Пожиратель (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 26

Парни переглянулись, и один из них ответил.

— Нет чести в том, чтобы отстаивать своё положение против измотанного противника, — сказал он, глядя в лицо капитана. — Если можно, мы лучше перенесём наши поединки на следующее занятие, когда Воронов будет полон сил и готов к бою.

Отлично вывернулись, вот что значит аристократическая школа: и не струсили, и никто не посмеет в некрасивом поведении обвинить. Ну и достаточно благородно с их стороны: выйди любой из них, и меня можно было бы отдирать совочком от покрытия.

Эффект от поглощения дымки, когда я почувствовал себя чуточку пришедшим в норму, тем временем вышел. И мне теперь хотелось сесть и желательно не вставать ближайшие сутки. Так, как за бой с Громовым, я в этой жизни ещё ни разу не выматывался.

Возможно, потому, что он использовал молнии, и последствия ударов током так сказывались. Но сейчас мне было всё равно. Я понимал, что оставшихся двоих мне не победить никак.

— Принимается, Снежный, — кивнул Верещагин, после чего обернулся ко мне. — Ну как тебе, Воронов? Теперь представляешь, что тебя ждёт на поединке против Лисицкого?

— Представляю, ваше благородие, — ответил я, заметив, что на полигоне все только и делают, что смотрят и слушают нас.

Когда занятие превратилось в бойцовский клуб, где мы с Громовым плясали друг с другом, я не заметил — был слишком занят поединком. Но судя по тому, что большинство курсантов уже даже дымку успели восстановить, они не прямо сейчас на меня уставились.

— И всё ещё хочешь драться с ним? — уточнил Верещагин, глядя мне в лицо, будто пытался там что-то рассмотреть.

— Не хочу, господин капитан, — ответил я. — Но буду.

Сергей Валерьянович кивнул и взмахнул рукой в сторону скамеек, установленных по периметру полигона.

— Иди отдыхай, Воронов, на сегодня с тебя уже толку не будет, — заявил он, после чего обернулся к остальным. — А вы чего стоите? Вперёд, отрабатывать свою программу!

Я на подгибающихся ногах дошёл до скамьи и опустился на неё с таким облегчением, какого в жизни не испытывал. Чёрт возьми, а мне ведь ещё сегодня к Анне Леонидовне идти со стенгазетой помогать!

Когда наступил перерыв, ко мне подошёл Верещагин.

— У тебя есть право на тренировочные поединки, — заговорил он. — Бой состоится через три дня. Так что выбирай себе партнёров по спаррингу и приходи тренироваться. Не советую упускать такую возможность. И тебе будет нужен секундант. Но тут ты уже сам справишься.

— Орешкина возьму, остальные всё равно испугаются, — ответил я.

— Твоё право, — равнодушно пожал плечами Сергей Валерьянович и оставил меня отдыхать дальше.

Зато рядом опустился Гриша.

— Жесть, — произнёс он. — Я твоим секундантом пойду, Гарик, даже не сомневайся. И на спарринг тоже.

Как рядом оказался Фёдор, я не заметил. Однако парень хлопнул меня по плечу и сказал:

— Круто ты их разделал, Гарик. Меня тоже на тренировочный бой бери. Помогу чем смогу.

— Спасибо, парни, — кивнул я. — Давайте тогда в семь вечера.

— Не вопрос, — кивнул Фёдор.

— Я тебя не подведу, Гарик, — заявил Орешкин.

Оставшееся занятие я просидел на скамейке. Верещагин, недовольный результатом подготовки курсантов, вновь заставил всех отрабатывать укрепление тела, а я просто отдыхал, хотя это и не помогало.

Слабость была такой, что даже дымка мне не подчинялась. Впрочем, после пяти попыток вернуть её всё же получилось. Хотя по плотности она и не казалась мне теперь такой мощной.

Громов голыми руками мне её пробивал. С этим нужно что-то делать.

Горячий душ не принёс облегчения. Холодный и контрастный тоже. На ужин я вообще не пошёл — был уверен, что любая проглоченная пища тут же вернётся. Попить-то еле смог. Таких отходняков у меня ещё никогда не было.

А ещё надо было идти к Анне Леонидовне. Никто не заставлял браться за стенгазету, но раз уж взялся, то данное слово надо держать.

