Дядя самых честных правил 7 (СИ) - Горбов Александр Михайлович. Страница 34

Я остановился за пять шагов до входа в арсенал, так чтобы попасть в слепую зону для стрелков на втором этаже.

— Судари! — Анубис усилил мой голос магией, так что в арсенале услышали даже через толстые стены. А вот пайцза, будто разрядившись, на этот раз помогать не стала. — Предлагаю вам сдаться, чтобы не лить русскую кровь понапрасну. Обещаю, ничья честь не пострадает, вам будет сохранено оружие под честное слово и до решения матушки-императрицы с вами будут обращаться, как подобает с офицерами. Если же нет, мне придётся арестовать вас лично!

Левой рукой я потянулся к Скудельнице и ощутил в ладони рукоять кнута. Нет, никого убивать не собирался, а хотел использовать её особое зрение. Практически мгновенно мир вокруг стал тёмным и полупрозрачным. Только эфирные конструкции и живые люди светились яркими жёлто-оранжевыми цветами. Фигуры мятежников, спрятавшихся в арсенале, были как на ладони: на втором этаже возле бойниц засели гвардейцы с оружием, офицеры же столпились на первом этаже и о чём-то спорили. Обсуждали ультиматум? Они размахивали руками, то и дело указывали в мою сторону, но в конце концов решили не вступать в переговоры.

Ну, что же, я сделал всё, что мог. Не хотите по-хорошему? Значит, буду умиротворять вас принудительно. Без смертоубийства, естественно, чтобы потом не приходили мстить обиженные родственники. Так что придётся жёстко нейтрализовать. Тем более там Талантов всего пятеро, из них только двое средней силы. Взять их будет не так уж и сложно.

Анубис без подсказки вложил в руку Последний довод и восторженно ухнул, предвкушая веселье. Я закрыл глаза и создал под арсеналом огромный Знак. Наполнил его силой на четверть и дал чуток расплыться в земле. А затем лёгким движением посоха «толкнул» его.

Петербург не знал землетрясений до этого дня. Крики раздались и в арсенале среди мятежников, и за моей спиной, где стояли верные Екатерине преображенцы. Земля заходила ходуном, будто палуба корабля в шторм. Стая ворон с дикими воплями поднялась с деревьев и закружила над крышами. Справа какой-то старый деревянный особнячок «закряхтел» и раскололся пополам. Арсенал покачнулся из стороны в сторону, «застонал», но всё же устоял. Только из одной бойницы вывалился «огнебой» и упал на землю, брызнув во все стороны щепками от расколотого приклада.

— Судари! У вас есть две минуты, чтобы выйти и сдаться!

Я видел зрением Скудельницы, как за дверью четверо офицеров принялись горячо решать, как теперь поступить. Один из них, с самым ярким Талантом, явно не собирался сдаваться. Наоборот, он желал драться и даже влепил своим нерешительным товарищам по пощёчине. А после решительно двинулся к двери, на ходу формируя «молот».

— Смело. Очень смело. Но глупо. — Я улыбнулся и вслух произнёс: — По моему хотению, по моему велению…

Глава 23

Принц

Правая рука мятежника была занята заготовкой «молота». Так что, подойдя к двери, ему пришлось отпирать её одной левой. Засов там стоял немаленький, и мятежник дёргал его раз за разом, пытаясь сдвинуть в сторону.

Когда его кто-то тронул за плечо, он только недовольно махнул головой. Но следом его хлопнули с другой стороны, и мятежник раздражённо обернулся. Однако никого за спиной не обнаружил! Мне не было слышно, что он сказал, но, судя по всему, нечто матерное. Мятежник хотел было вернуться к засову, но услышал шорох над головой. Поднял голову и на несколько мгновений застыл от удивления.

На потолке висели отрубленные кисти рук. Мёртвые пальцы шевелились, с шелестом тёрлись друг о друга и делали призывные жесты, словно звали мятежника с собой.

Кажется, он закричал от ужаса. Швырнул в жуткое видение недоделанный молот и схватился за рукоять шпаги на поясе. Вытащил клинок из ножен и стал размахивать над головой, пытаясь отогнать мои «милые» ручки.

