Под полной луной, Луной Бомбардировщика (ЛП) - Грин Саймон. Страница 3

- Нам придётся облететь одержимые демонами районы и города, которые были отданы во власть Ада. Там, где влияние Сатаны стало настолько сильным, настолько укоренилось, что оно способно подняться и преодолеть защиту Уриэля. Избегая этих инфернальных территорий, мы избегаем пагубных влияний. Поднимитесь в кабину, Отец, к пилоту. Посмотрите в окно. Посмотрите вниз и увидите, какой ад нацисты устроили в своей стране.

Отец Джон втиснулся в кабину рядом с Робом и выглянул в боковое окно. Робу не нужно было смотреть по сторонам, он и так видел ужасную местность, раскинувшуюся перед ним. Огромные пространства мёртвой земли, земля, пропитанная кровью и усеянная растерзанными телами.

Огромные участки земли были настолько загублены, настолько прокляты, что на них уже никогда не вырастет ничего естественного. Говорят, что по тёмным лесам теперь бродят ужасные бестии - нацисты только думают, что контролируют их; бродят и ищут оставшихся невинных, чтобы пожрать. Целые города в огне, охваченные кроваво-красным пламенем, их население вырезается по приказу Фюрера. Потому что все немцы равны, но есть и более равные… Нацисты приносили в жертву свой собственный народ уже почти год, с тех пор как у них закончились заключённые и порабощённые народы.

- Некоторые из этих городов будут гореть вечно, - тихо сказал Дэвид, сидя в хвосте самолёта. Ему открывался беспрепятственный вид на землю позади них. - Даже если мы победим, будет предел тому, что мы сможем сделать для восстановления этой земли и её людей. Гитлер отравил водные источники Германии - навсегда.

- Это придаёт совершенно новый смысл выражению “политика выжженной земли”, - сказал Джеймс.

- Нацистские Иерархи знают, что они проигрывают, - сказал Уриэль. Это привело их в отчаяние. Они верят, что могут делать всё, что угодно, потому что им больше нечего терять.

- Я всё ещё не понимаю, - сказал Джеймс, опираясь на пушку, словно на старого друга. - Почему вы и все остальные ангелы не можете просто ворваться в Германию с огромными пылающими мечами и положить всему этому конец? Или послать старые Библейские бедствия? Уничтожить Нацистов и их демонов, а всех оставшихся в живых предать суду!

- Всё не так просто, - сказал Уриэль.

- С моей точки зрения, это так, - упрямо сказал Джеймс. - Сколько ещё хороших людей должно умереть.

Он замолчал, когда бомбардировщик “Хэмпден” и всё, что в нём было, исчезло — ангел Уриэль явил им видение: гигантские крылатые существа, ангелы и демоны, огромные и могущественные, не поддающиеся описанию. Гиганты, заполнившие небо, столкнулись друг с другом. Силы и присутствия, столь огромные, что они разрушали мир, просто проявляясь в нём… Шагали по городам, попирая ногами огромные здания, а человеческие обитатели были меньше, чем муравьи у их ног.

Видение длилось всего мгновение, но когда оно исчезло и вернулись привычные детали “Хэмпдена”, каждого на борту проморозило до костей, до самой души.

- Вы этого хотите? - спросил ангел Уриэль. Его голос был спокойным, почти добрым. Чем больше делают Небеса, тем больше позволено делать Аду. Мы должны поддерживать баланс.

- Почему? - яростно спросил Отец Джон. - В чём смысл этих правил? Почему наш добрый и справедливый Господь позволяет Сатане заключать сделки с Нацистами? Почему он просто не низвергнет Дьявола, как он это сделал в начале?

- Потому что сейчас не начало, - сказал Уриэль. Тогда не было ни мира, ни естественного порядка вещей. Для вашей защиты существуют правила.

Священник сложил руки вместе, склонил над ними голову и тихо помолился.

- Я никогда не чувствовал себя более живым, чем сейчас, - жизнерадостно сказал Джеймс. - Лететь навстречу смерти или славе, рисковать жизнью, чтобы сделать что-то важное.

- Правда? - сказал Дэвид. - Ты никогда не испытываешь страха?

- Уже нет, - ответил Джеймс. - В прошлом году я участвовал в первой высадке в День Д. Тогда мне было страшно. Но после этого…

- Это было скверно? - спросил Дэвид. - Во Франции?

