Лотосовый Терем (СИ) - Пин Тэн. Страница 11

— Мы с Мин Чжу никак не могли найти Цюшуан, и тут услышали, что в цзянху ходят слухи о призраках, — наконец заговорила Юй Хунчжу. — Господин Ли, вы смогли беспрепятственно войти в город только потому, что мы с Мин Чжу были очень напуганы. — Её тон был холодным, но в голосе слышалась обречённость. — Вы известный в цзянху лекарь. И действительно, вы не разочаровали, сразу распознав, что Цюшуан умерла от семейной боевой техники, а вовсе не от рук призрака. Это принесло мне облегчение.

Услышав это, Ли Ляньхуа улыбнулся.

— Госпожа боялась, всем откроется, что это Мин Чжу убийца, и ошибочно посчитала, что Юнь Цзяо часто посещает Нефритовый город из-за него, поэтому из ревности несколько раз намекала мне, что убийца — это она. Увы, Ли Ляньхуа непонятлив и не уловил желание госпожи. — Хоть он и признал свою непонятливость, но ничуть не стыдился.

— Вы себе на уме, я и не заметила, что смотрю, но не вижу, — равнодушно сказала Юй Хунчжу.

— Так Цюшуан убил Мин Чжу! — Юй Мулань уже расслабился и рассмеялся. — Господин Ли действительно умён, не опорочил невинного человека, мы с Юнь Цзяо ни в чём не виновны, хахахаха…

Услышав его слова и смех, Хуа Жусюэ холодно заметил:

— Ублюдок, притворяясь безумцем, ты угробил шесть десятков воинов! Что же, они не люди, только ваша дочь считается человеком?

Смех Юй Муланя резко оборвался. Юнь Цзяо закрыла глаза и не открывала, её ресницы дрожали, она не могла вымолвить ни слова.

— Мы не ради Юй Цюшуан приехали в Нефритовый город, — сумрачно произнёс Бу Чэнхай. — За последние полсотни лет никто в цзянху не слышал о приказах покончить с собой. Представить не мог, что повстречаюсь с градоначальником Нефритового города, который довёл до самоубийства шестьдесят молодых воинов. Удивительный человек!

Хуа Жусюэ немедленно добавил:

— Вы притворялись безумцем, но не были им, за жизни этих людей вам придётся понести ответственность.

Лицо Юй Муланя исказилось от ужаса.

— Нет, нет-нет-нет… всё не так, я… я никого не убивал, они сами покончили с собой…

— Я знала, что настанет такой день, — ледяным тоном сказала Юй Хунчжу. — Мулань, себялюбивый наглец! Едва переступив порог семьи Юй, никогда не считался с людскими жизнями, ты мелочный, подлый бесстыдник, и только притворяешься верхом добродетели. — Она посмотрела на Юнь Цзяо. — Тогда и мне его изысканные манеры и красота вскружили голову, но, оглянувшись назад, я всё поняла. Ты же глупа и упряма, как и Пу Мулань. Никто не пожалеет о вашей смерти.

Юнь Цзяо беспомощно и измученно посмотрела на Ли Ляньхуа: когда он раскрыл, что Юй Мулань притворялся безумцем, она уже поняла, что ничего не исправить, и все её мечты о совместном будущем рассеялись как дым. Ли Ляньхуа бросил на неё извиняющийся взгляд, но Юнь Цзяо прекрасно понимала: он многократно давал ей возможность раскаяться в содеянном и искупить вину, это она не воспользовалась ей.

— Мин Чжу. — Юй Хунчжу посмотрела на цзунчжэна Мин Чжу. — Это я тебя погубила. — Она тяжело вздохнула. — Не соблазни я тебя, сейчас у вас с Цюшуан всё было бы хорошо, и вашей жизни завидовали бы небожители. Она была хорошей девочкой, а я негодная мать.

Цзунчжэн Мин Чжу кивнул, потом кивнул ещё раз, но ничего не сказал. Юй Хунчжу закрыла глаза. С самого рождения Юй Цюшуан росла не зная забот и печали, не зная, что родители лишь на вид вместе, а сердцем врозь, была счастлива… Как же она её ненавидела — если бы не Цюшуан, ей бы не пришлось провести большую часть жизни с Пу Муланем. Цвет её юности пролился водой сквозь пальцы и исчез без остатка… И если бы она не встретила в этой жизни цзунчжэна Мин Чжу, то разве могла бы вновь считаться прекрасной? Хотя это был грех… и вот за него возмездие…

Глава 7. Благой лотосовый терем

Нюйгуй — переводится как “женский устав”, “женский порядок”

