Князь Стародубский (СИ) - Лист Банный. Страница 21

— Ладно, иди пока к себе.

Куплю и подарю, пожалуй, ему. Пусть старается, мне нужно много хороших коней.

Вернулся в усадьбу, подозвал огнищанина, Куницу и Любаву. Отдав указания, стал ждать гостей. Те явились через час. Зашли, неся на руках два блюда, прикрытых шелковыми платками. Ясно, подарки. Только вот пройдя в трапезную, купцы дальше не торопились, а стояли, изумленно смотря на себя в огромное зеркало, размером 2 на 1,5 метра. Я их понимал, пусть налюбуются. Сейчас зеркала известны и никого ими не удивишь. Да и хорошо отполированный металл используют. Но все же продукция 21 века, это совсем не то, что изготавливают рукожопы 13-го.

Опомнившись, булгары подошли к столу и, с поклоном, поставили подарки. Так, посмотрим, что там. Сами блюда были явно хорезмийской работы, пестрая керамика. Она мне и в моем времени нравится. На одном стоял симпатичный набор небольших стаканов из зеленоватого, мутного стекла, на другом несколько резных коробочек из дерева. Открыл. Ясно. Перец, гвоздика, шафран, куркума.

Благодарно кивнул и приглашающе указал рукой на лавки. И тут началось представление! Нетороплива вплывшая к нам Любава стала расставлять посуду. Полный хрустальный сервиз, притащенный из моего мира. Купцы заерзали на лавках, с огромным интересом посматривая на каждый предмет, устанавливаемый перед ними. Потом появился двухлитровой графин, также их хрусталя, наполненный желтоватым Ширазом из ЮАР. Мне не сильно нравилось это вино, очень сладкое, но местным заходило на ура. Рядом образовался другой графин, поменьше, с Порто Винтаж. Затем последовали блюда с мясной нарезкой и овощами, вазы с фруктами из «Пятерочки». Следом — огромный поднос с запечённой, телячьей вырезкой. Последней принесли шикарную супницу с ухой.

— Прошу, уважаемые купцы, угощайтесь. Свинины или еще чего, запрещенного к употреблению мусульманину, здесь нет. Разве что вино … Но может вам, как путешествующим, разрешены некоторые послабления?

Гости переглянулись и кивнули разом, соглашаясь. По моему знаку Любава разлила Шираз в бокалы на высокой ножке.

— За вас, уважаемые. За то, что только благодаря вашей неустанной деятельности, все части этого огромного мира хоть как-то связаны между собой и могут наслаждаться результатами трудов друг друга.

Выпили. Вино булгарам явно зашло, заулыбались. Любава наполнила бокалы по новой и стала разливать горячую уху. Пока дело дошло до закусок успели выпить еще несколько раз. Я по чуть-чуть, купцы от души. Посидели, поболтали о новостях. Я им про Русь и страны Запада, они мне про Юг и Восток.

— Что слышно про монголов?

— А! — Отмахнулся Кочубай. — Что говорить об этих варварах? Дикие люди. Разорили такой прекрасный край, как Хорезм. Теперь тоже творят в Персии. Торговля хиреет, с каждым годом. Некому заниматься ремеслами, города в руинах.

— Ходят слухи, что они покровительствуют торговле и защищают купцов. — Заметил я.

— Это так. Все же монголы не совсем звери и понимают важность нашего дела. Но! Что толку, если некуда везти товар, никто его не купит в сожженной деревне?

— А что говорят ваш правитель и беки по поводу их натиска на границы?

— Мне не ведомо, что они говорят. Или что думают. Скажу только за себя, князь. Четыре года назад мы их наголову разбили, когда они возвращались домой. Сабудэй еле ушел, а Джебе так и остался на поле. Я сам там был, князь. Так что один раз разбили, разобьем и другой. Хотя война в пограничье не прекращается, но успехов у врагов почти нет.

— Ну-ну. Кстати, не желаете попробовать красного. Оно покрепче, немного, но такое же вкусное.

Купцы уже захмелели, но все же с сомнением посмотрели на второй кувшин. Решившись, согласились. Выпили еще.

— Хочу купить у вас всех невольниц и жеребцов. — Заявил я.

— Это очень хорошо! — Обрадовались те. — Думали до самого Владимира добираться придется.

— Сколько желаете за все?

Начался торг, вялый правда какой-то.

— А нет ли у тебя, князь, еще такой посуды на продажу?

