Сердце на двоих. Теория поцелуя - Сокол Лена. Страница 12
– У тебя есть, куда пойти? – Раздался голос Ивана.
– А… Нет. – Сказала ему правду.
Желудок протестующе заурчал.
– Что? Негде ночевать? – Его брови медленно поползли вверх.
– Не-а. – Откусила большой кусок и почувствовала приятное покалывание на языке.
– Совсем?
Прожевала и проглотила. Стерла соус с губ тыльной стороной ладони.
– Угу. – Я решила, что будет невежливо жеваться во время разговора, поэтому повернулась к нему. – А вы здесь работаете? Или… живете?
Если бы полицейские не знали Ивана, то вряд ли бы просто так нас отпустили.
– Работаю. – Кивнул он. – Ты ешь. Ешь. – Мужчина дернул плечами. – И живу. Недалеко. Через дорогу от здания старого вокзала. – Махнул рукой: – Там.
– Па-ня-на. – С набитым ртом отозвалась я.
– И что ты планируешь? – Нахмурился он. – В смысле, у тебя что, совсем нет дома? Родственников?
– А-а. – Я отрицательно покачала головой и, не прожевав, как следует, кусок, с остервенением вгрызлась в шаверму еще раз. – Ни денег. – Быстро задвигала челюстями. – Ни дома. Ничего.
Будь он негодяем, продал бы сейчас же в какой-нибудь местный публичный дом, где меня приковали бы к кровати и накачали бы наркотиками. Учитель из нашей школы рассказывала в прошлом году о таком случае.
– Хоть прямо тут не умирай. – Сообщила, вложив всю искренность в свои слова. Заметила, как у него сразу же округлились глаза. – Нет-нет, я прямо здесь не собираюсь. Честно. И не сейчас.
И тут Иван вдруг весело рассмеялся. А я следом. Так захохотала, аж слезы из глаз брызнули. И чуть не подавилась. А мужчина, уже не смеясь, задергал плечами и принялся странно поворачивать голову набок.
Но продолжал улыбаться… Кажется…
В этот момент ко мне пришла мысль, что он очень уютный.
Редкое ощущение.
Ты никогда не видел человека, но, поговорив всего несколько минут, понимаешь, что знаком с ним уже целую вечность.
Бывает же…
– Я знаю, кто тебе может помочь. – Сказал вдруг он, резко встав.
Я тоже машинально соскочила со скамейки.
– Кто? – Еле проглотила огромный кусок помидорины.
– Пойдем! – Жестом указал направо. – Она здесь всем заведует. Начальник вокзала.
Она. Она… Стало быть, женщина. Ну, не так уж и страшно.
– Хорофо. – Ответила, дожевывая кусок мяса.
– Прости, – морщась, как от боли, попросил он.
Нагнулся и коснулся ладонями сидения скамьи, где я только что сидела. Выпрямился, наклонился и коснулся еще раз.
Интересный ритуал.
Я постаралась не выглядеть удивленной или смущенной этими странными действиями.
– Теперь можно идти. – Иван кивнул несколько раз. – Можно идти.
– Ну, пошли. – Улыбнулась и пропустила его вперед.
8
Он открыл дверь, остановился в проеме и коснулся руками дверной коробки с двух сторон. Опустил руки, снова поднял и еще раз коснулся. И все это, неловко пряча от меня глаза.
Понятно. Еще один его ритуал.
– Ну, – мужчина отошел от двери и пропустил меня в кабинет, – иди. Иди.
– Угу, – я несмело ступила внутрь.
Поджилки буквально затряслись от страха. Тело заходило ходуном.
Несмело подняла глаза.
Начальник вокзала оказалась женщиной лет сорока пяти, сидящей за широким столом. Пышнотелой, в форменном костюме, еле сдерживающем натиск груди размера этак пятого-шестого. Мой взгляд сразу привлекли ее по-мужски огромные кисти. Гладкие, сильные, с прозрачно-синеватой кожей, открывающей взору карту мельчайших сосудов и крупных синих вен.
Маникюр ее, настоящий, с нанесенным розовым лаком, смотрелся, на удивление, уместно. Да и прическа (сложенные в аккуратный клубочек на затылке пышные светлые волосы) говорили об ухоженности своей хозяйки и умении следить за собой.
– Юля? – Оторвавшись от бумаг, прогрохотала она.
– Да… Здравствуйте. – Я замерла на пороге, не решаясь ступить и шагу. – Ю…Юлиана.
