Обмен властью (СИ) - "Эш Локи". Страница 16

Через пять минут мучительных стараний, Тимур запустил руку в мои волосы и слегка ускорил темп. Но кончил так тихо, что я даже вздрогнул, неожиданно почувствовав на языке вязкую сперму.

И проглотил. Сам удивился — в прошлом брезговал, но тут почему-то смог. Видимо, под влиянием настроения.

Пару минут мы сидели в тишине. Он восстанавливал дыхание. Я разглядывал его красивый живот и узкие линии соблазнительных мышц. Затем встал и побрёл к выходу, неуклюже переставляя ноги.

— Дурак, — бросил Тимур мне вслед. Совсем беззлобно и тихо.

И как только дверь закрылась, я понял, что пропал.

Теперь — наверняка.

Потому что без всяких преувеличений это был по-настоящему прекрасный вечер.

========== 8 - Интриги ==========

Воскресенье я провёл в размышлениях. Вернее — в созерцании.

Следы постепенно исчезали, и боль уходила. Но…

Розовато-белый ожог на ладони. Уже почти не ноет, затянулся тонкой плёнкой новой кожи. Шрама всё-таки не будет. А вот от въевшегося в память льдистого взгляда Тимура так просто не избавиться. Надо же, это ранило меня сильнее, чем я думал.

Спина. Удары от кнута сходили цветными разводами, будто некто неизвестный вколол под кожу целую палитру акварельных красок, пока я спал. Кое-где проявился тонкий рельеф плетёного хвоста, узор, напоминающий змеиную чешую. Эти следы, в отличие от беспокоящего ожога, рождали в душе покой и лёгкое сожаление — в них совсем не было запоминающихся чувств. Только любование и удовольствие. Хотя от этих ударов я всё равно получил больше, чем ожидал.

Например, нашёл в себе силы признать, что «Алый путь» — это моё место. Место, где я могу быть счастлив, где мне нечего бояться. Где можно быть честным, по крайней мере, с самим собой.

Клеймо. Воспалённо-красная ранка, сочащаяся сукровицей. Болезненная. Постоянно напоминающая о себе. Моя правда.

«Зачем так перебарщивать?» — спрашивал Тимур. Но для меня этот шаг не был лишним. Клеймо помогло узнать о себе кое-что по-настоящему пугающее — о моём ослабленном инстинкте самосохранения.

Сердце и душа жертвы. Для одних чистый саб, для других — агнец или безумец. В наше время не быть влюблённым в себя — какая-то невозможность. Ошибка.

Ты не эгоист? Как ты вообще собираешься жить?

Ливень хлестал оконные стёкла ледяными плетьми. Погода сходила с ума, изгоняя всё живое с улиц и настраивая тех, кто успел спрятаться, на сопливую осеннюю меланхолию. Впервые за последнее время я остался один на один со своими страхами. После ВИП-ки что-то во мне изменилось безвозвратно.

Свежее — пятна на ягодицах с ровными белыми кругами. Следы, занимающие мои мысли куда агрессивнее всех предыдущих. Удары Тимура, нанесённые его рукой, порывисто, без всякого плана. Его эмоции — и только. Если бы я был полотном, по ним можно было бы прочитать все замыслы художника.

Сдержанная сила и нежелание причинить вред — здесь. Но злость перебивает всё. Злость в рисунке и неравномерности, злость в отсутствии самолюбования, злость в том, что он даже не притронулся к ним после. Не для его удовольствия. Мне. Мне — напрямую, как послание. Открытка. Я боюсь за тебя. Я зол на тебя. Я…

Прикрыв глаза, я легко вспомнил, как Ларионов прикоснулся ко мне перед тем, как нанести их, — словно… прося о чём-то. Чёрт возьми.

Что же с тобой случилось, Тимур, что ты так себя боишься?

Я не был мечтателем, поэтому уже в понедельник смог смириться с печальным итогом, приняв влюблённость в Тимура за очередную насмешку сволочи-судьбы. Ищешь — получи-распишись и насладись безответностью. И болью в заднице заодно.

Очень скоро чувство оформилось в выжидающе ядовитое негодование, и я решил пойти проверенным путём стороннего наблюдателя за моей же личной драмой. Всё рано или поздно проходило — значит, пройдёт и это.

Добравшись до рабочего места, я обнаружил на столе визитки. Глянцевые дизайнерские карточки, всего пять штук. Рядом лежала записка от Артемия Олеговича. Ровный, уверенный почерк, твёрдый нажим: «Тобой заинтересовались».