— Как не быть. Только дорогая она до ужаса. Очень тонкая и трудоемкая работа. Это ведь все из горного хрусталя выточено, который добывают с огромным риском только далеко на севере, в краях саамов.

Прониклись, стали торговаться активнее. Я отметал все их предложения с негодованием. Право слово, что за цены! Ходили вокруг да около еще минут сорок, наконец озвучили то, чего я ждал. Я им сервиз, ну и вооон ту безделушку (кивок в сторону зеркала), а они мне пять невольниц и одного жеребца. Я засмеялся.

— Всех. Всех невольниц и всех жеребцов за сервиз. А безделушка стоит, как два таких сервиза и пытаться меня обманывать не хорошо.

Опечалившиеся торговцы выпили по новой и стали меня уговаривать не заламывать так цену всяким пустяковинам. Но я уперся. Предложил им вспомнить как часто и много ли они видели таких товаров? А девок и жеребцов пруд пруди во всех землях. К тому же я намекнул, что эта сделка не последняя, я им еще сделаю заказ на кое-что, и уж тогда они свое наверстают. В конце концов ударили по рукам. Им сервиз и зеркало поменьше, мне все девки и жеребцы.

Сисястую получил Беляй, вместе с жеребцами, одну оставил себе, остальных велел поместить пока в усадьбе и строго охранять. Молодых мужиков у нас полно, могут не удержаться и использовать до смерти. Купцам заказал еще с десяток невольниц и столько же кобылиц. Обещал за все два сервиза и три таких же зеркала. Те посовещались и пообещали привезти или поздней осенью, или уже следующей весной. Скорее второе.

День обдумывал, как бы все половчее организовать, потом вызвал холопку Куницу и спросил прямо:

— Хочешь на волю?

— Нет!

Вот те раз.

— С дочерью отпущу.

— И куда я пойду, князь? Я двадцать лет при тереме твоего отца, теперь у тебя. А кто у меня есть там? — Она махнула рукой в сторону ворот.

— Может родичи остались. Я бы помог добраться до родины.

— Почему хочешь меня прогнать, князь?

Я объяснил, что я хочу на самом деле. Особенно упирал на предполагаемые выгоды для нее.

— Кстати, если захочешь, живи сколько нужно при моем дворе, не прогоню. От двух лишних ртов не обеднею. Некого мне больше на это место поставить.

Куница подумала и согласилась. Обсудили детали. Затем велел привести невольниц.

— Вот что девы, понимаете, мою речь? — Я говорил на половецком.

Те неуверенно закивали. Что ж, буду мучатся, но мысли свои в их головы донесу. Это заняло несколько больше времени, чем я рассчитывал. Короче, решил я создать бордель, для своего воинства. А то скоро парни до непотребства дойдут. У них сейчас, почти у всех, период гиперсексуальности, готовы засунуть во все, что имеет хоть какое-то отверстие. Пока жили у себя, им было проще. Нравы в это время совсем не строгие. А вот у меня им пришлось туго. Негде и не с кем. Как-то раньше я об этом не подумал. Мне тут священный отряд, как в Фивах, даром не нужен.

Посему сейчас девять девушек, затем подвезут еще, селятся в лагере. Приставлю к ним охрану, пора парням начинать нести караулы, а то расслабились, избавленные от всех, не связанных с тренировками, дел. Мамкой у них будет Куница. За ней присмотр, налаживание быта и учет поступающих средств. Процесс будут оплачивать мои вояки по установленным расценкам. Прибыль будем делить так: 25 % на хозяйство, продукты, одежду; 25 % мне, 10 % Кунице, 40 % девушкам. Принимать не больше 5 человек в день на каждую, я дам задачу своим десятникам согласовать очередность. Работницы, как накопят на выкуп, могут быть свободными, идти куда хотят (ага, ага, есть им куда идти, как же), или продолжать свою трудовую деятельность, пока не соберут на старость. Учитывая, сколько серебра будет крутиться в лагере, это время может наступить довольно скоро.

Так я заодно получу назад часть своего серебра, уходящего на зарплату пехоте. Хм! Может им поставить там еще шашлычную, караоке и ночной клуб? Будут служить за бесплатно … Нет, подожду пока.

Отвел женскую толпу в лагерь, показал, где будут жить. Подозвал десятников и все им растолковал. Повеселели до невозможности. Велел сразу брать дев под охрану. Цену назначил в четверть серебряника. Лица резко потускнели. А то! Спустят все на это самое, окажутся и без денег, и без сил. Так же будут думать и пойдут в бордель только когда совсем припрет.