Хотя сейчас я бы лучше лёг на койку и пролежал там дня два, даже несмотря на то, что, вообще-то, провести с красавицей время было крайне приятно. Но я настолько паршиво себя чувствовал, что было не до красавиц. Мысли были лишь о том, чтобы нарисовать эту стенгазету, раз уж дал слово, а потом поскорее вернуться в казарму и рухнуть в кровать. Если не на два дня, то хотя бы до утра.

Дверь в кабинет была открыта. Войдя внутрь, я прикрыл её и повернул ключ, находящийся в замке. Васильева обернулась ко мне, и на её губах появилась улыбка, которая тут же пропала, стоило Анне Леонидовне заметить моё состояние.

— Что-то ты неважно выглядишь, — произнесла она, подходя ближе.

Я уловил приятный аромат её духов и улыбнулся.

— Устал на занятиях, тяжёлая тренировка и три поединка подряд в полный контакт с аристократами, — пояснил я, окидывая взглядом фигуру собеседницы и приходя к мысли, что всё же не зря пришёл.

— Ничего, это дело поправимое, — Анна Леонидовна нежно провела ладонью по моему лицу, и я почувствовал щекой приятное тепло.

Той волны жара, что появилась при лечении, уже не было. Очевидно, что применяемые чары влияли на этот момент, сейчас-то это не лечение в ход шло. Однако прикосновение закончилось, и наваждение спало.

Зато после действия красавицы я почувствовал себя полным сил. Не только физически восстановился, но и магия вернулась к своему обычному состоянию. Как будто я хорошо выспался.

— Спасибо, теперь я готов рисовать эту вашу стенгазету, — улыбнувшись, произнёс я.

— Да я думаю, прошлогоднюю повешу — никто не заметит, — ответив на мою улыбку своей, заговорщицким шёпотом ответила она.

— Тоже вариант, — согласился я и, обняв сексуальную преподавательницу за талию, притянул её к себе.

К назначенному времени тренировки я успел. Как оказалось, Орешкин уже был на месте. Гриша пришёл заранее и добросовестно разминался, чем изрядно меня удивил. Я-то прекрасно помнил, как ему не нравились физические упражнения. Однако к помощи мне парень подошёл ответственно.

— Слушай, я тебя спросить хотел, — заговорил он, закончив последнее упражнение, — как ты так ловко Воздушными кулаками начал швыряться?

Я хмыкнул.

— Ну, давай покажи, как ты его делаешь, я посмотрю, что не так, — предложил я.

Гриша попытался создать заклинание. Его дымка устремилась к руке, но была настолько рассеянной, что Орешкину просто не хватало сил сжать ее во что-то путное. Придать синий окрас стихии он мог, но это был не Воздушный кулак, а какое-то Воздушное недоразумение.

— Ну смотри, — начал я, поднимая руку.

— Да как я смотреть-то буду? — простонал Гриша. — Ты на пальцах мне объясни, Гарик. Я не понимаю этих ваших тонких материй!

— Да я и сам не понимаю, — отмахнулся я. — Но посмотрел, как Сухов это делает, сообразил. Ты, видимо, не заметил просто. Итак, пока ты только собираешь магию в руке, тебе надо сразу взять столько силы, чтобы у тебя получилось заклинание.

Мой кулак засветился синим огнём, и я, удерживая магию внутри, разжал и сжал пальцы.

— Синий свет стихии видишь?

Орешкин, внимательно наблюдавший за мной, посмотрел мне в лицо с сомнением.

— Какой ещё синий свет, Гарик? — спросил Гриша. — Не дури мне голову, а? И так пухнет.

И только в этот момент до меня дошло. Никто ведь не говорил нам ни о дымке, ни о свечении, которое появляется при создании заклинаний другими одарёнными и мной. Это что, выходит, я один его видел?

А ведь это объясняет, почему я настолько успешен в освоении магии. В отличие от остальных, я вижу, как работает сила, куда она направлена. И понимаю, как принимать те или иные удары, потому что готов к ним.

Раскрывать свой козырь было бы глупо. Имело смысл осторожно поискать информацию, мало ли, вдруг что-то найдётся. Однако сейчас следовало молчать. Раз никто не видит дымки магии, пусть так и остаётся. Не хотелось бы окончить жизнь в какой-нибудь исследовательской лаборатории.

— Ладно, слушай, — продолжил я. — Вот ты собрал в кулак нужный объём силы, чтобы заклинание сработало. Теперь ты эту силу своей волей заставляешь крутиться, как ураган. Видел, как ураганы вращаются? Вот примерно так же должна и сила в твоём кулаке. Не во всём теле, а только в кулаке, Гриша.