(Не)дай мне утонуть - Мейер Лана. Страница 5

– А ты думала, я поглазеть на тебя пришел? Уже насмотрелся. На такие сиськи грех просто смотреть, их лизать надо, – рычит вдруг Даниэль, обхватывая меня за талию и резко прижимая к своему паху. Я кричу, прекрасно понимая, чем это может кончиться.

– Хватит меня трогать! Ты что делаешь? – визжу я, пытаясь вырваться, но огромный парень уже вовсю затыкает мне рот большой и потной ладонью. Желудок сдавливают спазмы, я мечтаю вытошнить вс на него.

– Не кричи так, тебе все очень понравиться, обещаю. Трахнуть сводную сестричку Алекса – это то, о чем я даже мог и не мечтать, – гогочет Даниэль, и в следующее мгновение толкает меня в одну из крошечных и темных комнат.

Не сразу понимаю, что это и как мы здесь оказались, но судя по нескольким ведрам, что стоят в углу комнатки, это подсобное помещение.

– Не трогай меня! – кричу я, когда ублюдок резко разворачивает меня к стене, скрутив запястья на пояснице. Их жжет, как и мои щеки, беспощадно измазанные стекающими слезами.

Мне страшно. Потому что ни в каком из миров, такая крохотная «полторашка», как я, не способна противстоять здоровяку, в котором около ста килограммов мышц. Только я могу оказаться под угрозой насилия в свой первый же день пребывания в новой стране.

Дебильная Испания. Здесь все извращенцы. Тупые жеребцы, которым лишь бы использовать девушку.

– Заткнись, детка. И хватит ломаться, – обхватывая мою задницу, парень вжимается пахом между моих ягодиц, отчего меня всю передергивает от отвращения и ужаса. Я кричу, надрывая горло, но кретин затыкает мне рот половой тряпкой. Я не могу дышать, меня тошнит, я даже не чувствую его прикосновений, потому что тело будто блокирует чувственность.

Хочется вколоть себе львиную дозу наркоза и не ощущать его грубых лап на своем теле.

– Здесь все, кто светит сиськами, получает по заслугам. Ты же знаешь, что пока сучка не захочет, кобель не вскочит, – аналог русской фразы на английском звучит нелепо, но примерно так.

В какой-то момент, я ощущаю, как он стягивает с меня шорты, чтобы добраться до трусиков, ягодиц, до сокровенного места, которое я берегу и оставляю девственным, Несмотря на то, что у меня есть парень. У нас с Дениссом не было секса с проникновением, только ласки и петтинг, и сейчас, когда меня душат слезы и хватка насильника, я жалею о том, что не отдала свою невинность человеку, который этого заслуживает.

Сквозь слезы, тошноту и пожирающее изнутри унижение, я чувствую, как этот кусок дерьма трется свом стояком через джинсы об мои ягодицы. Запястья печет, я брыкаюсь и выворачиваюсь, пытаясь ударить его в пах и по яйцам, навсегда лишив его способности производить на свет таких же больных дебилов. Подобных мужчин нужно кастрировать, и если случится непоправимое, я плюну в лицо этой безумной семейке и вернусь домой первым же рейсом.

– Если ты не будешь елозить, тебе понравится, – продолжает «утешать» насильник.

В момент, когда мое отчаяние доходит до пика, и я уже слышу, как звенит пряжка его ремня и мысленно готовлюсь к худшему.

Глава 4

Все резко прекращается, а голос Алекса звенит, словно меч, резко разрезающий воздух.

– Достаточно. Ей хватит, Даниэль.

Ублюдок резко останавливается и с явной неохотой выпускает меня из своих лап. Не ожидая подобного, я падаю вперед, едва не свалившись на какие-то склады ведер и тряпок. Осталось только пол подмести своими волосами, для еще большего унижения. Дрожащими руками я быстро натягиваю на себя пижамные шорты.

– Ты все это подстроил? – не могу поверить/

Алекс

Я должен ощущать триумф, сладость победы, восторг от того, что вижу ее униженной и жалкой. Но почему-то меня наоборот, переполняет злость и ярость, когда в полной мере осознаю, что Гарсиа прикасался к этой аппетитной, округлой заднице, хоть и принадлежащей девушке, которую я ненавижу больше всего на свете.