- Это было ужасно, юный Дэви, - тихо сказал Джеймс. Сражаться с нацистскими армиями за каждую милю земли, иногда в рукопашном бою. Преследовать их по пятам, расплачиваясь даже за эти маленькие победы кровью и павшими друзьями. Той ужасно холодной зимой. - В итоге я получил обморожение обеих ног. Повезло, что их не ампутировали. Конечно, меня отправили домой - записали в инвалиды. Но я всё равно хотел воевать, поэтому вызвался добровольцем. В бомбардировочной авиации всегда нужны новые добровольцы. И не похоже, что вам нужны целые ступни, чтобы палить из пушки или сбрасывать бомбы…

- Но… почему? - спросил Отец Джон, подняв голову и непонимающе глядя на Джеймса. - Ты участвовал в войне! Ты выполнил свой долг, ты сделал свою часть работы… Зачем тебе снова убивать, если ты мог бы этого не делать?

- Потому что мне пришлось, Отец, - твёрдо ответил Джеймс. - Из-за того, что я увидел во Франции. Длинные ряды распятых бойцов Сопротивления. Целые города, превращённые в руины и пепел, население которых заживо сжигалось в гигантских человекоподобных клетках, до последнего мужчины, женщины и ребёнка. Реки, густые от крови, тел и кусков тел. Я ещё не закончил убивать нацистов, Отец. Пока нет.

Священник посмотрел в дальний конец самолета, на Дэвида. - А ты, такой юный, почему ты стал добровольцем?

Дэвид повернулся, чтобы улыбнуться священнику. - Я хотел летать, Отец. И они бы никогда не позволили мне стать пилотом с таким плохим зрением, как у меня.

- Теперь он рассказывает нам! - сказал Чалки. - Только не забудь направить свою пушку в другую сторону от нас, малыш Дэви, когда начнётся бой.

В самолете раздался тихий смех; смеялись все, кроме Отца Джона.

Внезапно “Хэмпден” накренился набок, и все ухватились за что-нибудь, чтобы удержаться.

- Извините за это, ребята, - сказал Роб. - Похоже, нас занесло в опасную зону… Сильные ветры переменного направления и компас вертится как бешеный… - Чалки: сделай нам всем одолжение, проверь свои карты, пожалуйста. Кажется, мы удалились от других самолетов…

Чалки быстро проверил свои карты и расчёты, а затем встал и протиснулся в кабину рядом с Робом. Он быстро выглянул в боковое окно и поморщился, глядя на окружающие их кроваво-красные облака, полные вспышек инфернальных огней.

- Карты говорят, что мы на верном курсе, Роб, но я им не верю. Мы уже проходили этим путём, и он никогда не выглядел так. Мы отклонились от курса.

- Ты видишь где-нибудь землю? - спросил Роб. - Узнаваемые ориентиры?

- Я вижу реку, - уверенно ответил Чалки. - Похоже, она горит. Уводите нас отсюда. Мы не должны быть здесь.

- Укажи мне направление, - сказал Роб.

- Дайте мне минутку. Чалки крепко задумался, производя в голове быстрые математические вычисления, а затем дал Робу новый курс. Роб развернул “Хэмпден”, и через несколько мгновений остальная эскадрилья снова появилась в чистом ночном небе, полном звёзд, под сияющей полной луной. Земля внизу была опустошена, но всё ещё узнаваема. Роб позволил себе тихий вздох облегчения.

- Вот и всё, мы вернулись на курс, - тихо сказал он. - Возвращаемся в строй, занимаем позицию.

- Проклятье, как это произошло? - спросил Джеймс. - Как в карты закралась ошибка?

- Предполагалось, что это самые свежие карты, - ответил Чалки. Он снова выбрался из кабины и посмотрел на священника.

- Это те карты, которые мне дал Командир эскадрильи, - сказал отец Джон. - Боюсь, что для меня одна карта похожа на другую.

- Военная разведка, - фыркнул Джеймс. - Противоречие в терминах.

- Держись других самолётов, Роб, - сказал Чалки. - Они приведут нас туда. Надеюсь, к тому времени я разработаю для нас безопасный маршрут домой.

- Было бы неплохо, - сказал Роб.

Вскоре “Хэмпден” достиг внешних границ воздушного пространства Дрездена. Почти сразу же на них обрушился зенитный огонь, яркие взрывы разрывались внутри и вокруг самолётов, из сотен тяжелых орудий, установленных на оборонительных позициях по всему городу. Ночь ожила, озарившись огнём и сотрясаясь от взрывов. Разрывы снарядов и взрывы, самолёты падали на землю, подобно горящим птицам. Остальная часть эскадрильи продолжила движение, занимая назначенные позиции над городом. Внизу почти не было огней. Дрезден был погружен во тьму.