Дядя самых честных правил 7 (СИ) - Горбов Александр Михайлович. Страница 38

— Никита Иванович, документ вызывает восхищение. Такой огромный объём работы проделан. Это вы его писали?

Панин, приняв мои слова за похвалу, расплылся в улыбке.

— Да, я разработал конституцию единолично, только консультируясь с Иваном Перфильевичем. И он всемерно одобрил такой проект.

Елагин буравил меня подозрительным и враждебным взглядом. Могу сказать, что интуиция не подводила высшего масона.

— Замечательный документ, — повторил я. — Историки будущего отдали бы многое, чтобы исследовать его. Как жаль, что он не сохранится для потомков!

Я вынул бумаги из папки, поднял их перед собой двумя руками и разорвал пополам.

В комнате установилась такая тишина, что стало слышно, как Мурзилка стучит по дивану хвостом. Кот проснулся, сел и жадно следил за масонами, приоткрыв пасть и показывая длинные клыки. Шерсть на загривке вздыбилась, а когти выдвинулись и царапали дорогую шёлковую обивку.

— Ах!

Дашкова в ужасе прижала ладони к губам.

— Как… — Панин чуть ли не лопался от возмущения. — Как вы посмели⁈

— Легко, дорогой Никита Иванович.

Улыбнувшись, я поджёг эфиром бумагу в руках, и через мгновение на пол упал только невесомый пепел.

— Легко и просто. Вашим мечтам не суждено сбыться. Россия не станет игрушкой в руках вольных каменщиков. Вы не будете разводить Талант, как скот, получая нужные свойства, не будете ставить эксперименты на людях ради своего удовольствия и не получите власть. Быть может, императорская власть и не идеальна, но уж ваша точно не ведёт в Царство Божие.

Оба Орлова торжествующе ухмыльнулись и, держась за оружие, сдвинулись в сторону масонов. Панин и Елагин, оба полноватые, в партикулярном платье, смотрелись против боевых офицеров мальчиками для битья. Вот только это было обманчивое впечатление — Таланты у них были непростые и даже в неактивном состоянии давали плотный эфирный фон.

— Вы!

Панин выставил палец и указал на меня.

— Вы заигрались, Константин Платонович! Думаете, если вы помогли императрице, так вам всё позволено? Сейчас я покажу вам…

— Погоди, Никита, — Елагин положил ему руку на плечо, отодвинул в сторону и вышел вперёд, — с некротом разберусь я.

Боковым зрением я заметил молчавшего до этого времени Суворова-старшего. Черты лица его заострились, глаза прищурились, он взялся за шпагу и двинулся наперерез Елагину. Кажется, он тоже был на моей стороне и собирался включиться в начинающуюся бучу.

— Некрот, — Елагин смотрел на меня тяжёлым гипнотизирующим взглядом, — не стоило переходить нам дорогу. Неужели ты думал, что у братства вольных каменщиков нет средств против таких, как ты?

Он призвал Талант, и в тот же миг Анубис встал рядом со мной, оскалившийся и с горящими глазами. Волны силы покатились навстречу друг другу и столкнулись, разбрызгивая крохотные молнии.

Все присутствующие невольно отступили, оставив нас с Елагиным в центре большого круга. Даже Орловы и Суворов сдали назад, с восторгом и ужасом наблюдая за начинающейся схваткой.

Но никаких всполохов, «молотов» и прочих визуальных эффектов они не дождались. В руках Елагина появился жезл, обвитый двумя змеями. Он взмахнул им, и я почувствовал накатывающую дурноту. Елагин не собирался воевать со мной заклятиями — вместо этого он пытался вытащить меня куда-то за грань. Только не туда, где я привык бывать, а в некое странное место. Сквозь стены дворцовой комнаты стали проступать белые мраморные колонны, паркет под ногами превращался в гранитные плиты, истёртые временем и тысячами ног, а над головой зажглось яркое южное солнце. За спиной же Елагина возникла высокая статуя обнажённого юноши. Надменное каменное лицо взирало на меня с «гастрономическим» интересом. Ещё миг–другой, и я окончательно бы вывалился туда.

Вот только совершенно не хотелось там оказываться. И позволять творить с собой подобное я не собирался. Елагин тащит меня невесть куда? А если я сам утащу его, понравится ему такой вариант?

В ладонь легла ледяная рукоятка Скудельницы. Я взмахнул рукой и со всей силой хлестнул Елагина кнутом. Н-на, получай!