К тому времени, когда Ли Ляньхуа вернулся из Нефритового города, в цзянху о нём уже ходила новая легенда: говорили, будто он, словно бог врачевания, напоил безумного Юй Муланя одной чашкой отвара и тотчас привёл в сознание, да ещё раскрыл, что цзунчжэн “Одеяние в закатных жемчугах” Мин Чжу убил невесту, а супруги Юй завели любовников на стороне. Неподкупные Бу и Хуа арестовали цзунчжэна Мин Чжу и передали в руки правосудия, всё согласно закону: цзунчжэн был чиновником, поэтому его заключили в тюрьму в министерстве наказаний; Юй Муланя и Юнь Цзяо, как людей из цзянху, передали “Фобибайши”.

“Фобибайши” был основан десять лет назад. Изначально так назывался зал суда, созданный орденом “Сыгу”* во время противостояния с еретической сектой “Цзиньюань”,* а когда последняя обвалилась как земля и рассыпалась как черепица* и глава “Сыгу” Ли Сянъи и основатель “Цзиньюань” Ди Фэйшэн пропали без вести в сражении на море — орден также был распущен. Благородные юноши, что десять лет назад искоренили “Цзиньюань”, ныне достигли среднего возраста, слава ушедших от мирской жизни померкла, а остальные завели семьи и открыли собственные школы. Во времена своего расцвета орден “Сыгу” пользовался таким уважением в цзянху, что в нём судили по заслугам и провинностям мятежников и предателей всех домов и школ и исполняли приговор, ныне же от него остался только зал суда. “Фобибайши” состоял из четырёх человек: Ханьфо, Бицю, Байэ* и Шишуй*. Эти четверо ближайших соратников Ли Сянъи спустя десять лет стали героями современности, о чьей славе мечтает новое поколение учеников в цзянху. Однако Ли Сянъи, который в сражении с Ди Фэйшэном на корабле серьёзно ранил врага, сам сильно пострадал — и вместе с ним пропал без вести, постепенно канул в забвение, тогда как слава “Фобибайши” гремела по всему миру.

Сыгу — смотреть по четырём сторонам

Цзиньюань — золотой феникс

Обвалилась как земля и рассыпалась как черепица — т. е. распалась

Байэ — белый гусь, в данном случае — прозвище

Таким образом, название “Фобибайши” состоит из частей имен этих четырёх

В “Фобибайши” Юй Муланя и Юнь Цзяо будут судить самым справедливым и беспристрастным образом. Ли Ляньхуа подхватил свою пёструю синюю котомку и неторопливо вернулся на тропинку к городу Пиншань.

Издалека он увидел, как перед его Лотосовым теремом стоял человек и декламировал стихи.

— Друг покинул меня и уехал в Чанъань,

Сердце полно тоскою, не радуют вёсны,

Нищ и болен я стал, и уже не видать

След копыт на дороге, травою заросший.*

Стихотворение "Провожая сюцая Сяо Ши" танского поэта Бао Жуна; готового перевода на русский не нашлось, так что вот.

Как только человек заметил Ли Ляньхуа, с лица его тут же схлынула краска.

— Лжец вернулся!

— Ты ещё не умер? — Ли Ляньхуа тихонько вздохнул, глядя на него. Этот книжный червь был “Учащийся до седин” Ши Вэньцзюэ, первый живой человек, которого он выкопал из-под земли. Они с Фан Добином были полными противоположностями: первый был словно скелет, обтянутый кожей, однако хвастался, что из-за болезненности его баловали, второй же явно был хрупким учёным, но лицо его загорело на солнце до черноты как у Баогуна*, в доказательство, что он вовсе не изнеженный книжник.

Баогун — образ справедливого, неподкупного судьи

— Ты ещё не сошёл с ума, а мне с чего умирать? — Заметив его вздох, Ши Вэньцзюэ повернулся посмотреть на него. — Слышал, что Ли Ляньхуа поймал призрака, и мне вдруг стало за тебя горестно.

— А? — улыбнулся Ли Ляньхуа.

— Пускай ты мошенник и голодранец, не способен лечить, да и в драке ни на что не годишься, но, по крайней мере, не дурак, — сказал Ши Вэньцзюэ. — Если через несколько лет ты вдруг сойдёшь с ума, мне будет не по себе.

Ли Ляньхуа снова вздохнул.

— Мне тоже кажется, что живу неплохо. Если такой день настанет, не забудь пролить за меня две слезинки, я тоже расстроюсь.

Они уставились друг на друга, одновременно вздохнули, а потом не выдержали — рассмеялись, и зашли в Благой лотосовый терем.