Последний гость - Чайка Мирослава. Страница 18

– Ну да, Артур, я про него забыла, – отозвалась Джемма, и по ее виду было понятно, что она недолюбливала этого молодого человека.

– Джемма, а может, пригласишь Глеба? Мне как раз нужно отвлечь его от одного дела, да и Николя приревнует.

– Нет, тетя, Глеб будет смущаться в чужой компании, и вообще, мы вчера повздорили на балу из-за его шоу с фотографиями конкурсанток, а чтобы Николя меня ревновал, я не хочу. Я вообще от него ничего не хочу.

– Я бы еще могла поверить, что ты не хочешь Николя вернуть, но что ты не хотела бы подпортить ему нервы, я никогда не поверю.

– Мы можем не говорить о нем?! – недовольно выпалила Джемма, отодвигая от себя креманку с клубникой. – Я же говорила, что не ем сахар в чистом виде, зачем мою клубнику так сильно засыпали сахарной пудрой?!

– Ты зря сердишься, милая. Не хочешь говорить о Николя – пожалуйста, к тому же в каждом доме, где есть молодые девицы, и так наверняка каждый день о нем говорят, много чести! Лучше придумай, как быстро помириться с Глебом. А клубнику тебе сейчас заменят. – Дама сделала еле заметный знак рукой, и вмиг у стола появился парень с выправкой официанта мишленовского ресторана и так же быстро скрылся, держа в руках хрустальную вазочку на миниатюрной ножке, заполненную крупной спелой клубникой.

– Хорошо, я подумаю насчет Глеба, только я все еще не понимаю конечной цели. Ну, допустим, мне удастся завязать с ним роман, ну, предположим, я заморочу ему голову, но каким чудом я заставлю его сделать мне предложение? И как это спровоцирует его уехать из Долины?

– Если бы ты слушалась меня раньше, то и Николя бы не сбежал с помолвки, ни тот другой в Норвегию. У меня опыт, я знаю людей. Для начала нужно создать незабываемую атмосферу судьбоносной встречи, это уже было на дороге, когда сломался его хаммер. Затем дать ему почувствовать себя героем, это устроишь завтра, так вы с ним и помиритесь. Следующий этап – задушевные разговоры, ты расскажешь о своей крошечной драме, он в ответ о своей, вуаля, вы уже эмоционально связаны. Потом узнаешь о его мечте и объявишь себя его ярым сподвижником, отступишь от пагубных идей своей зловредной тети и перейдешь на его сторону. Все – он считает тебя своей судьбой, залечивая твои раны, делает предложение – и дело в шляпе, – вставая из-за стола, проговорила Надин и, направляясь к двери, проронила через плечо, смеясь: – А что будет потом, это уже мои заботы, тебе этого знать не нужно, но обещаю: не успеешь ты привыкнуть к блеску помолвочного кольца, как Глеб Кропп покинет Долину и больше никогда сюда не вернется.

Позавтракав с племянницей, Надин сделала несколько телефонных звонков, надела платье в стиле сафари песочного цвета и, повязав на шею ярко-красную косынку в цвет своего автомобиля, отправилась на строительство консервного завода, которое изрядно затягивалось и выводило даму, привыкшую всегда следовать плану, из себя. Но, выехав на окраину поселка, она остановилась у обочины и, заглушив мотор, начала ждать, то и дело поглядывая по привычке на наручные часы. Человек, которого она ожидала, опаздывал, прислав несколько сообщений на телефон, но Надин они только раздражали. Вообще сегодня она была на редкость в дурном настроении.

Спустя минут двадцать наконец рядом с дорогим элегантным автомобилем мадам Надин припарковался черный микроавтобус, забрызганный таким количеством грязи, что даже трудно было себе представить, как в окрестностях Долины с идеальными дорогами можно было найти такое болотистое место. Крупный молодой мужчина, вышедший из микроавтобуса, был сердитым, похожим на нахохлившуюся пучеглазую сову, но, открывая дверцу машины, в которой его ожидали, принял покорное выражение лица и несколько раз извинился за опоздание.

Надин, тяжело вздохнув, окинула недовольным взглядом его несвежую растянутую рубашку поло темно-синего цвета, вспотевшее лицо со следами тяжелой формы себореи и невольно отодвинулась, но потом стряхнула с себя нахлынувшую брезгливость и сразу перешла к делу:

– Данила, я к тебе обращаюсь только с особыми поручениями, и ты всегда их отлично выполнял, я это очень ценю. Но сегодняшняя просьба будет необычной даже для меня.

