Не ангел - Винченци Пенни. Страница 18

В числе достоинств ММ, наиболее сильно привлекавших и восхищавших Джаго, было то, что она работала. За это он искренне уважал ее. Он любил слушать ее рассказы об издательстве, и не столько о самих книгах, что по большей части утомляло его, сколько о механизмах работы компании: о производственных затратах, о том, какие книги приносят прибыль, а какие – убытки, и о количестве работников, которое требовалось для поддержания деятельности издательства. Его также интересовали отношения ММ с Оливером и Селией и то, как им удается работать вместе без стычек и разногласий.

– Да у нас полным-полно стычек, – смеясь, говорила ММ. – Мы без конца спорим друг с другом. О том, что́ публиковать, когда именно и почем это можно продать.

– Это не стычки, – глядя на нее с искренним удивлением, сказал Джаго, – это производственные отношения. Я имею в виду – кто у вас босс?

– Боссы – мы с Оливером, – ответила ММ, – а Селия просто работает вместе с нами. Не на нас, а с нами. Все очень просто.

Если это «просто», заявил Джаго, тогда он граф Бекенхем. Его совершенно завораживала родословная Селии, ее жизнь до замужества, представление ко двору. А ММ, посмеиваясь над ним, говорила, что в душе он классовый честолюбец. Иногда она и всерьез так думала.

– Миссис Миллер, это леди Селия Литтон. Леди Селия, это Сильвия Миллер.

На Джесс Харгривз возложили обязанность представлять дам – членов Фабианского общества их подопечным, которых патронировала миссис Пембер Ривз. Звучный, сильный голос Джесс гулко прокатился по передней комнате Сильвии и достиг задней, где дети под угрозой в случае дурного поведения лишиться к чаю жира, который они мазали на хлеб вместо масла, затаились, прислушиваясь к происходящему.

– У миссис Миллер… Сколько у вас детей, миссис Миллер? Ах да, у нее шестеро детей. Муж ее работает в городе на складе. Миссис Миллер будет счастлива, если вы посидите с ней немного, и она расскажет вам все, что вы желаете знать. Правда, она слишком занята, чтобы уделить вам много времени. К тому же она вновь ждет ребенка и неважно себя чувствует, особенно к вечеру. Поэтому будет лучше, если вы сможете приходить к ней по утрам, пока большинство детей в школе. Тогда здесь с матерью остается только малышка Барти.

Сильвия с тревогой смотрела на обеих леди. Она целый день переживала по поводу их визита: тщательно выскребла ступеньки, отложила стирку, надела на Барти чистый слюнявчик. Миссис Харгривз подчеркнула, что все это совершенно необязательно, но Сильвия не могла встретить важную даму, к тому же настоящую леди, о чем ее забыли предупредить, в грязном доме, полном зачуханных детей, делая вид, что все в порядке. Сильвии понравилась миссис Харгривз, но эта новая леди, похоже, была поважнее – с аккуратно подобранными волосами, так что из-под большой шля пы с огромным бантом сбоку выбивалось всего лишь несколько локонов. Она была премило одета – в свободное кремовое шерстяное пальто поверх длинного платья с высоким кружевным воротником, а на ногах – туфельки на очень высоких каблуках. Сильвия предпочла бы кого-нибудь попроще.

Она предпочла бы вообще никого не пускать в свой дом, ей и так хлопот хватает, и так не упомнишь, что на кого она потратила, кто из детей чем болел, да и присмотреть-то за ними было некому, пока она управлялась с работой. Тед просил ее не делать глупостей, и Сильвия уже хотела отказаться. Но в тот ужасный день, когда миссис Харгривз вернулась, чтобы узнать ее решение, Сильвия поняла, что снова забеременела. Будучи в полном отчаянии, она решила согласиться.

– Здравствуйте, миссис Миллер, – сказала леди, протягивая ей руку. – Как мило, что вы позволили мне прийти. Можно подержать вашу малышку? Только минуточку? Я и сама жду ребенка, у меня уже есть мальчик, а в этот раз я надеюсь родить девочку. Ой, какая хорошенькая! А волосы какие красивые! Цвета львиной гривы.

Сильвия надеялась, что леди не заметит гнид в этой львиной гриве. Она давила их сегодня утром, но у нее так и не хватило времени довести дело до конца.

– Что ж, я пойду, а вы знакомьтесь, – сказала миссис Харгривз. – Да, и обсудите с леди Селией, по каким дням ей лучше к вам приходить. Уверена, вы хорошо поработаете вместе.

«Поработать вместе? С этой леди?» – усмехнулась про себя Сильвия.

