Авиатор: назад в СССР 12 (СИ) - Дорин Михаил. Страница 32

— Да. Если вы готовы, то я не против. Вы, как ответственный в политбюро за военно-промышленный комплекс, должны убедиться в правильности наших подходов к формированию палубной авиации, — ответил министр обороны.

После этих слов, меня удостоил радостной улыбки адмирал Горшков. Дважды Герой Советского Союза подошёл ко мне и одобрительно похлопал по плечу.

— Сынок, не подведи, — сказал он и вернулся в гущу обсуждений.

В сопровождении Сагита, Русов пошёл в сторону надстройки. Пока я следовал за ними, мог слышать замечания одного из генералов. Он пытался отговорить члена политбюро от идеи полёта.

— Григорий Михайлович, вы в самом деле сядете в испытательную машину? — встал на пути Русова генерал.

— Что вас смущает?

— Ну как же! Мы много раз говорили, что не нужны нам эти МиГи и Су. Корабль протащил Горшков, а самолёты тянут вот эти деятели, — кивнул он в сторону Белкина и Самсонова.

Шедший рядом со мной Жора Вигучев объяснил, что это начальник Главного политического управления Советской армии и Военно-Морского флота.

— В своё время он сразу после генерал-майора, получил генерала армии. Круче, чем Юрий Гагарин, — посмеялся мой коллега.

— Потрясающий рост.

Генерал армии продолжил убеждать Русова, но тот был непреклонен.

— Это же опасно, Григорий Михайлович. В вашем-то возрасте.

Член политбюро остановился и сурово посмотрел на генерала.

— Это в ваши 75 уже опасно, товарищ начальник Главного политуправления. А в мои годы ещё не так всё и печально. Тем более что для меня небо над Чёрным морем почти родное.

— Григорий Михайлович…

— Спасибо, что беспокоитесь, — прервал его Русов и проследовал дальше.

Интересно, почему член политбюро так сказал о Чёрном море? Многое оно значит для этого человека.

Пока Григория Михайловича готовили к вылету, я начал обсуждать с лётчиком из конструкторского бюро Яковлева сценарий боя.

— Давай на «ты». Володя, — представился он.

— Сергей.

— Да знаю я про тебя. Молодой, талантливый, дикорастущий. Супруга твоя работает у нас.

— Это мне известно. Я про супругу и молодого, если что, — посмеялись мы с ним.

— Ладно. Твои предложения.

В уме я держал тот факт, что Русову около 60 лет. Проводить бой «по-взрослому» с ним в задней кабине было бы опасно. Может дядю вывернуть наизнанку.

— Сходимся на дальности 4. Отрабатываешь первым в заднюю и переднюю полусферы. Три срыва захвата и конец атаки, сойдёт?

— Сергей, ты хоть представляешь, что будет с твоим пассажиром в кабине после такого маневрирования? — посмеялся он.

— Представляю. Поэтому предлагаю не переусердствовать. Покажем члену политбюро возможности на небольших перегрузках и разойдёмся.

— Ладно. Но ты поддашься нам хоть в одной атаке, — посмеялся Володя и пожал мне руку.

— Это будет сложно.

Самолёты были готовы к вылету. Взлётную палубу начали освобождать, зазывая людей в надстройку корабля. Як-141 убрали на площадку, чтобы они не мешали моему взлёту.

Русов занял место в задней кабине. Для него нашли костюм ВМСК, а также лётные ботинки. Надо было видеть его довольный вид, когда он сел на место Байрамова!

Я начал запускаться. При этом старался отвечать на вопросы Григория Михайловича, который заинтересовался приборным оборудованием кабины.

— Всё мигает. Стрелки ходят плавно. Не как раньше, — сказал он мне по внутренней связи.

— Имели опыт лётной работы? — спросил я, притягивая маску.

— Давно было дело. К вылету готов, — громко объявил Русов.

Як-141 тоже начал запускаться. Первым на палубу для взлёта вырулил я с Русовым. Самолёт упёрся основными колёсами в задерживающие устройства. Пора прогревать двигатели.

— А так должен ходить ходуном современный истребитель? — спросил Русов.

МиГ гудел, вибрировал и начинал готовиться к взлёту, словно боксёр к схватке. Для меня это привычно, а вот Григорий Михайлович никогда не был в такой обстановке.

— Большая мощность. Главное, как с этими нагрузками справляется планер. Раньше тоже так было, верно?

