Жестокое желание (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 61

Федерик прислал мне адрес. Я натягиваю на Милу одеяло и тихо закрываю за собой дверь, проходя по коридору и возвращаясь в гостиную.

— Ты можешь остаться с ней? — Спрашиваю я Дарси, которая все еще сидит на краю дивана, не спит и смотрит на меня с тем же подозрением.

— Я не планировала уезжать, — отвечает она с трудом. — Ты собираешься рассказать мне, что случилось?

— Она попала в аварию за пределами клуба. К счастью, я был рядом, чтобы отвезти ее в больницу. У нее сломана лодыжка.

Лицо Дарси белеет.

— Черт, — шепчет она. — О Боже…

— Доктор сказал, что все заживет, если она будет следовать инструкциям и ходить на физиотерапию. — Я прикрываю рот рукой. — Я сказала Миле, что буду заботиться о ней, пока она восстанавливается. Но она упрямая, поэтому ей понадоблюсь не только я, чтобы убедиться, что она не переусердствует.

Рот Дарси уже сложился в упрямую линию.

— Я работаю в кабинете физиотерапевта. Я прослежу, чтобы она этого не сделала. И я могу помочь ей со всем этим.

Я чувствую мгновенный прилив облегчения.

— Отлично. Я скоро вернусь. Мне нужно уладить кое-какие дела, а потом я вернусь, чтобы увидеть ее.

Дарси поднимает бровь.

— Она не упоминала о тебе, — непринужденно говорит она, опираясь локтем на спинку дивана. — Вы двое…

— Да. Нет. Я не знаю. — Я провожу рукой по волосам. — Мы выясняем это. — Я слышу себя так, будто нахожусь вне своего тела, говорю незнакомому человеку вещи, которые никогда не мог бы произнести вслух. Как будто Мила полностью разделила меня. — Сейчас это неважно. Важно то, что она мне небезразлична. И как только я улажу кое-какие дела, я вернусь.

— Дела. — Дарси повторяет это, выражение ее лица не поддается прочтению. — Кстати, как тебя зовут? Я Дарси.

— Я знаю. — Я снова смотрю на нее. — Я Лоренцо Кампано.

А затем я выхожу из подъезда и направляюсь к своей машине.

Дорога по адресу, который мне прислал Федерик, занимает тридцать минут. Я попросил водителя припарковаться в квартале от дома, за переулком, вышел из машины и стал держаться в тени, приближаясь к зданию. Это низкий, приземистый, бетонный многоквартирный дом, и мне без труда удается взломать замок на наружной двери и проскользнуть внутрь.

Подняв воротник пальто, чтобы немного скрыть лицо, я поднимаюсь по лестнице на третий этаж. Тихонько нащупываю под курткой пистолет, одновременно жалея, что оставил его в машине, когда столкнулся с ним в клубе, и радуясь, что сделал это. Если бы он был у меня, Егор был бы уже мертв. Но раз я его оставил, он будет умирать медленнее, и это вызывает у меня прилив адреналина.

Обычно я не получаю удовольствия от крови, пыток и убийств. Убийство — необходимая, но грязная часть нашего мира. Но впервые я предвкушаю, что сделаю с этим человеком, который посмел напугать Милу, причинить ей боль, поставить под угрозу самое важное для нее в мире, кроме Ники.

Осторожно взламываю замок на его двери. Медленно, бесшумно открываю ее, вижу черную полоску, которая говорит о том, что свет погашен. Он в постели, скорее всего, спит или с женщиной, и я смогу подкрасться к нему.

В квартире царит тишина, когда я проскальзываю внутрь. Я осторожно закрываю за собой дверь и тихо передвигаюсь по квартире, держа пистолет наготове. В каждой комнате темно и пусто, но квартира маленькая, и, вернувшись в спальню, я готовлюсь наброситься на него. Быстрота имеет значение — если он возьмет надо мной верх, это будет драка. К счастью, я не думаю, что он будет в состоянии драться после того, что я сделал с ним раньше.

Но когда я проскальзываю в спальню, там темно и пусто. Квартира пуста.

Мое нутро напрягается. Возможно, он вернулся к кому-то другому, чтобы залечить раны, или отправился отвечать перед паханом. Даже вероятно. Но инстинкт подсказывает мне, что что-то не так. А я никогда не находил причин, чтобы не верить своему чутью.

