Шумерские ночи. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр. Страница 28

Креол подпер кулаком щеку. О, вот какие великие дела ждут его на этом посту. Менять направление флюгеров. Воистину это деяние, достойное архимага.

Но он не хотел на второй же день ссориться с одним из царедворцев, поэтому сделал над собой усилие и добросердечно сказал:

— Тебя нужно утопить в Евфрате за то, что ты тратишь мое время и государеву казну на собачью чушь. Но я исполню твою просьбу.

Он даже не стал подниматься на крышу ради такой малости. Маг просто распахнул окно и провозгласил:

— Банрабишу! Приди, Нарилуггалдиммеранкиа! Деда пугает южный ветер, сделай северный!

Шестая Эмблема Мардука, кажется, нарочно избрал себе такое длинное и непроизносимое имя, чтобы его пореже призывали. Он Страж Игиги и Ануннаков, он сражает маскимов и оберегает от зла. Но еще он повелевает Демонами Ветра, и потому его часто беспокоят именно ради подобного — изменить направление ветра, прекратить ураган или наполнить паруса.

Он не отказал. Через несколько секунд южный ветер начал стихать, зато подул северный — и гораздо сильнее. В нем словно звучал искрящийся смех, а Креолу вдруг подумалось, что Балиха это бы повеселило, и на его чело набежала тень.

Астролог поблагодарил Креола несколько сухо, без приязни. Но все-таки поблагодарил, потому что новый придворный маг хотя и облил его грязью, но просьбу исполнил быстро и точь-в-точь.

Потом потянулись другие просители, и каждый чего-то от Креола хотел. Одни приходили с дарами, другие просто с поклонами, третьи вообще пытались приказывать магу, словно слуге… но этим он отказывал сразу же.

— Я подчиняюсь только императору и Верховному магу, — резко отрезал Креол, когда к нему пришел великий мытарь и потребовал, чтобы маг помог счесть собранные налоги. — Хочешь моей помощи — иди к императору. Пусть он… приказывает, если посчитает нужным.

— Астрологу ты помог и так! — возмутился мытарь. — А смена ветра — это не государственное дело!

— А он попросил. Учтиво. А в государственные дела я без позволения императора не полезу.

— Нет, выслушай, это же мелочь!.. Эллильнерари всегда…

— Пошел вон, — захлопнул дверь Креол.

Маг разложил пергамент и начал писать письмо. Пусть, что ли, Шамшуддин прилетит в гости, а то тошно немного. Стал придворным магом, вторым человеком в Гильдии, а радости почему-то нет. Все друзья остались в Уре, рабы тоже, и только Хубаксис все время мозолит глаза.

Где он, кстати?.. Креол прикрыл глаза, поискал своего джинна и распахнул сундук с платьем. Дрыхнущий Хубаксис раскинулся там и пускал слюни на стопку чистых туник.

Маг взвесил на руке жезл, размышляя, не стукнуть ли это ничтожество посильнее. Но все-таки не стал. Он дописал письмо, нарисовал последний клинышек и почему-то вспомнил наложницу, которая всегда умела поднять ему настроение. Злила иногда, порой бесила даже, но с ней Креол радовался каждой прожитой минуте. Сейчас бы она прильнула к нему вот так и начала перебирать бороду…

Сколько лет уже прошло?.. двадцать?.. нет, двадцать два. Сейчас его сыну было бы двадцать два года. Вероятно, он учился бы Искусству, навещал отца… если бы он пошел в мать, они бы с Балихом точно сдружились… и ему сейчас тоже было бы двадцать два…

От этих мыслей Креол преисполнился черной желчи, все-таки шарахнул жезлом Хубаксиса, и когда тот заорал — сунул в зубы свиток пергамента, велев лететь к Шамшуддину.

Шамшуддин не заставил себя долго ждать. Вот на кого-кого, а на него Креол всегда мог положиться. Уже к вечеру он сидел за столом, озаряя покои белозубой улыбкой. В чашах плескалось лучшее каджитское, плешивый кушит о чем-то добродушно говорил, а Креол украдкой подталкивал зары, обдумывая следующий ход.

У стенной ниши перебирала кувшины Мей’Кнони. Она тоже заглянула поздравить Креола с новым постом, и не с пустыми руками.

