Зимняя роза - Доннелли Дженнифер. Страница 29

Фредди плотно заткнул уши, чтобы не слышать этих криков. Матери и бабушки дома не было. Они пошли навестить соседку. Бингэм, скорее всего, прятался на конюшне. Брат всегда так делал. Слуги разбежались. Кроме него, остановить отца было некому. Но Фредди не знал, как это сделать. Вдруг отец сломает дверь и ворвется к Дафне? Нужно действовать. Нужно что-то придумать. Но что?

Шум усилился. Отец больше не стучал в дверь. Теперь он пинал дверь ногами. Фредди слышал плач сестры. Ведь он убьет Дафну, в ужасе думал Фредди. На этот раз дело кончится убийством.

А он, Фредди Литтон, совсем один. Никто ему не поможет. Ни мать, ни бабушка, ни даже Бог, которому он молился в церкви и который никогда не отвечал на его молитвы. Один-одинешенек. Растерянный и испуганный.

От нового удара дверь треснула. Фредди услышал оглушительный крик Дафны. Сестра обезумела от страха.

Фредди бился об стул головой. Ему самому было страшно. Такого отчаяния он еще не испытывал. Стул стронулся. Деревянные ножки заскрипели по полу. И вдруг Фредди понял, что ошибался. Он вовсе не один.

На него с портрета смотрел Ричард Литтон. Красный Граф.

Умные, свирепые и безжалостные глаза графа, казалось, спрашивали, какого черта он тут распускает нюни, когда эта пьяная скотина вот-вот вломится к его сестре.

– Я… не знаю. Понимаю, что должен его остановить. Вот только как? – прошептал Фредди, подбежал к портрету и, дотронувшись до холста, попросил: – Помоги мне. Пожалуйста.

Граф был изображен в рыцарских латах, восседающим на черном, грозного вида, боевом коне. Левая рука сжимала поводья, правая – меч. Под конскими копытами теснились искалеченные, окровавленные тела вражеских солдат. На заднем фоне пылали замки и деревни, а коленопреклоненные женщины оплакивали павших в бою.

Фредди знал историю своего далекого предка. Ричард Литтон был другом детства Эдуарда, сына Генриха III. Генрих был слабым и неумелым правителем, предпочитавшим компромиссы открытому столкновению. Знать под предводительством Симона де Монфора, шурина Генриха, взбунтовалась против него и в сражении при Льюисе разбила королевские войска. Королевская семья оказалась под домашним арестом. Англией стал править де Монфор. Эдуард, старший сын Генриха, тяжело переживал случившееся, не находя выхода нараставшему гневу. Ричард, всегда и везде сопровождавший Эдуарда, оставался при нем и во время ареста.

– Ричард, я обязательно верну корону. Наступит такой день, когда я стану королем, – говорил другу Эдуард. – И тогда я собственноручно вырву сердце у де Монфора.

Ричард считал старого короля слишком благочестивым, нерешительным и мягкотелым, тогда как королевское ремесло порой требовало быть безжалостным. Согласно семейной легенде, слушая речи Эдуарда, Ричард не выдержал и сказал:

– Быть хочешь королем? Тогда вначале вырви собственное сердце.

Эдуард последовал совету друга. С помощью Ричарда он сумел бежать, собрал армию и в сражении при Ившеме захватил де Монфора в плен. То была эпоха рыцарства, когда аристократов не убивали на войне. Эдуард положил ей конец. Он обезглавил своего дядю, выпотрошил кишки и скормил воронам. В то время он еще не был королем, а когда стал, то щедро одарил Ричарда Литтона деньгами и землями, сделав друга детства командующим королевской армией и одним из самых могущественных людей в Англии.

– Ты мог быть сильным, – сказал Фредди, глядя на портрет Красного Графа. – У тебя были лошади и оружие.

Фредди не имел ничего, кроме жалкой девчоночьей скакалки. Надо быть последним дураком, чтобы споткнуться об нее.

«Или изрядно пьяным», – вдруг послышалось у Фредди в мозгу.

Его дыхание участилось. Фредди посмотрел на скакалку. Казалось, Красный Граф услышал его мольбу о помощи. И ответил. Фредди не стал терять время. По обеим сторонам лестницы тянулись перила. На каждой площадке и промежуточном марше они заканчивались стойками. За считаные минуты Фредди привязал скакалку к одной стойке, пропустил веревку под турецкой ковровой дорожкой, а конец спрятал за другой стойкой. Портретная галерея и лестница, ведущая на первый этаж, освещались плохо. Фредди знал, что отец, ослепленный джином и гневом, не заметит веревки. Затем он разулся, один ботинок спрятал, а второй оставил на лестнице.