Я быстро выхожу из квартиры, закрывая за собой дверь на засов. На мне перчатки, нет причин беспокоиться об отпечатках пальцев, но оставлять следы — последнее, о чем я сейчас думаю. Я думаю о Миле, хрупкой и незащищенной в своей квартире, где есть только Дарси и ее брат, и ускоряю шаг.

— Назад к Миле, — срочно говорю я своему водителю, еще не успев полностью сесть в машину. — Поторопись.

Мне еще никогда не приходилось опасаться, что меня остановят, даже когда мой водитель превышал скорость. В городе вообще сложно превысить скорость, учитывая пробки, но в этот час это возможно. Тем не менее, как только любой полицейский видит мои номера, он не пытается включить фары. Они знают, что в этом нет смысла.

Именно поэтому я с удивлением вижу, как позади нас мигают красно-синие полицейские огни.

— Мистер Кампано? — Мой водитель слегка поворачивается, явно спрашивая, что делать. Я подумываю сказать ему, чтобы он продолжал ехать, но я не хочу, чтобы за нами гналась полицейская машина. Часть соглашения с полицией Лос-Анджелеса подразумевает соблюдение их правил, даже если это означает раздражающий обмен мнениями с офицером, который явно не понимает, что меня нельзя останавливать или мешать мне.

— Остановись, — процедил я сквозь стиснутые зубы, а мои руки сжались в кулаки. Я чувствую, как тикают драгоценные секунды, и паника холодом сковывает мое нутро. Есть все основания думать, что Егор удрал в штаб-квартиру Братвы зализывать раны, и еще больше, что он уже снова отправился за Милой, но инстинкт страха поднимает голову, и я резким движением опускаю стекло, пока водитель подчиняется моим указаниям.

— Это крайне неудобно, — огрызаюсь я, когда полицейский приближается. — Я позвоню шефу Доусону и…

— Конечно вы это сделаете. — Офицер смотрит на меня, и я отчетливо вижу его лицо. Мое нутро сжимается, гнев накатывает на меня горячей волной. Это Адамс, тратит мое гребаное время и снова подвергает Милу риску. Все, что я могу сделать, это не распахнуть настежь дверь, выпрыгнуть и добавить нападение на офицера в список моих преступлений на эту ночь.

Черт возьми, это было бы здорово. Но это все усложнит, а мне и так хватает забот.

— Когда я в последний раз разговаривал с Доусоном, он сказал, что собирается тебя встряхнуть. — Я сужаю глаза. — У нас с Доусоном есть договоренность. Она заключается в том, чтобы не иметь дела с подобными вещами.

— О, я знаю. — На губах Адамса расплывается холодная улыбка. — Я не собираюсь выписывать тебе штраф, Кампано. Я знаю, что это ни к чему не приведет, кроме как к тому, что на меня напишут заявление. Но я сделаю тебе предупреждение, между нами, мужчинами, пока у меня есть шанс.

— Предупреждение. — Мой голос звучит глухо, не впечатляюще, но ярость все еще бурлит в моем нутре. Где-то в мысленном списке мужчин, которых я должен зарыть в землю, когда у меня появится шанс, записано имя Адамса.

К счастью для него, сегодня у меня нет времени.

— Предупреждение, — повторяет он. — Я не смогу ничего с тобой сделать ни сегодня, ни завтра. Возможно, даже на следующий день, или неделю, или месяц. Но я буду продолжать наблюдать, и скоро найду способ. Лос-Анджелес должен избавиться от таких животных, как ты. И я намерен решить эту проблему, так или иначе.

Холодная улыбка на его лице не сходит с лица.

— Спокойной ночи, мистер Кампано.

Адамс кивает мне, а затем поворачивается и идет обратно к своей машине. Чувство предчувствия наполняет меня, пока он идет, чувство, что это вернется, чтобы преследовать нас позже, если не Милу и меня, то остальную часть моей семьи.

Но сейчас, если только не выстрелить ему в спину, когда он будет уходить, а у меня есть такое искушение, я ничего не могу с этим поделать.

— Поехали, — говорю я отрывисто. — Мне нужно попасть к Миле, и как можно быстрее. — Никто больше не остановит нас, Адамс был единственным, кто осмелился бы. Тревожное чувство в моем нутре только усугубилось, ощущение, что пока меня держат, что-то еще разворачивается.

Как только мой водитель подъезжает к дому Милы, я выхожу из машины еще до того, как она полностью останавливается. Я торопливо поднимаюсь по лестнице, преодолевая ее по две ступени за раз, пульс в моем горле учащается, а чувство ужаса нарастает.