Уиронда. Другая темнота (сборник) - Музолино Луиджи. Страница 101

Тишину нарушила Мириам, в первую очередь потому, что зубы заболели еще сильнее, и каждый шаг отдавался в голове неприятной вибрацией.

Тубум, тубум, пульсировала боль в челюстях и лицевых костях. Тубум тубум!

– Разве мы тут проходили? Вроде нет… – она сжала виски указательным и большим пальцами и наморщила рот. – Вот сейчас таблетки мне бы очень пригодились.

– Да, поляна должна быть где-то здесь, – сказал Марио дрожащим голосом. И обернулся к ней, напомнив ей олененка, которого испугал яркий свет автомобильных фар.

– Нам уже пора бы на нее выйти.

– Д-да. Мне тоже казалось, что до нее ближе, но мы не могли ошибиться. После поляны других развилок не был.

– Или мы их просто не заметили. У меня правда очень сильно болят зубы, Марио. Надо выходить отсюда побыстрее.

Раздался раскат грома, теперь намного ближе. Внезапно налетевший порыв ветра зашелестел листвой и погладил их мокрые от пота спины. Тучи взяли солнце в осаду, все вокруг окутал мертвенные полумрак. Пахло электричеством и сырой травой.

– Давай скорее.

Немного приуныв, они решительно ускорили шаг, надеясь увидеть что-нибудь знакомое, доказательство правильно выбранного пути. Поворот тропинки, или разрезавший долину темный обрывистый овраг, или трухлявое дерево. Интересно, подумала Мириам, эти молодые ребята с татухами все еще где-то здесь? Надеюсь, да.

Потом она услышала, как Марио выругался.

Он так редко это делал, что у нее пошли мурашки. А когда она догнала его, вместо мурашек по спине пробежал холодок.

– Это невозможно… как это возможно? Мы сделали круг и оказались на том же месте?

Видимо, они пошли по тропинке, которая вела в обратную сторону, и не заметили этого. Другого объяснения быть не может.

Они вернулись назад.

К изогнутым букам Хойя-Бачу. Сомневаться не приходилось. Осьминог, закрученная в спираль ветка, два сплетенных ствола, как расплывчатые силуэты влюбленных…

Мириам вспомнила ссору с мужем пару недель назад. Она тогда бросила свои обвинения прямо ему в лицо:

– Ты только и делаешь, что лежишь на диване. Я возвращаюсь с работы, а ты всегда тут. Каждый гребаный день на одном и том же месте. Ничего не меняется.

Несколько секунд Мириам испуганно разглядывала деревья и поняла, что здесь кое-что все же изменилось.

Листья.

Они облетели, оставив голыми ветви, словно в этой части леса внезапно наступила осень; однако вокруг по-прежнему шумела зеленая листва.

Марио занервничал. Побагровел и согнулся, упершись руками в бедра.

– Не нравится мне все это. Листья…

– Да, я заметила… – перебила его Мириам, стараясь не терять хладнокровия. – Наверное, просто ветер.

– Ага. Возможно. Каким-то образом мы сделали круг. Нужно найти поляну. Я уверен, что мы пришли с той стороны. – И он быстро зашагал вперед, словно торопился отойти как можно дальше от этого места.

Мириам последовала за ним, но вдруг издала тяжкий сдавленный стон; собственный голос показался ей почти незнакомым. Во рту как будто что-то зашевелилось и поползло между небом и языком.

– Боже, как неприятно…

– Сильно болит?

– Нет. Не болит… Не знаю, как объяснить. Такое ощущение, что зубы стали… мягкими.

– Ладно, пойдем. На этот раз постараемся не потеряться.

Стоило им отправиться в путь, как по долине прокатился раскат грома, а за ним показался далекий отсвет молнии, нарисовавший маленькие завитки на роговице глаз.

– Да чтоб тебя, еще только дождя нам и не хватало!

Они пошли медленно, потому что не хотели больше пропустить развилку; к тому же у Мириам усилились неприятные ощущения в имплантах. Они не наткнулись ни на чьи следы, которые могли бы их запутать, и тропинка нигде не разветвлялась. Однако прошло уже полчаса, а ни поляны, ни узнаваемых предметов не было и в помине.

Уставшие и взволнованные, они остановились в сотне метров от места, где узкая тропинка делала поворот и уходила в заросли травы и плюща.

– Мы потерялись, да?

– Я… не знаю, Мириам. Не понимаю. От парковки досюда мы прошли не больше двух километров, как здесь можно потеряться!

