Уиронда. Другая темнота (сборник) - Музолино Луиджи. Страница 131

Слов она не знала, поэтому пела что-то вроде «Джинглс бел, джинглс бел, шалалалалабел!»

Я подхватил, и мы расхохотались. Снова пошел снег, сухой, как мука, порывы ветра закручивали его в спирали; дворники старательно шуршали, едва успевая очищать стекло.

Я оставил машину на подземной парковке, и через несколько минут мы окунулись в предпраздничную суматоху ярко освещенного супермаркета, увешанного гирляндами. Луна разрумянилась, глаза блестели от возбуждения – казалось, от недавних капризов не осталось и следа. Она без конца бегала туда-сюда по торговому центру; когда я предложил ей сесть в тележку, чтобы передохнуть, посмотрела на меня серьезно и сказала совсем по-взрослому: «Нет, я ведь уже большая!»

Я наклонился и поцеловал Луну в щеку. Почувствовал запах ее кожи. От волос, как всегда, пахло ванилью. Любимым шампунем, который она называла «шампунькой».

– Да, конечно, большая! Тогда поможешь с покупками?

Мы набрали всякой всячины, кроме того, что было в списке Элеоноры. Луна остановилась поболтать с какой-то старушкой, сказала ей что-то смешное, та от души расхохоталась, и я подумал, что в рождественские праздники некоторые люди кажутся суетливыми, хотя, может, на самом деле, они и не такие, а другие – спокойными и приветливыми, как эта старушка с ее доброй улыбкой. Побольше бы вокруг таких людей.

Был почти полдень, когда Луна напомнила мне про копченого лосося; мы отправились к холодильникам с рыбой, а она попросилась сбегать за киндер-сюрпризом к стеллажам со сладостями, рядом с кассой.

– Да, конечно. Жду тебя тут, давай быстрее.

– Спасибо, папа!

Я не пытаюсь оправдаться. Я не… меня никак нельзя назвать папашей-раздолбаем. Я никогда не оставил бы Луну одну, вне поля зрения. Но до касс была пара шагов, и я проследил, как Луна пробирается между людьми и тележками к стеллажу со своими любимыми киндерами. Вот она протянула руку, выбрала один – и тут меня хлопнули по спине так, что я чуть не задохнулся.

– Эй, засранец!

Я изумленно обернулся и уперся носом в хорошо знакомую физиономию, хотя, конечно, за много лет она сильно изменилось.

– Привет, придурок! – ответил я с любезностью, присущей давним приятелям.

Гуалтьеро Феррети был одним из моих лучших друзей, верным спутником во всех рискованных похождениях в лицее и университете, а потом наши дороги разошлись… Ну, знаете, как бывает… Вы взрослеете, работа, семья, сворачиваете на развилках в разные стороны…

Я действительно обрадовался нашей встрече. В голове пронеслись воспоминания обо всей хрени, что мы творили, как будто я мгновенно пересмотрел старые фотографии из другой эпохи, когда мы были молоды и беззаботны.

– Гуалтье! Ты разве не в Венето переехал? Что ты тут делаешь? Сколько лет, сколько зим!

– Да каких лет – веков!

Мы обнялись и разговорились. Мне кажется, я отвлекся не больше, чем на пару минут, пару проклятых минут. Потому что Гуалтьеро чуть ли не первым делом спросил:

– Как твоя жена? А дочка?

– Хорошо, просто супер! Луна, кстати, здесь, – ответил я, показывая пальцем в направлении касс.

Но ее там не было.

Живот свело судорогой, в висках застучала кровь. Наверное, любой родитель в любом супермаркете хоть раз чувствовал то же самое. Стоит на секунду потерять ребенка из виду, как ты готов обосраться от страха, а через несколько секунд видишь, что твое чадо ковыряет в носу перед витриной с игрушками или собирается открыть пачку «Принглс».

– Она только что тут была, наверное, отошла куда-то. Извини, сейчас вернусь, – объяснил я и быстрым шагом пошел туда, где видел ее в последний раз.

– Хорошо, я жду тебя здесь, – откуда-то издалека донеслись мне вслед слова Гуалтьеро.

Я подошел к «киндерам» и огляделся вокруг. Луны нигде не было.

Успокойся, сказал я себе. Наверняка завернула за какой-нибудь стеллаж, может, болтает со старушкой, не пугайся.

– Луна? Луна, солнышко, ты где? – позвал я, чувствуя, что в горле пересохло, и вглядываясь в проходы между витринами в надежде увидеть ярко-синюю куртку.