Заклятье не произвело на Божедомский вертеп никакого впечатления. Эфир впитался в подставленные ладони, как вода в сухую землю. В следующий момент кисти начали падать вниз. Сначала одна, другая, третья, а затем на мятежника обрушился дождь мёртвых рук.

— It’s raining hands, hallelujah! — пропел я тихо и рассмеялся.

Рубить Божедомский вертеп шпагой, даже боевой офицерской, больше похожей на меч, — занятие бесполезное. Руки уворачивались от ударов и сыпались на мятежника. Хватали за лицо, впивались в горло, висли на одежде и тянули в разные стороны. Через десять секунд они вырвали из его рук шпагу, а ещё через пять повалили на пол.

Мятежник извивался огромной гусеницей, стараясь отбиться от неожиданного врага. Но отпускать его никто не собирался. Божедомский вертеп стащил с него ремень и им же связал руки за спиной, не хуже чем кандалами. Следом в рот мятежника засунули его собственный шейный платок вместо кляпа и оттащили к стене, чтобы не мешался. Одна из рук, по собственной инициативе, несколько раз шлёпнула его пониже спины, будто наказывая непослушного ребёнка. Я такого не приказывал, но меру одобрил — после неё мятежник затих, перестал дёргаться и лежал тихо.

Дверь в арсенал зачаровал сильный деланный маг. Простые, но очень мощные Знаки не позволяли выбить её магией или взорвать снаружи. Божедомский вертеп решил эту проблему с лёгкостью — руки выстроились пирамидой и верхняя кисть отодвинула засов. А затем распахнули дверь во всю ширь, приглашая войти и взять мятежников тёпленькими.

Хотя, пожалуй, пусть выйдут сами.

— Судари, подняв руки, выходите по одному, — крикнул я и снова устроил маленькое землетрясение.

Чтобы добавить мятежникам мотивации, я отправил Божедомский вертеп во внутренние помещения арсенала. Через пару минут оттуда послышались крики ужаса, редкие выстрелы и жалобный вой, словно кому-то отрывали выступающие части тела. А затем из арсенала стали выбегать гвардейцы. Ошалелые, с воплями и диким ужасом в вытаращенных глазах.

— Бросить оружие! К стене!

Деморализованные, они не могли сопротивляться. Тем более самым задиристым я наподдал шлепками чистой силы. Никого не калечил, но пресекал любые попытки сопротивления.

Оставшихся мятежников наружу вывели мои ручки. Одним выкручивали уши, других волокли за шкирку, будто нашкодивших котят. Последним вытащили офицера, которого упаковали у двери, — связанного, можно сказать, с почётом, и уложили на землю. К моему удивлению, это оказался Пётр Измайлов, один из друзей покойного Девиера. Среди вышедших я заметил Льва Пушкина, из той же компании.

А вот третьего их друга, флигель-адъютанта императора Ивана Черкасова, здесь не было. Думается, он первым делом помчался докладывать Петру, что гвардия подняла бунт. Плохо, конечно, но не смертельно.

— Вы арестованы. — я повернулся к офицерам, вставшим отдельно от толпы солдат. — Ваши шпаги, судари.

— Бесчестно! — истерично выкрикнул с обидой в голосе молодой подпоручик. — Деритесь как полагается, а не посылайте… Это!

— Я с вами и не дрался, сударь. Если бы это случилось, от вас бы осталось только кровавое пятно.

Чтобы стимулировать их умственную деятельность, я снова шевельнул Знак под арсеналом. Земля дрогнула, кто-то из солдат упал на колени, крестясь и громко читая молитву. Офицеры побледнели, но старались из последних сил держать марку. Сначала один, потом другой, а следом и все остальные вынули шпаги и бросили их к моим ногам.

Да уж, фокус с землетрясением вышел знатный! Казалось бы, простая штука, а такой замечательный эффект. И самое смешное, что ни один Талант его не провернёт — не умеют они пользоваться grand wand’ом, чтобы создать такую структуру.

— Благодарю, — я коротко, но вежливо, поклонился им. — Полагаю, ваше заключение не будет слишком долгим. Я попрошу императрицу, чтобы она проявила снисходительность и по достоинству оценила вашу смелость и честь.

Всю тёплую компанию мятежников я передал офицерам-преображенцам, и их увели на гауптвахту.

— Вы опасный человек, Константин Платонович, — ко мне подошёл Бредихин, — почище прусских генералов.