Король Ардена - Анри Софи. Страница 16

У Рэндалла в голове была такая каша, что он даже удивляться в полной мере не мог.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? Мы никогда не были близки. С чего такая откровенность?

Тристан поднялся с лавки и протянул ему руку. Рэндалл сначала подозрительно прищурился, но потом обхватил пальцами предплечье брата и встал. Ноги словно налились свинцом, а в висках застучало с новой силой.

– Во-первых, ты настолько пьян, что я сомневаюсь, что ты завтра вспомнишь хоть что-то из нашей прогулки. А во-вторых, – Тристан поджал губы и зачесал пальцами упавшие на лицо пряди волос, – я узнал твой секрет, который ты точно не хотел бы никому рассказывать. Теперь ты знаешь мой секрет, мы квиты.

Сделав шаг, Рэндалл покачнулся, и Тристан обхватил его за пояс, а руку закинул себе на плечо.

– Не боишься, что я разболтаю твой секрет? – спросил Рэндалл и снова громко икнул.

– Нет. Ты занудный святоша, Рэндалл, и никогда до такого не опустишься.

Рэндалл хохотнул и тут же схватился за голову.

– Ты мне нравишься, когда не ведешь себя как высокомерный кретин, – признался он, массируя пальцами пульсирующий висок.

– О-о-о, – многозначительно протянул Тристан. – Тебе пора в кроватку, малыш. Признания в любви – признак крайней степени опьянения.

– Я не шучу, – возмутился Рэндалл, но тут же споткнулся о камень.

Тристан покрепче ухватил его и тихо засмеялся.

– Верю-верю, только ради всего святого заткнись. А то после признаний пьянчуги обычно начинают петь, а твоего воя я точно не вынесу.

Рэндаллу это показалось весьма заманчивой идеей, и он стал напевать себе под нос шутовскую песенку. С каждым куплетом он больше смелел и пел все громче, а Тристан помогал ему идти, не переставая смеяться, а потом сдался и начал подпевать.

Рэндалл не помнил, как они добрались до дворца и как Тристан заботливо уложил его спать. На следующее утро он проснулся с дикой головной болью и единственное, что смог вспомнить, – как ворвался в кабинет отца и ударил того по лицу. Король Алан не стал его наказывать; он не выходил из своих покоев в течение недели, чтобы никто не увидел его синяков и ссадин. Тристан же вел себя как обычно, и долгие годы Рэндалл даже не подозревал, что именно он оказался рядом в самую трудную минуту и поддержал его.

Рэндалл стоял во дворе замка в ожидании экипажа.

Он лично распорядился, чтобы его оставили одного. Аврора предложила встретить Тристана вместе, но Рэндалл был непреклонен. Ему важно было увидеться с ним с глазу на глаз. Встреча с Уиллом оставила на его сердце рану, которую Тристан мог либо исцелить, либо сделать смертельной.

Почему он ни разу не заговорил с ним по душам после того далекого вечера? Почему продолжал вести себя как несносный пьяница и выскочка? Почему держался на расстоянии ото всех родственников и поддерживал грязные и лживые сплетни о себе?

Но куда больше Рэндалла терзал другой вопрос.

Почему он как никогда прежде надеялся… А на что же он надеялся? Что Тристан обрадуется его возвращению? Что спустя столько лет мнимой неприязни друг к другу они наконец-то поладят? Что он поддержит его в скрытой войне с Артуром, как поддерживал все эти годы Аврору?

Почему его это все волновало?

В глубине души Рэндалл знал ответ. Потому что он был эгоистом. А еще боялся будущего. Боялся, что не сможет справиться с грузом проблем, свалившихся ему на плечи после возвращения, и очень надеялся на поддержку.

Вот что объединяло Тристана и Рэндалла: они оба носили маски. Только Тристан носил маску Порочного принца, развратника и пьяницы, а Рэндалл – благородного непогрешимого принца, не знающего слабостей и страха.

Его мысли прервал звук колес, грохочущих по вымощенной камнем дороге. Во двор Вайтхолла въехала карета, запряженная тремя породистыми скакунами. Из нее вышел Тристан, одетый в непривычный для него строгий черный плащ. Без лишних украшений, с собранными в небрежный пучок волосами, похудевший, измотанный, словно провел в дороге не пару дней, а несколько месяцев. Даже его черные глаза утратили былую хитринку. И только серьга в виде кинжала на цепочке неизменно поблескивала в ухе.

