Жестокое желание (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 27

Я говорю себе, что нужно подождать, пока она не встретится со мной, чтобы передать деньги, вырученные от продажи таблеток. Что поход в клуб, особенно если мне это не нужно, только усугубит искушение. Но к четвергу я чувствую, что схожу с ума.

Никто еще не задерживался в моей голове так долго. Ни одна женщина, которую я хотел, ни одна женщина, которую я трахал, даже те немногие, которые мне действительно нравились, помимо удовольствия, которое я получал с ними в своей постели. Я понятия не имею, как исправить ситуацию, кроме как трахнуть ее, и мне лучше не размывать границы между нами, позволяя этому случиться. Я знаю лучше.

Но я чувствую, как мой контроль ускользает так, как никогда раньше.

Ответ на это, конечно же, не в том, чтобы посетить Бутон розы. Пусть Мила придет ко мне, в мой офис, где я обладаю всей полнотой власти, где она будет одета и где между нами будет стоять стол. Но вместо этого, идя к своему внедорожнику поздно вечером в четверг после ужина с Данте и Кармином, я обнаруживаю, что говорю своему водителю отвезти меня в Бутон розы, вместо того чтобы везти меня домой.

Всю дорогу я говорю себе, что еще могу передумать. Я могу поступить разумно, контролируемо и взвешенно, попросить водителя развернуться и отвезти меня домой. Или, если это не удастся, я сделаю Миле встречное предложение и уеду.

Я не прикоснусь к ней. Я не позволю ей танцевать для меня. Я не позволю размыть ни одну из тех границ, которые были нечеткими по краям с тех пор, как я впервые прижал ее к коридору того особняка.

И вот я вхожу в клуб и вижу ее.

Не было ни одного случая, чтобы при виде ее у меня в крови не вспыхнул огонь. Но сегодня, когда я отступил на один из диванов в задней части зала и наблюдаю за ней, это похоже на ад. Словно рука сжимает мои легкие, затрудняя дыхание.

Я никогда не хотел женщину так сильно. Прошло две с половиной недели с тех пор, как я впервые встретил ее, и как только я взглянул на нее, я сразу же стал твердым, как будто все это время я возбуждался от одной мысли о ней, а не кончал почти каждую ночь, представляя ее обнаженное тело под своим. А сегодня…

Сегодня вечером она выходит на сцену, когда я вхожу, словно этот момент был создан для того, чтобы мучить меня. Должно быть, она только что вышла, потому что большая часть ее нижнего белья все еще на ней, и у меня пересыхает во рту, когда я вижу ее. Я тяжело сажусь на диван, мой член изгибается под неудобным углом в брюках от костюма, и я пожираю ее взглядом так, как мечтал пожирать ее ртом каждую ночь.

На ней пудрово-голубой бюстгальтер пуш-ап, окантованный серебряным кружевом и усеянный крошечными прозрачными драгоценными камнями, которые ловят свет и преломляют его при каждом движении. Трусики из голубого шелка с серебристой кружевной каймой, пояс с подвязками того же оттенка и чулки с шелковым верхом. Она обута в прозрачные туфли на высоком каблуке, а ее светлые волосы длинным водопадом ниспадают по спине.

Она похожа на эротическую Золушку. Развратная принцесса, посланная взять все мои фантазии и сосредоточить их вокруг себя, потому что прямо сейчас я не могу вспомнить ни одну женщину, которую я когда-либо видел, более потрясающе красивую, чем Мила Илени.

Когда она тянется к шесту и начинает танцевать, мой член пульсирует. Такое ощущение, что вся кровь покинула мой мозг и переместилась в пах, делая невозможным думать. Я никогда не испытывал такого вожделения. Желание для меня всегда было в лучшем случае посредственностью, средством достижения разрядки с женщиной, которую я считаю привлекательной. Но это — эта потребность, эта почти болезненная боль, которая заставляет меня желать спустить ее со сцены и утащить в ближайшую комнату, как грабли, стремящиеся заграбастать девицу в ближайшем алькове, — это совершенно чуждо мне.

И очень, очень неудобно, что именно она заронила в меня эту искру.

И еще что-то жжет мне живот, когда я наблюдаю за ее танцем. Она изысканна, слишком совершенна для этого дешевого клуба, слишком хороша для мужчин, которые окружают сцену, бросая ей долларовые купюры из своих потных ладоней. Когда она подходит к краю сцены, стоя на коленях, она откидывает голову назад и скрежещет о лакированную поверхность, я вижу, как несколько мужчин засовывают купюры в край ее трусиков.

