Князь Стародубский (СИ) - Лист Банный. Страница 45

Уснул, на удивление, сразу и проспал спокойно до утра. Только встали, попили вскипячённой еще вчера водички и умылись, как дозор доложил, что опять появились разведчики. Велел одевать доспехи и строится.

Разведчики покрутились, убедились, что мы настроены серьёзно и не собираемся уходить. Значит времени еще много. Разрешил всем сесть, сняв часть железа. Ждем.

Через полтора часа дозор прибежал и сообщил о движении в нашу сторону колонны врага, численностью около двух тысяч. Понятно, обоз, инженеров и 500 человек охраны оставили в степи и поехали на разборки. Купился, Субэдэй.

Все повторилось с удивительной точностью, как два дня назад.

— Кто вы и что здесь делаете? — По-половецки спросил всадник, подъехав к строю.

— Жду Субэдэя. — Просто ответил любознательному.

— Зачем?

— Я холост, хочу женится. Мне нравится его жена. Пока не отдаст — не пропущу. — Заявил послу.

Тот оторопел и пялился на меня несколько минут. Потом до него дошло, он плюнул, повернул коня и поскакал к своим. Некоторые мои бойцы понимали немного язык, да и половцы в моем отряде были, так что быстро перевели товарищам. По строю пробежали смешки. Рано смеются. Я строго посмотрел на них и наступила тишина. Ждем.

Субэдэй думал дольше нойона, все же осторожности и опыта у него о-го-го! Но все равно, куда ему деваться? Легкая конница, две тысячи человек, бросилась в атаку. Мои арбалетчики, прикрытые павезами, ждали сигнал. Вот полетели стрелы. Не прекращая обстрела всадники приближались. Когда оставалось метров 40 до них, я скомандовал:

— Залп!

Результат — триста убитых или безлошадных. Они тоже уже мертвецы, только пока не догадываются об этом. Пикинеры и алебардисты расступились и стрелки пройдя за спины товарищей, стали перезаряжаться. Монголы продолжали посылать в нас свои стрелы.

Постояли, подождали, пропустили стрелков вперед. Залп! Еще примерно столько же на земле. Прозвучал сигнал, и лучники оттянулись к своим. В нашу сторону, не спеша, направился тот же посланник. Одновременно в другую сторону поскакал отряд из десяти человек. Поехали проверять обоз, не напал ли кто. Не напал. Рано еще.

— Субэдай- бахадур предлагает по серебряному дирхему каждому воину и тысячу дирхемов предводителю, если вы уступите дорогу и пропустите нас. — Прокричал посол, рассчитывая, что жадность внесет разлад в наши ряды.

Наивный.

— А где женщина?! — Обижено спросил я. — Без жены не уеду! Мне ночами холодно и не весело.

— Субэдай- бахадур пришлет тебе десять девственниц, не старше 14 лет, если ты уйдешь с дороги. — Соблазнял монгол похотливого меня.

— К черту девственниц! Зачем мне безродные коровы? Хочу жену Субэдэя или никуда не уйду.

Скрипнув зубами посланник отправился восвояси. Постояли, подождали. Вернулись отправленные к обозу всадники. Монголы вновь пошли в атаку. На этот раз вслед за лучниками медленно двигалась тяжёлая кавалерия.

— Зажечь огонь! — Приказал я.

Через несколько мгновений в небо устремился столб дыма. Костер был сигнальный. Начался обстрел.

— Залп! — Скомандовал я, когда до врага было метров 80.

Стрелы пошли навесом, в атаку, постепенно разгоняясь, поскакали латники, обогнав стрелков. Удар! Треск! Грохот от падающих тел коней и наездников.

— Шаг!

Монголы пытались пробиться.

— Шаг!

Количество нападающих быстро сокращалось.

— Шаг!

Раздался вой трубы, отзывая противника назад.

— Выровнять ряды! Продолжаем движение.

Мы мерно шагали, не разваливая строя, в сторону монголов. Их осталось в живых где-то человек 800. Они развернулись и поехали назад. Только богато одетый старик, в окружении телохранителей, постоял еще какое-то время, внимательно смотря на приближающуюся фалангу.

Пять верст — это не много. Мы шли вслед за уехавшим врагом, не сильно напрягаясь. Когда приблизились к выходу из долины, противник имел жалкий вид. Его осталось около трех сотен, окружавших кольцом своего военачальника. Вход преграждали телеги, выстроенные в три линии. За ними стояли половцы и стрелами отгоняли пытавшихся их растащить.

Мы подошли на дистанцию в 30 метров. Арбалетчики дали залп. Из группки в 20 человек, многие из которых были ранены, выскочил знакомый посланник.