Креол не мог сказать о себе и Мей’Кнони, что они близкие друзья. Она друг скорее Шамшуддину, и то больше потому, что их в Гильдии всего двое таких, с черной кожей. Это их как-то сблизило, сроднило, а через Шамшуддина она сдружилась и с Креолом, Хе-Келем, Хиоро. Но все-таки она получше других магов Гильдии… это не так уж много, потому что большая часть Гильдии — кадушка с дерьмом и змеями, но тем не менее.

— Поздравляю, Креол, — произнесла Мей’Кнони. — Когда император погонит тебя прочь за твой поганый характер, замолви за меня словечко.

— Ты даже не архимаг, — только и фыркнул Креол.

— Архимагом даже ты стал, — пожала плечами женщина, наконец выбрав кувшин. — Это несложно.

Вот теперь Креол бросил на нее злой взгляд, но ничего не сказал. Мей’Кнони еще и потому сдружилась с Шамшуддином — ей тоже нравятся определенного сорта насмешки. Креол подозревал, что тот проклятый марципан придумала и в основном создавала именно она.

Честно говоря, она не самый сильный маг, ее способности не впечатляют. Но упорство и настойчивость таковы, что уже к тридцати пяти годам она стала мастером, а к сорока пяти — магистром. Родилась рабыней, но сумела освободиться, сумела выучиться Искусству… и теперь вот магистр.

И Креол понемногу проникся к ней уважением, пусть она и всего лишь женщина. Он не мог не признавать, что ему, в сравнении с ней, все досталось гораздо легче — он-то родился сыном архимага, получил богатое наследство, был изрядно одарен Искусством.

— Богатые у тебя покои, — заметила Мей’Кнони. — Но когда их займу я, то все тут переставлю.

— Ты можешь занять их хоть сегодня, — раздался противный голосок. — Мы с хозяином не возражаем.

Мей’Кнони привычно сделала пасс, и Хубаксиса скрутило в узел. Он так же привычно стал раскручиваться, отвязывать хвост от крыльев, не отрывая от магессы сального взгляда. В свои пятьдесят лет Мей’Кнони по-прежнему отличалась редкой красотой, и ее визиты всегда вызывали у похотливого джинна слюнотечение.

— Креол, можешь засунуть его куда-нибудь? — поморщилась магесса, разливая всем вино. — Твой питомец меня раздражает.

Креол не глядя схватил Хубаксиса и запихал в медный жбан. Такие просьбы он охотно исполнял для кого угодно.

— Я ничего не сделал! — донеслось из жбана.

— Ну, за нашего нового придворного мага! — поднял чашу Шамшуддин.

— И его блистательную, хотя и — предвижу! — недолгую карьеру на этом поприще! — присоединилась Мей’Кнони.

— Очень смешно, — двинул фишку Креол. — Шамшуддин, я выиграл, с тебя три сикля. А с придворного мага я перейду только в кресло Верховного. Я не собираюсь ссориться с императором.

— Тогда за мир и дружбу, — улыбнулась Мей’Кнони, подвигая к себе доску.

Креол действительно не собирался ссориться с императором. По крайней мере до тех пор, пока не станет для того незаменимым. Но в первые дни император Креола и не беспокоил, пред свои очи не призывал. Он и сам был очень занятым человеком, все его время от пробуждения до отхода ко сну распределялось по минутам.

Он издавал указы и отдавал приказы. Принимал чужеземных послов. Выслушивал донесения приближенных. А будучи еще и эном, верховным жрецом всего Шумера, он проводил церемонии и ритуалы, руководил празднествами и приносил торжественные жертвы.

Свободные же от государственных забот часы император проводил со своими женами, пировал с царедворцами или отправлялся на охоту. Охота была его самой большой страстью. Если Шумер не вел войну, Энмеркар непременно выделял время, чтобы погоняться за ланью или косулей, убить копьем кабана или затравить волка. Словно сам Мардук с оруженосцем его Забабой, он истреблял диких зверей, и добытая императором дичь подавалась потом на пирах.

В военное время, конечно, охотиться некогда, но воевать Энмеркар любил ничуть не меньше, а потому и не огорчался. Однако последние несколько лет выдались мирными, лугали не садились на колесницы, копья лежали без дела, а на луках не было тетив.

Но спустя некоторое время и император вспомнил о своем придворном маге. Вспомнил — и решил чем-нибудь озадачить. Потому что когда придворный маг ничем не озадачен, это может закончиться бьющими с небес молниями, нашествием нежити, всепоглощающим кубом слизи или чем-нибудь иным, что происходит, если мага надолго оставить наедине с самим собой.