Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий о - Русаковский Олег. Страница 43

13 августа пришло известие о том, что полковник Стецкевич обложил Быхов наряду с Юриным.

20 августа в Москву вернулся отправленный в Швецию русский гонец Иван Астафьев с письмом Его Величества короля Шведского. Шведы ни в коем случае не желали принимать русских послов в Стокгольме, а настаивали лишь на открытом съезде на границе для устранения возникших споров. Они уже выбрали и назначили на него своих великих комиссаров.

26 августа пришло известие о том, что левое крыло литовской армии под началом генерал-вагенмейстера Паца уже прибыло в Оршу. Поэтому генерал-лейтенанту Дроммонду приказали отступить в крепость Смоленск и тщательно следить за намерениями противника.

Ночью 4 сентября пришла почта из Смоленска о том, что левое крыло литовской армии прибыло в Красное. Они взяли замок, задержав при себе капитана Ганса Рауха, а остальных из его гарнизона отпустив в Смоленск. Это вызвало в Москве сильную тревогу, поскольку власти, успокоенные Нащокиным, ни в малейшей степени не ожидали от польской стороны ничего враждебного прежде встречи комиссаров и распустили все свои войска, так что ничего не было подготовлено для сопротивления. Тотчас же отдали новые приказы, со всей серьезностью увещевая всех помещиков немедля, в тот же час, вооружиться для похода и отправляться в Смоленск. В этот раз, однако, в спешке ничего не успели собрать.

14 октября, после того как мы, как ни старались об этом узнать, совершенно не имели никаких известий о силах, намерениях и состоянии врага, приехал майор Губерт Гоморий [346], шотландец по рождению, перебежавший к Москве вместе с пятью офицерами из армии Паца, стоявшей тогда под Кричевом. Тотчас же был отправлен в Смоленск окольничий князь Юрий Никитич Барятинский, чей отъезд до того откладывался, чтобы собрать там войско и выступить в поход вместе с генерал-лейтенантом [347].

18 октября пришло известие о том, что литовский великий генерал Сапега выступил с правым крылом из Могилева и разбил свой лагерь в Мигновичах, в двух милях от Смоленска [348].

26 октября пришло известие о том, что полковник Кмитич, имея около тысячи всадников, выехал из расположения Сапеги и прибыл под Богородское, в двух милях от Дорогобужа. Он добивался сдачи Дорогобужского замка до подхода подкреплений и между тем приказал своим отрядам дойти до окрестностей Вязьмы. Они разоряли и забирали все, что попадалось им на пути.

27 октября пришло известие о том, что Его Величество король Польский Ян Казимир прибыл с довольно большим войском в Богуслав. Он также выслал через Днепр универсалы во все казацкие города, предлагая им сдаться, пока не подошли польские и татарские войска, поскольку после этого им не окажут никакой милости. Вслед за тем боярина и наместника смоленского Петра Васильевича Шереметева тотчас отправили в Севск начальствовать там над войском.

31 октября боярина и наместника тверского князя Ивана Семеновича Прозоровского отправили в Вязьму собрать там войско и, соединившись с генералом Трубецким, выступить в поход.

1 ноября из Москвы в Можайск выступил в качестве главнокомандующего боярин князь Яков Куденетович Черкасский, чтобы, собрав войско, идти в Смоленск на соединение с Прозоровским и выступить в поход против литовского войска.

6 ноября пришло известие, что польские войска, действовавшие под Дорогобужем, в спешке возвратились в свой лагерь под Мигновичами.

12 ноября с ливонской границы прибыл гонец с дурным известием. Шведы, зайдя весьма далеко, требовали от русских наряду с возвратом всех пленных и продолжением свободной и беспрепятственной торговли 2 500 000 [349] в счет понесенных убытков и расходов.

13 ноября пришло известие с Украины, что часть татар и передовой отряд польской армии уже преодолели Днепр. Король же и великий генерал Потоцкий с главными силами прибыли к броду у Ржищева и всячески готовились к переправе.

14 ноября в Вологду отправили стольника Афанасия Нестерова и дьяка Ивана Давыдова, чтобы принять там английского посла графа Чарльза Ховарда в качестве его приставов и сопровождать его в Москву согласно полученному приказу.

27 ноября пришло известие о том, что запорожский гетман Серко вместе с калмыками вторгся в Крым и спалил крепость Перекоп.

Вечером 3 декабря гонцы Кирила Пущин и Василий Мыконкин, отправленные с письмами Его Царского Величества к Его Величеству королю Польскому, вернулись из Польши от Его Королевского Величества, привезя с собой семь королевских грамот. Гонцов отпустили под Воронковым, на этой стороне Днепра, где Его Королевское Величество стоял главным лагерем во время своего похода к границе. Письма отвечали на грамоты, посланные Его Царским Величеством. Относительно пленных сообщали, что против тех поляков, которых отпустил Его Царское Величество, Его Королевское Величество также освободил и в разное время отпустил много русских. Не было необходимости продолжать съезд, касающийся обмена пленными, поскольку Его Королевское Величество желал в дальнейшем менять не человека на человека, но в целом всех и каждого, какого бы звания они ни были, плененных и уведенных из его государства, на всех русских, плененных в их государстве. Этот обмен, однако, следовало отложить до окончательного заключения мира, чтобы он имел подобающее ему действие и последствия. Второе письмо, касающееся перемирия, которое Его Царское Величество желал установить до продолжения дальнейших переговоров, удерживая на это время солдат с обеих сторон от враждебных действий, объявляло, что подобное перемирие послужит лишь задержке и ненужной потере времени. Его Королевское Величество, однако, хотя у него и достаточно причин и поводов возместить понесенные потери, разорение своего государства и пролитие невинной крови и с Божьей помощью отомстить, желал, как христианский государь, оставив отмщение Богу как праведному судие, чем скорее, тем лучше восстановить для своей страны и людей благородный мир. Поэтому когда великий посол Его Царского Величества думный дворянин Нащокин не имел дальнейших полномочий для переговоров с его комиссарами во Львове, он соблаговолил удовлетворить желание русских, чтобы великие комиссары встретились на границе для переговоров и устроили там мир на условиях, объявленных тогда господином Нащокиным, даровав покой обоим государствам и их подданным. Из нынешнего письма Его Царского Величества очевидны, однако, некие промедление и задержка в исполнении этого доброго намерения. Он желает, чтобы Его Величество сперва созвал ради этих дел сейм, который займет много времени, и согласился между тем заключить перемирие. Его Царское Величество может быть совершенно уверен, что это лишь ненужная задержка для мира, поскольку при нынешнем состоянии вещей нет необходимости в сейме, не говоря уже о каком-либо перемирии. Ведь Его Королевское Величество и Польская республика уже год назад, а именно на сейме 1662 года в Варшаве, наделили своих комиссаров достаточными полномочиями и властью для устроения границ с русской стороны. Эти предписания не сможет более изменить или уточнить ни один сейм. Теперь же комиссары, назначенные для заключения мира, частью уже находятся у Его Королевского Величества, прочие же прибудут незамедлительно. Если Его Царское Величество, истинно желая мира, отправит к Его Королевскому Величеству своих комиссаров с достаточными полномочиями в соответствии с условиями, переданными Нащокину во Львове в письменном виде, то и он прикажет своим вести с ними переговоры и заключить вечный мир.

19 декабря Его Царское Величество начал в Москве под Семеновским смотр своего ополчения, дворян и солдат, еще находившихся в Москве, не считая тех, кто был отправлен с различными боярами и генералами во многие местности на границе против наступающего врага. Смотр непрерывно продолжался целых четыре недели [350].