– Садись. – Басовито произнесла она и указала рукой на стул напротив ее стола. – Меня зовут Маргарита Сергеевна.
– Очень приятно…
Я послушно села. Задержала дыхание, не позволяя ему со свистом вырываться из груди. И прикусила губу, дав себе обещание стойко выдержать взгляд суровой женщины-железнодорожника.
Оглядев скромный, хорошо обставленный, но плохо освещенный кабинет, я подняла, наконец, глаза на незнакомку. При всей своей внешней несгибаемости было в ней что-то истинно женственное. Взгляд? Может, милые ямочки на сухих щеках, подцвеченных румянами? Или плавно очерченные помадой тонкие губы? Не знаю. Это что-то было настолько неуловимым, что сбивало меня с толку.
– Значит, Гончар твой родственник? – Женщина подвигала затекшими руками и отклонилась на спинку кресла.
Я нервно потерла пальцем шершавую кожу на своих губах.
– Гончар…
Это она про кого? Про моего спасителя?
– Да. Иван Гончар. – Она усмехнулась. – Твой дядя. – И ее брови вдруг легли над веками прямой стрелой, сойдясь в одну на переносице. Голубовато-серые глаза подозрительно сузились и блеснули холодом. – Или ты не знала фамилию своего дяди?
– Знала. – Ответила я, ерзая на стуле.
Женщина смерила меня тяжелым взглядом.
– Да я знаю, что нет у Вани никаких племянниц. И не было никогда. – Она поправила рукава темно-зеленой блузки, выставляющиеся из-под форменного пиджака. – Мы с ним с детства знакомы. Учились вместе. Кроме матери с отцом, которые умерли лет десять назад, у него живых родственников нет. Да и будь ты племянницей, привел бы он тебя к себе в квартиру, и не стал бы просить меня. А так… сразу видно – чужая ты ему. Жалеет, видимо.
– Простите… – я виновато опустила взгляд на свои колени.
Быстро меня раскусили.
– Ну… – Женщина пожала плечами. – Если он просит за тебя, значит, ты того стоишь. Он вообще никогда ни за кого не просил. Даже, когда я устраивала его сюда. Долго не соглашался, считая это подачкой. С его мозгами работать бы электромехаником СЦБ или электромонтером, но по состоянию здоровья не допустят. – Шумно выдохнула, наклоняясь локтями на стол. – Вот и приходится убирать территорию.
– А что с ним? – Спросила я напрямую.
На лбу женщины мелкими складочками отразилось удивление:
– Вы давно с ним, вообще, знакомы, деточка?
«Говори честно. Или совсем не говори» – учила меня мама.
– Меньше часа. – Выпалила как на духу.
И тут же услышала, как ее ноздри жадно засасывают воздух.
– Дела…
– Это очень плохо, да? – Облизнув губы, я робко улыбнулась. – Теперь вы меня выгоните?
– Кхм. – Прокашлялась она. – Нет. Теперь мне стало еще интереснее. – Скользнула взглядом по мне от макушки до талии. – На бродяжку ты не похожа, так в чем же дело? Говори.
Мои скитания и беды отражались лишь в усталом лице и немытых волосах, в остальном она была права – я выглядела обычной девочкой.
– Мне просто некуда пойти.
– Из дома сбежала?! – Маргарита Сергеевна опять нахмурилась. Ее зычный бас был единственным, что могло вытеснить из помещения мерный шум поездов. И вблизи он закладывал уши не хуже паровозного гудка. – Мне таких проблем не надо. Предупреждаю сразу…
– Нет! – Спохватилась я. – Нет у меня ни дома, ни семьи. Никого нет, понимаете?!
– Детдомовская, что ли? – Прогудела она.
– Вроде того. – Выдохнула печально.
– Так вам же по закону жилье положено от государства.
– Так это по закону, а если по совести, то годами тянут. Бюрократия!
Сказала слово в слово, как мне говорила сама Юлиана.
– Это да. – Хмыкнула женщина.
– Но я совершеннолетняя. Работать могу. Все, что угодно. Полы мыть, улицы мести. Лишь бы на ноги встать, а там видно будет, может, профессию какую получу, квартиру сниму.
Она сгорбилась и сложила руки на груди. Переместила свой взгляд на потолок, будто отыскивая ответы на одной ей ведомые вопросы. Ее молчание повисло надо мной тугой петлей. Встать бы и уйти, но что-то внутри подсказывало, что мне нужен этот шанс. Очень нужен. Все лучше, чем спать под открытым небом.