– Но раз мы не знаем, где мы, – ехидно заметила она. – Значит, потерялись…

– Эй, что за тон? Вообще-то это ты хотела идти дальше. Я предлагал вернуться назад!

– А, значит, я во всем виновата? Ты шел впереди, я думала, ты смотришь, куда мы идем, черт подери!

– Я… да, но…

Плаксивый тон мужа только подлил масла в огонь.

– Конечно. Наверное, во всем виноват заколдованный лес.

Марио вздохнул, решив промолчать: лучше не ссориться, будет только хуже. Нужно подумать, как найти дорогу, показать, что он мужчина и еще на что-то способен. Эх, сейчас бы сигаретку. И хотя он бросил курить три года назад, в эту минуту отдал бы что угодно за пачку Golden Virginia…

Он хотел пойти дальше, но вдруг услышал какой-то звук. И поднес палец к губам, прося жену помолчать.

Голос.

Мужской.

Кто-то говорил.

Хотя нет, не говорил, а пел.

Грустная мелодия доносилась оттуда, где тропинка поворачивала и убегала в заросли, с левой стороны. Народная песня или старинное церковное песнопение. Значит, совсем рядом есть живая душа. Человек, у которого можно спросить дорогу.

– Ты тоже это слышишь?

Она кивнула.

– Кажется, вот оттуда… Пойдем посмотрим.

Шагая рядом, они поспешили к повороту; пение стало более отчетливым, можно было разобрать резкие звуки румынского языка.

Тропка поворачивала под прямым углом, ныряя в заросший плющом ежевичник, за которым виднелась поляна; через пару секунд они вышли на круглую площадку диаметром метров пять-шесть, где не росла даже трава – под ногами была лишь бесплодная изрытая земля, на которую уже падали первые капли дождя.

Гроза не прошла стороной.

Марио тихо выругался – отчасти из-за неминуемого ливня, отчасти от облегчения – все же рядом есть кто-то живой.

Молодой парень стоял на противоположной стороне поляны, точнее, шел по ее краю, заглядывая в заросли и вполголоса напевая грустную песню. На нем была грязная одежда, какую носили пастухи в давние времена.

– «Nici o moarte nu-mi poftesc, fără capu mi-l tăieţi, pe mine mă îngropaţi, in strunguţa oilor» [22].

Он пел так одухотворенно, словно совершал священный ритуал. Мириам и Марио даже замерли на несколько секунд, не решаясь его прервать. Им очень хотелось бы узнать, о чем эта песня.

Наконец Мириам сделала пару шагов вперед и подняла руку, чтобы привлечь внимание румына.

– Здравствуйте!

– Привет! – ответил парень, повторив ее жест. На голове у него была потрепанная соломенная шляпа, из-под которой торчали черные волосы, прилипшие ко лбу. Он оперся на палку, сгорбившись как старик, и не сводил с них взгляда беспокойных черных глаз. – Итальянцы?

– Да, мы в клинику приехали, – объяснил Марио. Ледяные капли катились по лысине и шее. – Вы знаете итальянский?

– Немного, – румын пожал плечами. – Мой двоюродный брат жил в Италии… Очень плохо знаю… Куда вы идете?

– Ээ… мы… – запнулась Мириам. Неопределенно махнула рукой. – На самом деле мы, наверное, потерялись. Потерялись, понимаете, да? Нам нужно вернуться на парковку, вы можете нам помочь?

Парень снял шляпу, открыв потную темную шевелюру. У него был чересчур высокий лоб и слишком широко расставленные глаза, из-за чего лицо казалось глупым, как у жабы.

– Парковка?

– На основную дорогу, да. Нам нужно вернуться к началу… Валеа Лунга.

– Большая дорога близко, близко, но лес иногда может быть как… лабиринт. Когда зайти, потом выйти трудно. Тропинки все быть одинаковые, развилки одинаковые, но разные. И слишком много быть развилок, да. Надо быть внимательным…

– Да уж, мы заметили, – усмехнулся Марио, но парень, вместо того, чтобы посмеяться за компанию, пригвоздил его взглядом к земле.

– Тут не над чем смеяться! – голос поднялся на пару октав и стал пронзительным, будто ногтями скребли по грифельной доске. – Я потерять овец. Вел их на пастбище, а потом они пугаться… повернуть, пошли по неправильной дороге и потом исчезли. Я их уже так долго искать… Вы их видели?