Княжич Юра (СИ) - Француз Михаил. Страница 4

А так: пол, застеленный пыльным ковром, поверх которого наложены коробки… а нет, не коробки — туристические коврики; скомканное несвежее одеяло в пятнах от масла, кетчупа, майонеза, газировки и ещё чего-то трудноопознаваемого, подушки в подобном же состоянии; коробки от пиццы, пакеты, упаковки от какой-то ещё еды, с остатками этой еды, грязные пластиковые тарелки, одноразовые вилки и ложки, коробки от лапши быстрого приготовления; грязные и не очень носки; мятая одежда, валяющаяся на полу тут и там. Плотные, задёрнутые шторы, закрывающие оба окна в комнату. Большую, между прочим, комнату.

Хм, такого со мной ещё точно не было: заснуть в собственной квартире, собственной кровати, в объятиях собственной жены, а проснуться с головной болью, с сушняком и в бомжатнике. Или я какого-то промежуточного этапа не помню? Что-то упускаю?

Хотя, главное, на данный момент, всё-таки то, что это не сотрясение, а самое, что ни на есть стандартное и банальное в своей затасканной пошлости похмелье. Даже я подобное состояние помню. У меня самого такое было. Правда, очень и очень давно. Ещё в институте. И всего один раз. И намного слабее. Не настолько острое и ярко выраженное, как тут.

Чем дольше и пристальнее я рассматривал комнату, тем больше моё мнение о ней менялось. Больше я не считал её классическим бомжатником. Теперь версия звучала иначе: логово хардкорного геймера-неряхи. А ещё через несколько минут разглядывания, уже как: логово несовершеннолетнего хардкорного геймера, живущего без присмотра взрослых, и ни в чем себе не отказывающего.

Что навело на такие мысли? Ну, например, кое-где разбросанные школьные учебники и тетрадки. А ещё три комплекта школьной формы, достаточно аккуратно расправленной на вешалках, которые крепились на ручках стенных шкафов.

О том, что «ни в чем себе не отказывает» осторожненько намекала хотя бы сама эта вот, продолжающая работать плазма. Ну и крутая аккустическая система в комплекте с ней, крутая же консоль, крутой джойстик, куча коробок от видеоигр, какие-то ещё «мужские» игрушки типа «полицейского» фонарика-дубинки, крутого бинокля, мультитула и иной подобной «крутой» дребедени.

Удивительно, но какого-то оружия, вроде мечей, «тактических» ножей, автоматов-пистолетов, страйкбольных или сувенирных версий либо имитаций — не было, что несколько выбивалось из общего стиля «пацанской блатхаты». Но не сильно.

Ну, а ещё, я просто начал что-то вспоминать.

И вместе с этими непонятно откуда берущимися воспоминаниями, ассоциативными цепочками, всплывающими названиями и образами, стало закрадываться подозрение, постепенно переходящее в уверенность, что это вот всё… сон. Очень яркий, детальный, красочный и реалистичный сон. Именно такой, как я люблю!

Нет, ну а что? Кое-какой опыт в «осознанных сновидениях» у меня и до того имелся. Не мог я, как писатель, пройти мимо этой темы, не попытавшись её как-то повертеть, потрогать, пощупать, покрутить со всех сторон, попробовать на вкус и подковырнуть ногтем. Ведь, чтобы потом сделать свои тексты более сочными и яркими, их надо насыщать мелкими, малозначимыми, неочевидными деталями, относящимися к самым разным темам, в которых следует, хотя бы поверхностно разбираться. Это создаёт более глубокий и полный эффект погружения. В идеале — эффект «Уау!».

И я ответственно могу заявить, что, если кто-то считает, что настоящее сновидение, находясь в нём, так легко отличить от реальности, то тот сильно заблуждается. Настоящее сновидение передаёт и цвет, и звук, и запах, и вкус, и тактильные ощущения, и ощущения тепла-холода, даже болевые ощущения и ощущения физического удовольствия, как и контакта. А этот вот киношно-книжный штамп, что достаточно себя ущипнуть — глупость. Повторяю: сновидение способно передавать болевые ощущения.

В общем-то первая, она же основная сложность при начале практики ОС — это, как раз, определить что ты спишь, когда ты спишь, а всё вокруг тебя сновидение. Вторая — после этого удержать это состояние, ведь сновидение — очень хрупкая вещь. И очень энергоёмкая… Но речь сейчас не об этом.

