Константа (СИ) - Соболев Андрей. Страница 37

– Э-эй, вы меня слышите? Только не говорите, что когда вы стали нужны и заставили меня поверить в…

Бездомный неожиданно вырвался из плена собственного разума, повернулся к Евгению, и уголки его губ изобразили на обессилевшем лице что-то, похожее на улыбку.

– Ты… – прохрипел он. – Ты всё-таки пришёл.

Он хотел поднять руку, чтобы дотронуться до Евгения, понять, что это реально, а не игра его измученного разума, но сил оказалось недостаточно, и рука упала обратно на землю. Новиков сочувственно покачал головой.

– Что с вами случилось? Мне кажется, в прошлый раз вы выглядели несколько живее?

– То же, что и с тобой, – фыркнул мужчина. – Скоро тебя ждёт то же самое.

– Нас всех ждёт нечто похуже, если вы не поможете, не расскажете, что случилось с этим грёбаным миром. Скажите, вы тоже это чувствуете? Тоже видите, как всё вокруг меняется? Свет пропадает, люди исчезают, а потом чёрная вспышка. Бум! Затем яркий свет – и я теперь не я, а потом… потом… – тараторил Евгений, стараясь передать всё и сразу, но умудряясь не сказать ничего. – Чёрт, я ведь, наверное, звучу как сумасшедший. Просто скажите, что я не сошёл с ума и с миром творится что-то неладное! – Он заглянул в пустые глаза бездомного и поник. – Проклятье, с кем я говорю, как до этого вообще дошло?

Евгений вскочил на ноги и нервно заходил из стороны в сторону, совершая пассы руками и пытаясь описать то, что сам не до конца понимал.

– Теперь ты видишь, этот город – лабиринт, – ответил мужчина, потом довольно и через силу ухмыльнулся. – Теперь ты видишь.

– Да-да, лабиринт, двигается, это я помню. Удивительно, но помню. Хотя мне трудно сказать, когда я это слышал, точнее от кого… впрочем, неважно. Проблема не в этом. С нашим миром что-то не так, с каждым днём ситуация становится всё хуже и хуже. Сначала я не хотел замечать, мне было откровенно плевать, но теперь… теперь есть люди, которых я не могу потерять. К сожалению, они не могут найти выход из этого, как вы выразились, лабиринта, они застряли в петле всё новых и новых воспоминаний, и никто им не поможет. Кроме меня. А вы должны помочь мне. Понимаете? Расскажите, что знаете, о происходящем, кто это делает и зачем? А главное, как мне это остановить? Прошу.

Неопрятный мужчина попытался рассмеяться от нескончаемого потока слов, но выдавил из себя лишь несколько крякающих звуков и зашёлся в страшном кашле, а потом запрокинул голову на стену, но не обронил больше ни слова.

– Ч-что смешного я сказал? – возмущённо спросил Новиков. – Вам кажется это смешным?

Евгений посмотрел по сторонам и обнаружил рядом с тротуаром какое-то объявление, напечатанное на бумаге и небрежно приклеенное к стене. Оно извещало:

«Граждане, запомните, услышав сигнал воздушной тревоги, вы должны незамедлительно проследовать в ближайшее бомбоубежище. Не медлите, каждая секунда на счету. Берегите свою жизнь!»

Новиков резко сорвал объявление, а потом вернулся к бездомному и потряс бумажкой перед его глазами:

– Очнись, война на пороге, да что там, она уже идёт. Скоро настанет ядерный апокалипсис, если мы его не остановим, если не поймём, что происходит. Это вообще не смешно. Бомбы могут посыпаться нам на головы в любой момент. Чёрт возьми, это уже случилось!

Мужчина дышал очень часто. Он немного прикрыл глаза, словно избегая напоминаний, а потом вновь закашлялся.

– Да, я знаю, – сказал он сквозь кашель. – Я видел. Я был здесь, как и ты. Это агония, наш мир умирает, но мне уже всё равно.

– Но мы умрём вместе с ним! – возмутился Евгений.

Бездомный вновь усмехнулся.

– Я умирал уже столько раз. Думаешь, мне есть дело до какого-то мира? Только не говори, что не испытывал тех же чувств. Я не поверю.

– Испытывал. Я тоже жалел себя и ненавидел других, мне знакомо это чувство опустошения, безразличия, желание послать к чёрту всю планету. Послушай, я творил ужасные вещи, которые никогда себе не прощу, но есть люди, очень близкие мне люди, которые нуждаются в моей помощи, защите. Я не могу их бросить. Только не сейчас.