— Субэдай- бахадур просит прекратить огонь и начать переговоры.

— Зачем? Пусть сдается или умрет, как мужчина, а не как старая баба.

— Мы заплатим выкуп, если вы нас отпустите. Большой.

— Откуда у вас серебро? Обоз в наших руках, а в поясе много не увезешь.

— Субэдай- бахадур может дать честное слово, что выплатит тебе любую разумную цену.

Вполне в духе и согласно традициям этого времени. Но мне не интересно.

— Что значит честное слово этого клятвопреступника, русичи знают очень хорошо. После Калки. Я не поверю ему, даже если он попросит в долг мелкую монетку. Пусть сдается. Без всяких условий.

Я думал Субэдэй захочет умереть с честью. Но он выбрал жизнь. Хотя бы не на долго.

Мы сидели вдвоем с Бачманом у костра, пили вино и думали, что нам со всем этим теперь делать.

— Я вначале хотел устроить ему тоже самое, что он учинил с нашими князьями после Калки. Даже прикидывал, где взять доски для помоста. Славно бы мы с тобой попировали, друг, — делился своими планами с половцем, — прославились бы на всю Вселенную.

— Отчего передумал? — Заинтересовался союзник.

— А смысл? Мои близкие родичи на Калке не погибли. Виру кровью брать не за кого. Убьем сейчас, ничего не поменяется. Может немного дольше будем сопротивляется, да и то не факт. У монголов много талантливых полководцев. Этот просто лучший. Зато мстить будут с особой жестокостью. А они и так не добряки.

— Давай отвезем эмиру.

— Не знаю. Он конечно обрадуется и наградит по-царски. Только мне серебра хватает, а ты к нему равнодушен. Почему, кстати? Все ваши прямо кушать не могут, так серебро хотят.

— Да как-то раньше хотел разбогатеть, а теперь другие желания появились.

— Бывает. Ну так вот. Пленника нашего он все равно отпустит, скорее всего. Договорится с монголами о перемирии и отпустит.

— Думаешь война закончится?

— Нет, конечно. Договариваются с равными. А для монголов сейчас никого нет, равных им. Разве что мы с тобой, — пошутил я.

— Может сами тихо придушим? Скажем, погиб в бою. — Предложил Бачман.

— Слишком многие знают. Мои, твои. Как быстро Бату донесут, кто отправил на тот свет полководца? Ты знаешь, сколько шпионов эмира у тебя в войске? А ведь есть и другие, наверняка.

— Много. — Вздохнул партизан. — Так что же нам выбрать?

— Отпустим.

Утром я и половец вывели оставшихся в живых монголов вместе с полководцем из лагеря. Шли молча, сзади брели пленники, ожидая казни. Вместе с выжившими ранеными, их осталось 42 человека. Несколько половцев подогнали небольшой табун из 84 лошадей. Половина была оседлана, на других навешены луки, колчаны, мешки с едой и бурдюки с водой.

— Уезжайте. — Сказал пленникам, кивнув на лошадей.

Те сначала не поверили своим ушам и продолжали стоять, глядя на меня.

— Почему? — Спросил наконец Субэдэй, не проронивший с момента попадания в плен ни слова.

Он оказывается понимает и говорит по-половецки.

— Захотел. — Просто ответил ему и, развернувшись, пошел в лагерь.

Инженеры, оставшиеся в обозе, погибли все, а железные детали для осадных машин я решил забрать себе. Что смогу — увезу. Что не смогу — утопим. Без всего этого Бату будет проблематично штурмовать Биляр и другие города. Так что я посчитал свои задачи выполненными и собрался домой. Возможно это был последний мой поход в степь, на помощь булгарам. Посмотрим, как отреагирует Ильхам-хан. О чем и сказал Бачману. Тот согласился, что это разумное решение. Без поддержки булгар и ему, и мне воевать будет трудно. А так я возьму всю вину на себя и половец, возможно, не попадет в опалу.

Трофейных лошадей всех оставил союзником. Не стоит портить породу лошадок русских смердов, скрещивая их с монгольскими пони. С бойцами расплачусь своим серебром за их долю. Подсчитав сколько стоит моя часть табуна, Бачман взамен отдал захваченные доспехи из своей доли. У него и так все войско прекрасно вооружено. Воюет давно и успешно, добыча хорошая. А у меня помещики и гарнизон Стародуба одеты во что нашлось. Будем усиливать. Да и запас отличных доспехов и оружия, не помешает иметь в замке. Свои, эксклюзивные — только для пехоты.