Мужчина молчал, ежась под пристальным взглядом Надин, стараясь предугадать, что понадобилось этой своенравной дамочке на этот раз. Он громко сопел и, несмотря на работающий в машине кондиционер, от волнения еще больше потел, поэтому чувствовал себя особенно некомфортно. А дама продолжала холодным тоном:

– Я хочу сразу отметить, что заплачу за работу вдвойне, но ты не смеешь это с кем-либо обсуждать, ни с одним человеком, понятно?

– Понятно, – буркнул мужчина, при этом кивнул, наклонив голову вперед, но обратно ее не вернул, а остался сидеть в напряжении с опущенным подбородком.

Надин, глядя на это, еще раз глубоко вздохнула, решив, что так Данила старался показать готовность ее выслушать, начала негромко, но очень четко объяснять:

– Тебе известно, что на центральной площади открылось кафе быстрого питания, хозяин этого заведения разместил объявление час назад о поиске экспедитора. А теперь самое важное: ты сейчас поедешь, устроишься на эту должность и будешь мне докладывать обо всех его поручениях, особенно когда планируется открытие и первая поставка продуктов.

– Но у меня уже есть работа, как я смогу их совмещать?

– Это временно, на несколько дней. Когда все сделаешь, уволишься. Что ты как маленький? Делов-то, – проговорила Надин, поглядывая на часы, тем самым давая понять, что у нее нет лишнего времени. – Да, вот еще что: у меня в багажнике коробка, заклеенная скотчем, перенеси сейчас ее себе в машину и, как только будет возможность, оставь на складе этого кафе, но только не так, чтобы ее можно было легко найти. Все понял?

– Да, чего уж тут непонятного: на работу устроиться, вам докладывать и коробку на складе припрятать, – перечислил мужчина, хватаясь за ручку двери. И когда он уже был готов выйти, Надин повернулась в его сторону и, слегка прищурив глаза, как бы невзначай спросила:

– А твоя жена, ее, по-моему, Соней зовут, она в детском саду работает поваром? У вас с ней все хорошо?

– В смысле? – морща лоб, осведомился Данила, не понимая, к чему клонит Надин.

– Бывало так, что вы в последнее время ссорились, или, может быть, она не ночевала дома? – начала издалека Надин, пытаясь вывести Данилу на разговор про ночь убийства, на что у Данилы была странная, но очень красноречивая, на ее взгляд, реакция. Он вдруг весь покраснел, сжал руки в мощные кулаки, ноздри его мясистого носа возбужденно затрепетали, и он начал выходить из себя:

– А я не намерен с вами откровенничать, вы мне за это не платите, моя жена – мое дело.

– Угомонись, ты что так разошелся? – сказала Надин, включая зажигание. – Забыл, с кем разговариваешь? Пошел с глаз, и чтоб вечером был отчет.

В шесть часов вечера Надин спешным шагом вошла в свой ресторан под названием «Зиккурат», не успев даже переодеться в нарядное платье, чего старалась не позволять себе, поскольку это место для нее было неким оплотом радости, как, впрочем, и весь поселок. Потеряв семью, единственной возможностью не покончить с собой стало для Надежды Львовны, Надеждой Львовной больше не быть, и она начала называть себя мадам Надин. Придумав красивую историю о том, как жила в Пуатье, она переехала в Персиковую Долину и построила в ней рай на земле. Здесь никогда не бывало хмурых дней, тусклых красок и потерь, потому что терять мадам Надин было нечего: замуж она больше не вышла, детей и даже питомцев не заводила, оттого не было в ней страха, а чтобы в душу не просочилась тоска, окружила она себя неистово веселящейся толпой и работой без единого выходного.

Открывался ресторан «Зиккурат» не раньше шести часов вечера, в силу своей занятости, жители Долины приходили в ресторан по особенным случаям, и Надин старалась этот случай сделать для них незабываемым. И если много тысяч лет назад жители Междуречья пытались приготовить себе еду, не имея для этого даже примитивной посуды, то в этом ресторане все было оформлено и оборудовано на высшем уровне. Просторный зал утопал в свете огромных хрустальных люстр, а столики напротив были небольшими, уютными, покрытыми белоснежными накрахмаленными скатертями, с букетами свежих цветов в любое время года. По вечерам свет приглушали, и на столы ставили канделябры с горящими свечами. Их растопленный воск, словно слезы умиленья, неспешно стекал в медные подставки причудливой формы. Полы сияли черным мрамором с золотым орнаментом по краю, в центре возвышался камин в человеческий рост, фланкированный с двух сторон изысканными восточными вазами. Служащими этого ресторана были только красивые мужчины в идеально подогнанной по фигуре форме, а официанты еще должны были надевать исключительно чистые белые перчатки. Кухня была укомплектована по последнему слову техники, а наличию такого шеф-повара мог позавидовать любой великий император.