— Подтвердил, — ответил Русов.

Двигатели прогрелись. Ещё раз проверил параметры и приготовился к взлёту. Подсказал Русову, чтобы тот притянул посильнее ремни.

— Саламандра, 088й, форсажи включены, к взлёту готов, — запросил я, как только перевёл рычаги управления двигателями в положение форсированного режима.

Табло включения форсажа отработали. Самолёт слегка присел на носовую стойку. Осталось только дождаться команды руководителя полётами.

— Есть форсаж! Взлёт разрешил, — дал команду РП.

Удерживающие самолёт «лопухи» убрались, и МиГ-29 рванул вперёд. Забежал на трамплин, отрыв и начинаю чувствовать поиск «опоры». Пара мгновений и самолёт начинает набирать высоту.

— Убираем шасси. Вот и ваш первый взлёт с авианесущего крейсера. Поздравляю, Григорий Михайлович, — сказал я Русову.

— Думал, меня в жизни уже ничего не сможет удивить.

— Набираем высоту и выходим в район работы.

После того как мы заняли зону, я стал выполнять плавные виражи с небольшим креном. При этом я постоянно интересовался состоянием «второго члена экипажа». Григорий Михайлович отвечал бодро и просил за него не беспокоиться. Мол, он перегрузки переносит хорошо. Правда, его уверенность может скоро сойти на нет.

— 112й, 5000 занял. К работе готов, — услышал я доклад условного противника.

— А вот эта точка и есть наш противник в бою, верно? — спросил Русов.

— Конечно. На индикаторе, справа от вас, выводится информация от бортовой РЛС. Так что можете мне давать целеуказание.

— Думаю, вы и без меня справитесь. А на борту Як-141 есть такие индикаторы?

— Пока только информация с РЛС выводится на отдельный экран. Но фирма Яковлева готова поставить у себя на самолёте индикаторы, подобные нашим.

Офицер боевого управления на корабле вывел меня на встречный курс со 112 м и продолжил наводить Як-141.

— До цели 10.

Проще было бы самому справиться с воздушным боем и не брать в кабину Русова. Но нужно убедить его оказать влияние на военное руководство в деле развития наших самолётов. Иначе Чубов и старый генерал армии, похоронят наши разработки на стадии испытаний.

— Внимание, удаление 4! — скомандовал ОБУшник.

Спикировал вниз. Ввод получился не такой резкий, какой обычно, я делаю в воздушных боях. Иначе Григория Михайловича размажет по кабине. Смотрю в стекло заднего вида.

Вижу, как оппонент выполняет переворот и устремляется за мной. Но так медленно! Ручку управления отклоняю влево, уходя с линии атаки.

— Он провалился, — подсказывает мне Русов.

А политический деятель начал чувствовать азарт! Раз такие манёвры он переносит хорошо, стоит усложнить обстановку.

— Срыв захвата, — говорит в эфир мой оппонент Володя.

Слишком он подыграл в этой атаке. Продолжает меня преследовать. Надо хоть немного ему подставить спину.

Выполняю вираж и начинаю заходить на выполнение петли. Сбрасываю скорость, чтобы он мог меня догнать.

— Вижу цель, — радостно сообщает Володя в эфир.

— Надо маневрировать! — подгоняет меня Русов.

Ох, и затягивает его бой! Не буду старика расстраивать.

Ручку управления слегка отклоняю на себя. Скорость падает. Даю вперёд правую педаль и начинаю крутить бочку.

Мой любимый манёвр «кадушка» сработал успешно. Вот я уже и сзади Владимира. Прицел включил. Звуковой сигнал возвестил о захвате цели. На лобовом стекле горят буквы ПР, что означает: пуск разрешён.

— Пуск один, пуск два, — доложил я.

— Понял вас. Выходим в исходные точки, — командует офицер боевого управления.

Выравниваю самолёт по горизонту и начинаю очередной разворот. Теперь Владимир сразу должен выйти в заднюю полусферу. Он сейчас пролетает рядом. Прибираю обороты, чтобы Як вышел сзади меня.

— Внимание, дальность 4, — снова командует офицер боевого управления.

Теперь уже я решил не откладывать всё «на потом». Переворот и пикирую вниз. Володе бы сделать то же самое — накрывать меня слева или справа. А он просто пошёл снижаться по спирали. Долго всё это!