– Поздравляю, но мне какое дело? Мне осталось уже недолго, и буду рад, если этот кошмар прекратится, – ответил он, а потом вновь вернулся к любимому делу – созерцанию шершавых складок кирпичной стены.

– Ты что, решил просто взять и сдаться? – возмутился Евгений. – Не-е-ет, ты не можешь так поступить после всего, через что я прошёл. Между прочим, по твоей вине. Ты должен всё рассказать о том, что происходит со мной… с нами, с этим городом. Эй! – прикрикнул он и щёлкнул пальцами перед безжизненным взором бездомного. – Я с тобой говорю! Не смей опять впадать в беспамятство, слышишь?!

– Дверь… – чуть слышно произнёс мужчина. – Это ты во всём виноват.

– Ты о чём? – растерялся Новиков.

– Ты должен был открыть дверь! – неожиданно вскрикнул бездомный неестественным голосом.

Евгений в страхе отскочил от жуткого незнакомца, а потом заметил, как тот бездумно приподнял руку с земли и начал несильно постукивать ей по стене дома за своей спиной. Он чуть касался кирпичей, но каждый удар звучал в разуме Евгения так громко и отчётливо, словно невидимый кузнец ритмично бил огромным молотом по наковальне.

– Открой дверь… открой дверь… – без остановки повторял мужчина, будто находясь в трансе, продолжая при этом стучать кулаком о стену.

– Прекрати, хватит! – закричал Евгений, обхватив голову и стараясь сдержать натиск ударов из глубин подсознания.

Рука бородатого мужчины послушно замерла в воздухе, а потом вновь осела к его ногам.

– Хватит повторять эти слова! – надрывно проголосил Евгений. – Хватит! Что это вообще значит? Это какая-то глупая загадка или игра? Довольно с меня игр, я просто хочу знать, что происходит. Какая дверь? Что я должен открыть, в чём моя вина? Я не понимаю.

Бездомный внезапно пришёл в себя, повернул голову, а в его взгляде промелькнул тусклый свет ясной мысли.

– Я не помню, – тяжело дыша, сказал он, и на его глазах заблестели слёзы.

– Ты не помнишь? – завёлся Новиков. – Ты не помнишь?! Да ты издеваешься!

Евгений зарычал от безысходности, закрутился на месте, изрыгая из себя потоки проклятий, одновременно с этим пиная стену дома, будто желая ей отомстить.

– Это бесполезно! – злобно проревел он, ещё раз пнув стену. – Проклятье, как же мне всё надоело.

– Зато теперь ты видишь, – снова произнёс мужчина поникшим голосом свою любимую фразу.

– Я вижу только безумного бомжа и зря потраченное время, которого всё меньше и меньше.

Евгений бросил презрительный взгляд и демонстративно отвернулся, будто хотел уйти.

– Я прожил столько жизней, повидал множество смертей, – вдруг ответил мужчина хриплым голосом. – Я помню каждую из них, каждый прожитый день во всех возможных вариациях, и это сводит меня с ума.

Евгений повернулся и увидел налитые кровью глаза человека, который точно так же был брошен на произвол судьбы, на борьбу с неудержимой стихией, один на один со своим безумием. В его взгляде читалось сожаление и усталость от бесконечных мук, он был сломлен и подавлен, он больше не хотел жить.

– Я чувствую, что мой конец близок, сил больше не осталось, – продолжил бездомный, еле ворочая языком. – Их слишком много, они внутри, разрывают мой разум… – Он медленно поднял руку и вцепился пальцами в волосы. – Я давно перестал понимать, что реально, а что нет. Мысли как рой надоедливых пчёл, они жужжат и жужжат без остановки. Я даже не уверен, что это всё реально, что ты реален… Прошлого больше не существует, настоящего тоже – ничто не существует.

Мужчина резко умолк, тяжело и с хрипом задышал, уставившись на Евгения стеклянными глазами, и словно растворился в своих мыслях. Новиков застыл в раздумьях на несколько секунд, а потом оглянулся назад, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. Улица была всё такой же пустынной, а редкие прохожие предпочитали ничего не замечать и как можно скорее проходили мимо странной компании в проулке. Их было сложно винить. В ситуации, когда смерть дышит в затылок, тяжело думать о чём-то ещё, кроме своей жизни.