Через пять минут я зашел в отдел игрушек, громко крича имя дочери и спрашивая всех попадавшихся на пути:

– Вы не видели девочку, такие рыжие волосы, синяя куртка?

Кто-то стал искать Луну вместе со мной, и пока я метался между стеллажами с консервами и консервированными овощами, воображение рисовало в голове одну картину страшнее другой, как в фильме ужасов.

Красный от волнения Гуальтеро подошел ко мне:

– Не нашел?

– Нет. Она была рядом с кассами секунду назад, черт подери!

– Андреа, успокойся, она где-то тут… Во что она была одета? Я буду искать, а ты иди к стойке информации и попроси, чтобы сделали объявление.

– Синяя курточка. Рыжие волосы, – мой голос звенел, как натянутая струна.

Что происходило дальше, я помню смутно. У меня в сознании что-то замкнулось, и я словно стал наблюдать за происходящим со стороны, как зритель.

Помню, подумал об Элеоноре – о том, что она убьет меня своими собственными руками, если я не найду Луну.

Помню голос из громкоговорителей, разлетающийся между праздничными огоньками и елками:

– Кррр… Папа Луны ждет ее у стойки информации, рядом с «киндер-сюрпризами». Луна, твой папа ждет тебя рядом с «киндер-сюрпризами»… Кррр…

Постепенно нервозность передалась всем покупателям супермаркета.

Везде начали перешептываться:

– Там девочка потерялась, ее ищут.

Я ринулся в отдел рождественских украшений, в глазах мутилось. Несколько человек испуганно посмотрели на меня, когда я закричал:

– Луна, хватит баловаться, хватит, вылезай!

И потом, на полу, увидел…

«Киндер-сюрприз».

Я не знал, тот ли это киндер, который держала в руках моя дочь, но совпадение было по меньшей мере странным, и тут я вдруг с небывалой силой почувствовал, как она мне нужна. Я поднял яйцо, сунул его в карман куртки и поспешил на поиски.

Потом, задав несколько вопросов, ко мне присоединились охранники; мы искали ее везде, где только можно – и на подземной парковке, и на наземной, и в магазинах, и в задней части лавки мясника, и в туалетах.

Прошло полчаса, а мы ее все еще не нашли. Оглушенный адреналином, я вместе с Гуалтьеро носился по торговому центру, а в голове чей-то голос настойчиво твердил: не забудь про копченого лосося. Надо не забыть про копченого лосося.

Наверное, этот защитный механизм мой мозг использовал, чтобы не терять связи с реальностью, иначе я просто сошел бы с ума и начал биться в истерике.

Вызвали карабинеров.

Через час зазвонил мобильник. Элеонора. Я едва удержал себя от желания сбросить звонок и зашвырнуть телефон куда подальше.

Как я мог ей сказать? Как?

Я ответил.

Не помню точно, что говорил, но в какой-то момент голос оборвался, и я заплакал. Точно заплакал, уверен на сто процентов. Она слушала молча, а потом издала чудовищный, животный стон, который отозвался в моем мозгу душераздирающим эхом и показался мне предупреждением о том, что больше никогда ничего не будет по-прежнему.

Потом Элеонора прохрипела в телефон:

– Сейчас приеду. Наверняка она где-то спряталась, знаешь ведь Луну…

Но Луна не спряталась – она испарилась.

После приезда моей жены – никогда не забуду, как она смотрела на меня блестящими от слез, казнящими глазами – поиски продолжались еще какое-то время, точно не могу сказать, сколько. Потом два очень вежливых карабинера пригласили нас поехать с ними в отделение.

Тут Эле словно с цепи сорвалась. Она не хотела никуда идти. Хотела остаться в магазине и искать свою дочь. Нам втроем пришлось силой затаскивать ее в машину. Выходя из супермаркета под звуки «Джингл Беллс», я взмолился: «Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы все закончилось хорошо». Не помню, когда в последний раз я просил помощи у Бога.

В отделении нас встретил капитан Эрнесто Гандже. Я рассказал ему, как все было. Он объяснил нам, что первые двадцать четыре часа – решающие в поиске пропавшего ребенка. А учитывая быстроту исчезновения, нельзя исключать, что Луну могли похитить. Жена снова издала тот же стон, только теперь это было уже не предупреждение, а грохот вселенной, которая, расколовшись на части, обрушилась на меня.