Лениво проглядев картонки с телефонами, я спрятал визитки и записку в стол, потому что даже думать сейчас не хотел о поиске партнёра. Моё тело и психика были вымотаны, выжаты до последней молекулы, я понял, что совершенно не гожусь для постоянных ДС отношений. Таким сабам, способным без остатка растворяться в роли, они даже опасны.

Вспомнить хотя бы то, что я позволял Лугашину душить меня, хотя искренне недолюбливал и такие игры, и самого Елизара. Но в тот момент он обладал мной. Владел. Пусть недолго, но полноправно. И где была личность — а фиг знает.

— Ты, маленькая сволочь, — спрыгнув со ступенек, Валера повис на стойке, чем вытащил меня из размышлений. Сегодня он был бодрее обычного, глаза сияли живым огнём, и светлые волосы, обычно аккуратно уложенные, шёлковым каскадом сползали на лоб. — Не смей быть таким соблазнительным прямо с начала смены!

— Я не специально, — искренне улыбнулся я, стряхивая с себя оцепенение.

— Ты в линзах или что?

— Я нормально вижу. Просто очки были в тему, а теперь не очень.

— Висок тебе просто офигенно, — мурлыкнул Совушка и наклонил голову вбок. — Вова, может, ты всё-таки подумаешь о том, чтобы записаться ко мне? Пока тебя кто-нибудь не прибрал к рукам…

— Моему телу нужен перерыв, — признался я. — Так что в ближайшее время — точно нет.

Валера сделал вид, что надулся, но, исчезая за глянцевой чёрной дверью курилки, игриво подмигнул.

— Уже не отказываешь, — и исчез.

Сегодня по плану шло представление Эрика, поэтому работы было немерено.

Тема — Сатурн, бондажная, излюбленная, поэтому часть адептов будет в разного рода провокационных нарядах. Во избежание проблем, мне следовало проследить за сотней процессов подготовки — проверить охрану, официантов, убедиться в том, что всё исправно работает. Обследовать аппаратуру, огнетушители и все пожарные выходы, связаться с персоналом, который должен находиться в манче. При всём этом звонки и клиентов никто не отменял. У меня не было ни одной свободной секунды и, пожалуй, к лучшему. Стоило взять перерыв — мысли о Тимуре, словно надоедливые насекомые, заполняли голову вместе с нежеланными эмоциями.

Он пришёл, когда я был в манче, так что в первой половине смены мы так и не увиделись. Чего я действительно хотел, это почувствовать, что всё осталось по-прежнему. Моя влюблённость была такой жалкой и неокрепшей, едва-едва тлеющей, что уничтожить её с подачки Ларионова должно быть легче лёгкого. Всё просто. Захлебнуться отвращением, забыть о том, что произошло в ВИП-ке. Смириться и успокоиться.

Но вместо этого «Путь» свёл с Лугашиным. Елизар, едва возникнув на горизонте, заулыбался так, будто только что узнал обо мне нечто ужасное, и был готов ткнуть носом в это самое нечто.

— Понравилось?

— Что именно?

— Быть собачкой на час. Понравилось?

— Елизар, послушай… — я оторвался от списка и взглянул на него. — В рамках игры это была случайность. Давай не будем смешивать работу и отдых, хорошо?

— Наша работа — отдых и есть, — он сунул руки в карманы брюк и вытянулся, чтобы смотреть сверху вниз. — Интересно вот что… тебе ведь не нравилось. Почему не остановил?

Хороший вопрос. Действительно хороший.

— Я был рабом… — понизив голос, ответил я.

Заглянув мне в глаза, Елизар постучал по виску указательным пальцем.

— Интересная у тебя психика, Вовочка.

И неожиданно оставил меня в покое.

Когда началось шоу, я мечтал об одном — пять минут посидеть в тишине. Но первые полчаса следовало быть трижды начеку.

Танцы, как всегда, выглядели невероятно динамично. С сохранением темы, без пошлости, изящно, с тонким дразнящим налётом эротики, как любит Эрик. Вокруг талий и бёдер горели светодиодные кольца, запястья стриптизёрш сковывали браслеты-диски, подвес по типу андреевского креста был выполнен в форме гигантского гексагона Сатурна. На сцене царила атмосфера сладкой неги и перевоплощения из независимости в уязвимую открытость.