Я знаю, как устроен стриптиз-клуб. За свою жизнь я побывал во многих из них. Но это не останавливает меня от желания пересечь зал и сломать пальцы каждому мужчине, который прикасался к Миле, пока она танцевала на сцене.

Я хочу, чтобы она вот так же отшлифовала меня, и только меня. Я хочу, чтобы только мои руки касались ее нежной бледной кожи. Я хочу, чтобы ее волосы падали на мое лицо, мои руки, мой член, пока она заглатывает меня, пока она скачет на мне, пока она выкрикивает мое имя в наслаждении.

Я мог бы получить все это. Она предложила это мне.

Жгучая ревность уступает лишь пульсирующей боли в моем паху. Я наблюдаю за тем, как она наклоняется, сдвигая трусики вниз по бедрам и обнажая под ними голубые с серебром кружевные стринги. Я вижу нежно-розовые складочки между ее бедер, едва скрытые полоской ткани между ними.

Во рту пересохло, кожа стала горячей, возбуждение вышло из-под контроля. Я хочу попробовать ее на вкус. Я хочу трахнуть ее.

Я хочу погубить ее для любого другого мужчины, а потом оставить ее для себя.

Сила моих эмоций застает меня врасплох. Я должен уйти. Я знаю, что должен. Она та, которая заставляет меня испытывать такие чувства, которая подталкивает меня к грани самоконтроля, та, от кого я должен держаться подальше. Мой брат — именно такой предостерегающий пример.

Я рад за него, что он обрел счастье с Эммой. Но до того, как он влюбился в нее, он неустанно работал над тем, чтобы отделить нашу семью от Сицилии. Чтобы разорвать узы с доном Фонтана, которые связывали нас с незаконной деятельностью, в которой он хотел, чтобы мы больше не участвовали. И неважно, соглашался я с этим или нет, это не меняет того факта, что он добивался именно этого.

А потом в его жизни появилась Эмма и дала Альтьере оружие против него. Теперь он в ловушке, снова втянут в ту же сделку, из которой пытался нас вызволить. Он говорит, что оно того стоит, но я вижу, что, потеряв голову из-за женщины, он потерял все, чего добивался.

А что потеряю я, если позволю себе ослабить контроль и заберу Милу себе?

Музыка стихает, и я вижу, как она уходит со сцены. Бюстгальтера на ней нет, и я мельком вижу ее бледную, увенчанную розами грудь за мгновение до того, как она исчезает за занавесом. Она скоро вернется на паркет, но я чувствую укол сожаления, что пропустил конец ее танца.

Это мой шанс. Я могу уйти сейчас и избегать ее, пока она не придет ко мне в офис. Я могу пойти домой и справиться со своим возбуждением так, как я делал это с того дня, когда буквально столкнулся с ней.

Это был бы более мудрый выбор.

Вместо этого я сижу и борюсь с собой, пока не вижу, как она выходит на главный этаж.

Она замечает меня почти мгновенно, как будто ее притягивает то же чувство, которое я испытываю каждый раз, когда вижу ее. На ней то же самое нижнее белье, а ее волосы рассыпаются по плечам, когда она косится в мою сторону, ее голубые глаза задерживаются на моем лице.

— Лоренцо. — Она произносит мое имя низким и хриплым голосом, и я думаю, не произнесет ли она его именно так, потерявшись в муках желания, когда больше не сможет притворяться.

Я хочу отбросить все ее притворство, чтобы увидеть, кто она такая под практикой соблазнения, под играми, в которые она сама себя научила играть. Я хочу узнать, как она двигается, как звучит, что она делает, когда она только сама, и никого больше.

— Что ты здесь делаешь? — Ее голос дрожит, как будто она боится ответа. Как будто она думает, что с момента нашего последнего разговора я все переосмыслил и пришел сказать ей, что больше не хочу и не желаю, чтобы она работала на нас.

— У меня есть для тебя предложение. — Я остаюсь на месте, сидя на диване, но она делает шаг вперед, между моих раздвинутых ног. Ее духи омывают меня, и мне приходится бороться с тем, чтобы не втянуть их глубоко. Она пахнет теплой женской кожей и бельем с цветочным ароматом, постелью, согретой сексом, и простынями, спутанными вокруг конечностей. Я не думал, что смогу стать еще тверже, но мой член напрягается и болит от толчка желания, похожего на боль.