Сделав это, Фредди поднялся на третий этаж. Отец почти уже проломил дверь в комнату Дафны. Фредди слышал, как сестра выла от страха.

– А ну прекрати! – крикнул Фредди. – Оставь сестру в покое!

Отец обернулся. Его лицо, в прошлом довольно красивое, стало одутловатым. Взгляд был тяжелым, а сами глаза налились кровью. Но Фредди заметил в них удивление.

– Что-то ты сегодня слишком смел, малец, – произнес отец, направляясь к нему.

– А ты слишком пьян, – ответил Фредди, пятясь назад и стараясь, чтобы расстояние между ним и отцом не сокращалось. – И мне хочется проучить тебя, пьяный боров!

Выпалив это, Фредди со всех ног бросился бежать. Он спустился по длинной лестнице, достиг площадки второго этажа и спрятался за стойкой перил раньше, чем отец покинул третий этаж.

Фредди следил за дальнейшим поведением отца. Ага, пьяный зверь заметил ботинок и улыбнулся. Потом ускорил шаг, спустился на площадку второго этажа, повернулся и уже собрался сбежать на первый.

И тут Фредди что есть силы натянул веревку и почувствовал, как отцовская нога зацепилась. Отец потерял равновесие, подался вперед и упал, покатившись по лестнице. Фредди слышал глухие удары и затем… громкий треск и хруст. Отец ударился головой о мраморный пол. Тогда Фредди встал и через перила глянул вниз. Отец лежал, странно разметав руки и ноги. Его глаза были открыты, но уже ничего не видели. Под головой растекалась лужа крови.

Фредди отвязал скакалку, надел ботинок, затем спустился на несколько ступенек и надел второй. Сойдя на первый этаж, он обогнул тело отца, дергавшееся в предсмертных судорогах, и отнес скакалку в гостиную. Затем разыскал дворецкого. Тот находился в погребе и вытирал пыль с винных бутылок. Изобразив испуг, Фредди рассказал ему о несчастном случае с отцом.

– Не понимаю, как это он так, – говорил Фредди оторопевшему дворецкому. – Я прятался в портретной галерее. Отец сегодня был очень зол. Он поколотил Дафну и хотел поколотить меня. А потом… шум, грохот. Я выбежал на звук и увидел его упавшим с лестницы.

Те же слова Фредди повторил врачу, матери и бабушке, священнику и полицейскому инспектору. Когда посторонние покинули дом, было очень поздно. Бабушка напоила Фредди теплым молоком, капнув туда рома, и уложила спать. Невзирая на сильное утомление, заснуть он не мог. Фредди лежал и смотрел в потолок. Случившееся потрясло его до глубины души. После полуночи он встал и на цыпочках пробрался в портретную галерею.

– Я убил его, – прошептал Фредди, обращаясь к портрету. – Я уподобился ему. И тебе. Ты согласен?

Ответа не было.

Фредди заплакал.

– Я не хотел его убивать. Я хотел спасти Дафну. Теперь мне страшно. Очень страшно. Что мне делать, сэр Ричард? Пожалуйста, подскажи. Помоги.

Фредди показалось, что он услышал голос графа, донесшийся из глубины веков. Быть хочешь королем? Тогда вначале вырви собственное сердце…

– Но как? – измученно прошептал Фредди. – Как?

Сердце у него в груди продолжало биться. Фредди стал вспоминать, что когда-то давно его отец был совсем другим. Но это было очень давно. Фредди плохо помнил те времена. По обрывочным рассказам бабушки он знал, что у отца начались неурядицы с деньгами, после чего он пристрастился к джину. Потом несколько раз потерпел сокрушительное поражение в палате общин. Все это сделало его раздражительным, желчным, подверженным вспышкам гнева. Того, прежнего отца, Фредди любил до сих пор.

Ему было всего двенадцать. Он еще не знал, что месть отцу не возникла на пустом месте, из-за мелких обид. Она накапливалась постепенно, год за годом. А случай с Дафной стал последней каплей.

Он вернулся к себе в комнату и снова лег. Страх не оставлял его. Фредди боялся, что к нему явится стенающий призрак отца или толпа демонов с вилами. Но никто не приходил. В доме было тихо. Тишина и глубокое облегчение при мысли, что ни он, ни Дафна с Бингом больше уже никогда не подвергнутся истязаниям. Когда небо над Лонгмаршем посветлело, Фредди закрыл глаза и уснул.