Часть меня отчаянно хочет погубить ее, выпить до дна, выпотрошить со всей ее этой напускной невинностью и святостью.

Огромная, неконтролируемая часть меня, хочет, чтобы Марина Дивакова сдохла.

Но в отличии от некоторых, я не убийца.

Я не могу убить ее, но я могу сделать так, чтобы она умоляла о смерти, или самостоятельно покончила с жизнью.

Удивительный генофонд у нее и ее мамочки, по которой сохнет мой бессердечный отец. Интересно, из-за этой суки он изменял моей матери или блядство в его крови?

В который раз за вечер, я изучаю Марину плывущим взглядом, и не могу найти в ней внешних несовершенств: она прекрасна снаружи настолько же, насколько испорчена и гнила внутри.

Красивая и манящая, как русалка. Вся такая хрустальная, прозрачная, а внутри характер, как раскаленная сталь. Она как чертова сирена, заманивающая обезумевших от ее внешней красоты и мелодичного голоса, моряков, на свой борт. Прозвище «русалка» я подарил ей много лет назад – когда она покрасила свои волосы в розовый цвет тонирующим шампунем и заявилась так на одну из вечеринок, которые устроили наши родители.

– Саш, хватит дергать меня за косички! – раздался ее нежный мягкий голосок в моих призрачных подростковых воспоминаниях. Я был влюблен в нее до одури, и производил на нее впечатление так, как умел.

– У тебя волосы розовые, – ответил тогда я. – Как их не трогать? Как у русалки…

– У русалочки красные волосы, – Марина тогда смутилась и повела хрупким плечиком.

– Ты не русалочка из мультика, ты особенная. Ты – другая русалка, – зачарованно кричал во мне тупой малолетка. – Моя русалка.

– Скажешь тоже, – окончательно раскраснелась девчонка. – И почему я твоя русалка?

– Потому что я так решил.

Прошло пять лет с тех пор, как я видел ее в последний раз. И как назло, моя русалка стала лишь привлекательнее. Мать ее, да она просто ходячий секс: ангельские голубые глаза, и тело грешницы, с чувственными изгибами во всех самых желанных местах. Даже не прикасаясь к ней, я могу представить, насколько гладкая у Мари кожа, на которой завтра проявятся фиолетовые синяки от грубых действий и мертвой хватки Даниэля.

– Ты правда хотел, чтобы меня изнасиловал твой дружок? В первый же день моего пребывания в твоем доме? – удивительное сочетание ее губ в форме нежного бантика, из которых вырывается разъяренное шипение и откровенные ругательства на русском языке.

Черт возьми, я так мало говорю на родном языке в последнее время. Не помню, когда в последний раз у меня был секс на русском. Должен признать, меня триггерит звучание русского, возбуждает. Будоражит самые глубокие струны в моей душе, будто затрагивая не только реакции тела и базовые инстинкты.

– Ну, это же не твой первый раз. Едва ли это можно назвать насилием, если ты сама заявилась на безумную и развратную вечеринку в полуголом виде, – заявляю я, намереваясь ударить Мари по больнее.

Марина с шумом выдыхает, сжимая кулаки, всем своим видом напоминая мне маленькую разозлившуюся мышку. В прыжке на меня она превращается в дикую разъярённую пуму и со всей дури толкает меня в грудь, упираясь в ключицы раскрытыми ладонями.

Я не чувствую боли, даже когда немного сдвигаюсь к стене и едва ли не ударяюсь затылком об уголок одного из шкафов. Еще чуть-чуть и сучка могла расшибить мне голову, но в целом, я понимаю, что заслужил подобную реакцию.

Мне нравится, как она реагирует. А ведь это только начало нашей игры. Возобновление хорошо забытого старого, если быть точнее.

Я сам не заметил, но Даниэль давно оставил нас тет-а-тет и с ним я разберусь позже. Марина убегает прочь из дома, наспех показав мне средний палец. Далеко она не убежит. Я еще не закончил с ней на сегодня.

Бросившись за ней, намереваюсь остановить бегунью. Отцу не понравится, если она сбежит из дома в первый же день своего пребывания в Испании, и мне необходимо обсудить с Мари некоторые моменты, которые помешают ей натворить глупости и обо всем донести своей мамочке.