рим. Никита получил назначение посланником и не желает ничего знать.

— Если так, шепни мне ещё имя. Кто затевает это всё?

— Зачем? Ты же не думаешь, что способен им помешать? — Ягужинская посмотрела на меня со скепсисом. — Мотылёк не способен крылышками остановить бурю.

— Зато он может вовремя подружиться с этой бурей.

— Ах вот ты о чём! — она рассмеялась. — Ну если так, то тебе стоит поискать расположения князей Гагариных. Сергея Васильевича и Матвея Алексеевича.

Я взял руку Ягужинской и поцеловал.

— Спасибо, мой ангел.

— Но всё же лучше уезжай, — она потрепала меня по волосам. — Будет жаль, если ты пропадёшь и тебя похоронят с таким украшением, — и она провела пальцем себе под носом.

— Уезжать в Рим? — я постарался сдержать улыбку.

— Ну, — она стрельнула в меня глазами, — всё может быть. Ведь это будет потом и не здесь.

— Очень заманчивое предложение…

Палец Ягужинской лёг мне на губы.

— Всё, ничего больше не говори. Захочешь — найдёшь меня в Риме, а коли нет, так нет. Прощай, Костя.

Она резко развернулась и быстрым шагом пошла прочь по аллее, оставив меня с вопросами без ответов. Зачем нужны опричники в Петербурге? Это те же люди, от имени которых говорил Франц Карлович, или ещё одна партия игроков в заваривающейся большой игре? Что вообще происходит, в конце концов⁈

А вот насчёт Ягужинской я был спокоен — пусть выходит замуж, едет в Рим и живёт спокойно. Может, в отличие от деда, судьба внучки выйдет счастливее.

На следующий день я отправил записку Орлову, что вынужден уехать на неделю. А сам взял Кижа и отправился в имение Разумовского Поречье. Однорукий управляющий меня помнил и принял с радостью, как родственника. Баня, обед и прочие мелкие удовольствия провинциальной усадьбы. А к ночи, уже по темноте, приехал ссыльный Бестужев. Управляющий тотчас отвёл нас в гостиную, лично накрыл небольшой стол с закусками и оставил одних.

— По маленькой, — Бестужев взял графин и налил две рюмки, — а то кости ломит.

Бывший канцлер полез за пазуху, достал крохотный бутылёк зелёного стекла и накапал оттуда семь капель в свою рюмку. Посмотрел на меня, хмыкнул и, расщедрившись, сцедил и мне три капли.

— За здоровье государя с государыней, — поднял он стопку, залпом выпил и, крякнув, захрустел солёным огурцом.

Я не стал отказываться и выпил свою порцию. Ух и ядрёная штука Бестужевские капли! Меня будто током пронзило от макушки до пяток. В голове просветлело, и по телу разлилась необычайная лёгкость. А резерв силы разом наполнился чуть ли не на четверть!

— Хорошо? — Бестужев хмыкнул. — От всего помогает и мужскую силу даёт.

— Спасибо, конечно, но мне своей пока хватает.

Бестужев рассмеялся.

— Вам, некромантову семени, грех жаловаться. А мы люди простые, приходится капельками баловаться. Кстати, — он взял ещё один огурец и откусил половину, — ты вроде рецепт у меня просил?

— Просил. Это алхимия, верно?

— Она, — Бестужев кивнул.

— Ваши капли ведь часть Великого делания? Один из продуктов Альбедо, полагаю?

— А с каких это пор некроманты интересуются алхимией?

В рюмки булькнула вторая порция, но в этот раз он капли пожадничал.

— Так у меня ведь образование, Ваше Сиятельство. Интересуюсь всем помаленьку.

— Э нет, — Бестужев усмехнулся, — шалишь. Не знаешь ты, что такое Великое делание. И капли мои к нему отношения не имеют.

— Может, просветите, Алексей Петрович?

— Может, и просвещу, — он выпил, не став произносить тост. — Ежели ты Катьке поможешь на престол взойти, я тебе и секрет капель открою, и про Великое делание расскажу. Ваш брат некромант про него давно справки наводит, да только другие братцы, масоны, его просто так отдавать не хотят.

— Простите, Алексей Петрович, я не ослышался? Вы же мне в прошлый раз сами советовали от дележа власти подальше держаться.

— Советовал. Только ты, дружок, в него вляпался по уши. Бежал из ссылки? Бежал. Коли уж бежал, так надо было дальше бечь, за границу. А раз приехал в Петербург да с дурачком Орловым дружбу водишь и к Катьке в гости ходишь, то другой дороги у тебя нет.

— Что-то не пойму, Алексей Петрович, вы же вроде в ссылке? А про столичные дела больше иных знаете.

— Я тринадцать лет был канцлером. Вот где у меня твой Петербург!

Он сжал кулак и потряс им в воздухе.

— Так что же вы сами не устроите переворот?

Мы встретились с ним взглядами и почти минуту играли в гляделки.

— Не разглядишь, даже не надейся, — Бестужев отвёл взгляд, — молод больно.

Налив себе третью, он выпил в одиночестве и грохнул рюмкой по столу.

— «Рук» у меня нет надёжных, в отличие от «ушей». А ты, дружок, как раз на эту роль и подходишь.

— Рук, значит, чтобы жар загребать. А какой мне с этого толк, Алексей Петрович?

— А такой,— Бестужев хитро прищурился. — Я, дружок, знаешь кто? Хранитель государева Ключ-Камня. Без меня ни один император настоящим русским царём не станет. Думаешь, почему Пётр до сих пор не короновался? Меня он терпеть не может, вот и не хочет просить, чтобы я его к Камню подвёл.

Бывший канцлер расхохотался.

— Он думает, что я сдохну, так он со следующим Хранителем коронуется. А вот ему, — Бестужев скрутил из пальцев кукиш, — пусть выкусит! Я со своими каплями ещё на его похороны приду!

Несколько минут Бестужев не мог успокоиться. Хлопал себя по коленям и смеялся, брызгая слюной. Но каркающий смех постепенно затих, и он тяжело опёрся о стол.

— Поэтому вас Елизавета и не казнила за заговор, а в ссылку отправила?

— Соображаешь, — Бестужев вздохнул, — значит, есть умишко. Коли поставишь Катьку да мне поможешь вернуться ко двору, я тебя следующим Хранителем сделаю. Дам власть, за какую любой князь руку себе бы отрубил и детей своих сам в прорубь кинул. Это тебе не камергером стать или графский титул получить. Понимаешь?

— Пока нет, Алексей Петрович. Для начала объясните, для чего этот самый Ключ-Камень нужен?

Глава 16

Передумала!

— А говорил — образованный, — Бестужев язвительно хмыкнул. — Что же тебе в твоих парижах не рассказали о Ключ-Камне?

Я не стал препираться и пожал плечами. Налил себе и молча выпил. Если надо — расскажет, а нет так нет. Это не он мне, а я ему нужен.

Бестужев несколько минут ждал, что я начну его уговаривать. Потом заёрзал в кресле, кидая на меня короткие взгляды, и не выдержал.

— Просвещу, так и быть, — проворчал он. — Как думаешь, из чего Россия состоит?

— Из людей, из чего же ещё.

— Хех, — Бестужев осклабился, — по большому счёту так и есть, жаль, что об этом забывают всё время. Вот только и про землю надо помнить. Убери что-то одно, и государство закончится. Примеры из истории сам, небось, знаешь.