Так вот, стоя посреди этой комнаты, придерживая рукой всё ещё ноющую голову, я всё больше и больше утверждался в мысли, что это не «Ирония судьбы», в которой я каким-то мистическим образом умудрился нажраться до совершенно невменяемого состояния, убив кучу нейронов головного мозга, отвечавших за кратковременную память, и теперь не могу вспомнить, как же именно это сделал, где, а главное — с кем? Учитывая, что сохраняю полную «сухость» уже больше семнадцати лет. Совсем. Ни капли, ни какой крепости. Даже кефир и квас убрал из своей жизни. Соответственно, и круг общения за эти годы у меня сложился соответствующий. Так что версия с разгульной пьянкой выглядит гораздо более фантастичной, чем версия с погружением в сон.

А значит, примем, как рабочий, тот вариант, в котором я-таки сплю. И нахожусь в одном моих самых красочных сновидений. А это значит… Это значит, что стоит наслаждаться им по полной!!

Такие сны для писателя — это ж просто подарок! Сколько новых впечатлений, новых мыслей, свежих идей можно получить из этого состояния, сложно переоценить!

Я потянулся, похрустывая суставчиками, и, подойдя к окну, резко раздёрнул шторы в стороны, после чего так же резко зажмурился — прямо в окно во всю светило яркое весеннее солнце. А значит, это точно сон, ведь засыпал я глубокой осенью, плавно переходящей в зиму. В самом конце слякотно-хмурого ноября. А здесь: конец мая — начало июня! Класс!

Сон не прервался. И это тоже было отлично. Значит, можно продолжать! В след за шторами, я открыл и саму створку окна. Нормального такого, современного мне пластикового окна с качественными двойными стеклопакетами и отличной шумоизоляцией. В комнату тут же хлынул поток свежего весеннего воздуха, начавший разгонять устоявшийся за… неизвестно сколько времени, смрад бомжатника. Потом подошёл ко второму окну и тоже его открыл. Затем проделал это же действие со всеми окнами в оказавшейся роскошной трёшкой «улучшенной планировки» квартире.

Сон, он ведь безумно пластичен, способен мгновенно изменяться, послушным подчиняясь любому малейшему желанию сновидящего, его мыслям и воле. Однако же, имеет и свою логику, которую, желательно, слишком резко не нарушать, чтобы не разрушить его, не провалиться из одного в другой. А то ведь и вовсе, ненароком, можно совсем проснуться, упустив это благостное состояние. На самом интересном месте! А это всегда, совершенно всегда происходит именно на самом-самом интересном месте — закон такой. Закон «Мёрфи»…

Можно было просто пожелать, чтобы бомжатник, в одночасье стал дворцом, и оно бы произошло. Но… лучше так не делать. По описанным уже выше причинам. Однако, можно свою волю выполнить и иначе: можно прибраться. Взять, и сделать это самому. Логику сна не нарушит, а задача будет исполнена.

И я взялся за уборку. Отличие габаритов тела и отсутствие привычной ловкости с лёгкостью уже не удивляли — сон же! Чему удивляться? Как и продолжающая всплывать чужая память. Или своя? Тут сложно разобраться. Ведь одна из основных фишек ОС, та самая, за которую эти практики так ценят, состоит в том, что во время сновиденья можно получить совершенно любую информацию. Уж не знаю, откуда именно: тут версии расходятся. Кто-то говорит, что из «ноосферы», кто-то, что из мирового «инфополя», кто-то, что из «тонких планов бытия», кто-то, что из «нереализованных секторов пространства». В одном, все, кто этим занимается, согласны: информацию получить можно. От какой-нибудь левой ерунды, до таких революционных озарений, как у Менделеева. И она просто приходит. Я, конечно, не великий сновидец, и, уж подавно, не Дмитрий Иванович, но несколько интересных идей для своих книг я из практики ОС вынести смог. Так что, эти самые «чужие» воспоминания не удивляли. Не в первый раз уже приходилось во снах «проживать» жизнь другого человека, совсем не похожего на себя.

Поэтому, ну и что, что рост больше моего «настоящего» на полголовы или на голову? Ну и что, что не руки, а лапищи, ну и что, что не подтянутый пресс, а «амортизатор любви», плавно пересекающий грань «запаса на Голодный Год»? Ну и что, что не ноги бегуна, а жирные слоновьи ляхи? Сон же.