Рэндалл вспомнил разговор Уилла и Авроры. После него он поинтересовался у жены, правда ли то, что Анну и Тристана связывали какие-то чувства. Его изумлению не было предела, когда Аврора ответила утвердительно. Еще год назад Рэндалл бы воспротивился союзу любимой кузины и Порочного принца, но сейчас, когда вернул себе такое важное воспоминание, он уже не был так уверен.

– С возвращением домой. – Тристан остановился в нескольких шагах от него и неуверенно протянул ладонь для приветствия.

Рэндалл изучал руку, облаченную в черную перчатку, и снова вспомнил, как много лет назад Тристан точно так же протягивал руку пьяному и совсем еще незрелому мальчишке. В горле встал ком.

– Я… – Рэндалл запнулся и посмотрел на брата. – Я вспомнил тот день, когда избил отца, а ты… Я все вспомнил.

На мгновение в глазах Тристана мелькнул странный блеск. Он нарочито небрежным тоном спросил:

– И что с того?

– Ты поддержал меня, а я так тебя и не поблагодарил.

Рэндалл сжал протянутую руку в области предплечья. Как и в тот раз.

– А на что еще нужны братья, если не для того, чтобы вытаскивать друг друга из дерьма, заморыш? – хмыкнул Тристан и в следующую секунду крепко обнял его.

Рэндалл почувствовал жгучую резь в глазах и, зажмурившись, ответил на объятие. Кажется, они никогда раньше не обнимались. Никогда не говорили друг другу теплых слов. Но сейчас Рэндалл был уверен в Тристане как ни в ком другом. На душе было радостно и горько от того, что они оба так долго прятались за масками.

– Я так рад, что ты жив, – едва слышно произнес Тристан, похлопав его по спине. – Очень рад.

Глава 7

Тайное собрание было запланировано на вечер.

Рэндалл сидел за письменным столом в кабинете, а Аврора расположилась на диване. Они постоянно обменивались взглядами, и каждый раз он не мог сдержать нежной улыбки. Тристан развалился в кресле, закинув ноги на подлокотник, и наблюдал за ними, но, к удивлению Рэндалла, не бросал едких шуточек – напротив, смотрел на них с неким умиротворением.

Рэндалл надеялся увидеть здесь и Уилла, но Тристан и Аврора в один голос заявили, что тот находится под серьезным влиянием Артура. Это больно ранило его, ведь Уилл был единственным из Вейландов, кому он всегда безоговорочно доверял.

В ожидании остальных участников собрания Тристан выложил все известные ему планы и замыслы Артура, рассказал о напряженных отношениях Артура и Арона и о том, как обстоят дела в Королевском Совете.

– Калеб все так же поддерживает Артура? – спросил Рэндалл, потянувшись к чашке с обжигающе горячим кофе. За почти три года он успел забыть запах и вкус любимого напитка.

– Да, что неудивительно. – Тристан приподнялся и поправил под головой расшитую серебряными нитями подушку. – Артур сделает его своим десницей сразу после коронации.

Рэндалл собирался задать следующий вопрос, как вдруг за спиной послышался стук по стеклу. Обернувшись, он обнаружил на припорошенном снегом карнизе Хлебушка. Он уже успел запомнить расположение окон в его комнатах и прилетал сюда утром и вечером.

Рэндалл подошел к окну и открыл раму, впуская ворона. Тот пересек комнату и опустился на стол.

– Хлебушек, смотри, что я для тебя припас. – Рэндалл вытащил из ящика в столе кусок хлеба, завернутый в чистый носовой платок. Он накрошил мякиш, упорно игнорируя пристальный взгляд Тристана, который готов был просверлить дыру в его лбу.

– Как ты его назвал?

– Хлебушек, – гордо объявил Рэндалл и ласково погладил птицу по оперению.

– Ты назвал ворона, который символизирует мудрость и справедливость и украшает герб Корвинов, Хлебушком? – Тристан недоверчиво фыркнул. – Не мог придумать что-нибудь более подходящее?