Он выставил жезл и принял удар на него. Кнут обвился вокруг палки со змеями, крепко сцепившись с ней.

— Ах-х-хр!

Елагин попытался взмахнуть жезлом, чтобы стряхнуть кнут, но не тут-то было. Я не стал дожидаться, пока он освободит своё оружие, и потянул Скудельницу на себя.

— Нет!

Елагин упёрся ногами в пол, превращающийся то в паркет, то в гранитные плиты, то покрывался ломкой травой. Мы застыли, стараясь перетянуть каждый в свою сторону. Вокруг творилась настоящая свистопляска — дворцовые стены сменялись то колоннами, то белёсым туманом. Далёкие возгласы людей смешались с криками чаек и хрустом сухой травы. На мгновение показалось, что у меня снова вытянутая пасть шакала, а у противника птичья голова с длинным и узким клювом.

Я чувствовал, как горит эфир вокруг моих ладоней, бурля, как вода в закипающем котелке. Даже ощущал запах палёной кожи и треск костей, не выдерживающих напряжение. Но страшнее всего был взгляд статуи — каменный юноша смотрел прямо на меня, будто великан, разглядывающий дерзкого муравья. Ещё секунда — он поднимет руку и раздавит наглую букашку!

Мой противник уже не выглядел прежним холёным вельможей. По бледному лицу текли капли пота, рот распахнулся в беззвучном крике, а глаза выпучились, бессмысленно пялясь перед собой.

Злость накатила на меня. Проиграть вот этому? Придурочному масону с перекошенной мордой? Да никогда в жизни! Я закричал и дёрнул кнут Скудельницы, вырывая жезл из рук Елагина. Вот тебе, сволочь! Вот!

Мир перестал троиться и остановился на единственном варианте. Вокруг меня была пустая степь, сухие стебли травы и бесконечный белый туман. А рядом на земле силился встать на ноги мой противник. Поднимался, охал и снова падал, ещё не понимая, что проиграл.

Глава 26

Воронцов

Здесь, за гранью, плеть Скудельницы покрылась длинными шипами и стала будто живой. Кнут извивался и змеёй полз в сторону Елагина.

— Ненавижу, — прошипел тот и встал на четвереньки, глядя на меня с дикой ненавистью, — ненавижу ваше некротское семя! Мертвятники!

Легко встряхнув рукой, я позволил Скудельнице добраться до него. Словно удав, она обвила его, прижимая руки к туловищу и впиваясь в тело шипами. Он закричал от боли, изогнулся и зло выплюнул:

— Он возьмёт тебя! Заставит страдать вечно!

Скудельница сжала Елагина в объятьях, заставляя хрустеть кости.

— Трисмегист раздавит тебя! Повесит твою дохлую хозяйку… — хрипел он.

Конец плети захлестнул его голову.

— А-а-а-ы-ы-мммм…

Острые шипы проткнули губы, вынырнули из кожи окровавленными остриями и загнулись на концах. Накрепко зашивая рот, чтобы даже звука не вырвалось. Елагину оставалось только вращать глазами, буравить меня взглядом и мычать.

— Дохлую, говоришь?

Из тумана вышла Великая Уравнительница. Покачивая головой, она неспешно подошла к масону и улыбнулась так, что даже у меня по спине пробежал холодок.

— Мммм!

Он пытался отползти, извиваясь раздавленным дождевым червём. Скудельница в ответ сильнее сжала хватку, ещё глубже вонзая шипы.

— Что же твой господин сам не пришёл, если он так силён, чтобы повесить меня.

Она наклонилась, заглядывая Елагину в глаза.

— Почему ты молчишь? Почему отводишь взгляд, дружок? Боишься? И господин тебе не помогает? Какая жалость! Бедненький раб Трисмегиста, ты слишком понадеялся на своего господина. А он и не спешит спасать тебя.

Хозяйка провела пальцами по щеке пленника.

— Как интересно. Столько тайн, столько секретов в таком маленьком человечке. Знаешь, а ведь я очень любопытная. Так что придётся вывернуть тебя наизнанку и посмотреть, что ты скрываешь.

Схватив за шиворот, Хозяйка поставила масона вертикально. Скудельница тут же выпустила жертву, упала на траву и с шорохом поползла ко мне. Елагин же обвис, будто из него выпустили воздух, и сделался похож на сдутую куклу.