Однако с течением времени оказалось, что миссис Харгривз была недалека от истины. Леди Селия обладала огромным тактом: она никогда не докучала вопросами, если видела, что Сильвии не до того; всегда спрашивала, может ли Сильвия уделить ей время. И пару раз, когда вечерняя дурнота особенно одолевала Сильвию, спокойно закатала рукава платья и приготовила для детей к чаю хлеб с жиром. Сильвия знала, что это вовсе не входит в план работы, но этим-то леди Селия и покоряла. Она никогда не допускала, чтобы Сильвия чувствовала себя неловко или приниженно, напротив, постоянно твердила, как замечательно ей все удается – сама она и с половиной всех дел так хорошо не справилась бы. И хотя леди Селия носила красивую одежду и приезжала к Сильвии в большой машине с собственным шофером, она держалась с ней на равных, запросто болтала о детях, Джайлзе и собственной беременности.

– Я немного беспокоюсь: я уже такая толстая, а ведь срок всего четыре месяца, похоже, у меня в животе великан!

Селия часто отправляла детей Сильвии покататься в своей машине. И хотя каждую встречу Селия обязана была описывать в мельчайших деталях, поскольку в Фабианском обществе считали, что подобные отчеты должны приносить пользу, она порой заговорщически улыбалась Сильвии и говорила, что всегда может что-нибудь присочинить, если вдруг Сильвия забудет, купила она четырнадцать или пятнадцать булочек на неделю, отложила она шиллинг или только одиннадцать пенсов в «башмачную копилку». Селия вначале вообще не понимала, что это такое – «башмачная» и «одежная» копилки и зачем они нужны.

– Разве нельзя просто отложить деньги и купить вещи, когда понадобится?

Сильвия попыталась объяснить, что, если деньги не спрятать, они уйдут на еду:

– Их вечно не хватает. Поэтому важно спрятать их так, чтобы никто не тронул.

Спустя некоторое время леди Селия перестала спрашивать о подобных вещах. Она обожала Барти и часами играла с ней или пела ей детские песенки.

– Я бы очень хотела принести ей вещи, из которых Джайлз уже вырос, и игрушки. Его фартучки и еще кое-что прекрасно подошли бы малышке, они ничем не отличаются от одежды для девочек. Но миссис Харгривз и миссис Пембер Ривз сказали мне, что это категорически запрещено. Наша деятельность вовсе не благотворительность, вы, конечно, это понимаете.

Сильвия это понимала, но была вовсе не против благотворительности. Как бы эти игрушки пригодились сейчас Барти, которая теперь очень скучала, сидя целый день привязанной на высоком стуле. Половина ее восторга при виде леди Селии объяснялась тем, что та высвобождала ее, вынимала оттуда, разглядывала с ней картинки в книжках и играла в ладушки. Барти стала очень хорошенькой, и Сильвия понимала, почему она так нравится леди Селии. Волосы ее и впрямь были цвета львиной гривы, и у нее была длинная нежная шейка. Она рано научилась ходить и превратилась в маленькую умную обезьянку, что очень осложнило ее положение в семье. Уж лучше бы она была пончиком, как Марджори и Фрэнк. Что касалось одежды, Барти в основном носила то, что больше походило на лохмотья, так что несколько нарядных фартучков от леди Селии были бы очень даже кстати.

Но время и внимание представляли собой не меньшую ценность: страх Сильвии перед визитами леди Селии постепенно сменился нетерпеливым ожиданием ее прихода. И Сильвия старалась понять, были ли эти посещения столь же радостными для леди Селии. Не очень-то ей в это верилось.

Глава 5

Приближалось Рождество. Им был полон весь дом Литтонов. Каждая комната внизу и детская были украшены гирляндами вечнозеленых растений и букетами падуба. Огромная елка стояла в холле, усыпанная восковыми свечами, которым предстояло вспыхнуть в канун Рождества, и под нею день ото дня росла груда подарков. Изумительные запахи свежего печенья доносились из кухни. Почти каждый вечер появлялись певцы рождественских гимнов, и Джайлз стоял у двери в ночной рубашке и слушал, как они поют. Селия возила сына посмотреть на гигантскую елку, установленную на Трафальгарской площади, на красивые рождественские витрины в магазинах на Риджент-стрит и Найтсбридж. А еще через трубу большого камина в гостиной они отправили Санта-Клаусу письмо, на котором четко вывели дату – декабрь 1909 года, – чтобы избежать путаницы. Каждый дом на Чейни-уок сверкал огнями, и деревья вдоль улицы были сплошь усыпаны мерцающими, словно звезды, гирляндами. Селия по-детски восторженно любила Рождество, а в этом году, в ожидании ребенка, она чувствовала праздник особенно остро. Ей припомнилось Рождество 1907 года, когда после потери ребенка она часто плакала и грустила, и теперь она ощущала, что наконец-то избавилась от чувства вины. Селия задумала множество рождественских сюрпризов: накупила и упаковала подарки, устроила большой рождественский обед, а также детский праздник. Оливер, рождественские дни которого из-за вечной занятости отца и отсутствия матери проходили довольно скучно, старался придать празднику какую-то особую волшебную силу, поддразнивал Селию за ее возбужденные хлопоты, беспокоился, что она переутомится, но тем не менее и сам подпадал под обаяние ее лучезарного счастья.