Портрет моего сердца - Кэбот Патриция. Страница 54

Джереми не мог сообразить, о чем она толкует. Может, она имела в виду, как он ухитрился обручиться с индийской принцессой? Или почему так долго отсутствовал и не писал? В надежде отвлечь тетушку от подобных тем, герцог осторожно произнес:

— Я думал, Паркс велел тебе лежать в постели.

— Лежать в постели! Как, по-твоему, могу я оставаться в постели, узнав, что мой племянник вернулся домой после долгого отсутствия? И что у него малярия! Джереми, Джереми! — Она укоризненно потрясла головой. — Как ты мог? Как мог не сообщить нам об этом? Я никогда бы не написала тебе о Мэгги, если б знала, что ты болен.

— Именно потому я и не писал.

— Но малярия, Джереми! Ты выглядишь ужасно.

— Мне уже говорили. — Он собрался встать, но тут вспомнил, что лежит под простыней голым. Не мог же он явиться пред очи тетушки в чем мать родила! — Кто вообще тебя сюда пустил? Разве воды уже не отошли?

— Нет, — ответила Пиджин и, к его досаде, решительно уселась на край постели. — Не умничай. Чин полковника не дает тебе права грубить старшим.

— А дядя Эдвард знает, что ты встала? Он ужасно рассердится, когда узнает…

— Он за своими детьми уследить не может, не то что за женой. А теперь расскажи мне о себе и Мэгги. Знаешь, с твоей стороны очень неприлично жить в доме на Парк-лейн, когда она там без компаньонки. Бедного Эверса из-за этого чуть удар не хватил. Я с трудом сумела убедить его не увольняться. Нам пришлось обещать ему прибавку к жалованью и уверить, что ты намерен жениться на ней. Ну а теперь скажи, что она тебе ответила.

— Кто ответил?

— Мэгги, разумеется, когда ты сделал ей предложение.

— Мэгги ничего мне не ответила, поскольку я не успел до этого дойти. Тетя Пиджин, я счастлив тебя видеть и, когда все закончится, буду рад все с тобой обсудить. Но именно сейчас мне надо заняться неотложными делами. Как и тебе.

— Мои роды продлятся несколько часов, — небрежно отмахнулась Пиджин. — Что ты имел в виду, когда заявил, что еще не дошел до предложения? Ты оставил бедную девушку в неведении относительно твоих намерений, Джерри? В подвешенном состоянии? Я думала, Эдвард тебя предупредил…

— У тебя уже начались роды? — прервал ее герцог, до которого наконец дошел смысл ее слов. — Ты рожаешь прямо сейчас?

— Ну-у, с рассвета. Пройдет еще часа два, пока я…

— Пиджин! — раздался мощный рев, сопровождаемый грохотом, и в комнату ворвался лорд Эдвард, едва сдерживая гнев, от которого у Джереми зашевелились волосы. — У меня было впечатление, что ты собиралась оставаться в постели.

— Такое впечатление у себя вы создали с мистером Парксом. Я его никогда не разделяла.

— Пиджин! — Супруг явно прилагал невероятные усилия, чтобы не разбить что-нибудь вдребезги. — Сию минуту в постель.

— Сию минуту? Ты шутишь. Джереми, в Золотой гостиной находятся Анна Картрайт с мужем и сэр Артур. По словам Эдварда, ты хотел с ними поговорить. Надеюсь, ты попробуешь им втолковать, что они ведут себя неразумно и отвратительно, с тех пор как Мэгги… О-ох! — Восклицание явилось следствием того, что лорд Эдвард поднял жену на руки. — Немедленно опусти меня! Ты с ума сошел?

— Нет, — решительно заявил тот, направляясь к двери. — А вот ты действительно сошла.

— Я категорически возражаю. На протяжении всей истории мужчины то игнорировали беременных женщин, то относились к ним снисходительно… — Голос Пиджин стихал, ибо лорд Эдвард быстро нес ее по коридору. — Они считали, что женщина с ребенком в чреве — существо неразумное. Так вот, должна тебе сообщить, что с моим интеллектом ничего не произошло. Он никуда не делся!

— Это мнение исключительно твое…

Голоса удалились за пределы слышимости, и Джереми, которому предстояло заняться более важными делами, чем перебранка тети и дяди, поспешно, но тщательно оделся. В конце концов, внизу его ждали будущие родственники, и он хотел произвести на них хорошее впечатление.

Десять минут спустя, заправляя на ходу концы пышного галстука, Джереми сбежал в Большой холл. Черт побери, ему следовало взять с собой Питерса. Он так сосредоточился на галстуке, что едва не врезался в слугу, который ловко скользил с подносом к дверям гостиной. В последнюю секунду дворецкий резко остановился.

— Простите, ваша светлость, — растерянно сказал он.

— Эверс? — спросил герцог. — Вы же Эверс, не так ли?

— Да, ваша светлость. Мой сын имеет честь служить в вашем лондонском доме, а мой отец много лет был дворецким здесь в поместье…

Джереми не увидел особой разницы между этим Эверсом и лондонским. За исключением того, что у дворецкого в Лондоне побольше волос на макушке.

— Рад вас снова видеть, Эверс. Как выглядит узел моего галстука?

— Очень достойно, ваша светлость, — торжественно заявил слуга.

— Отлично. Не рано ли для хереса?

— Рано, ваша светлость. Но сэр Артур очень замерз по дороге от Герберт-Парка, и я подумал…

— Ладно, давайте его сюда, Эверс. Давайте-давайте. У тети начались роды, поэтому ваши услуги скоро понадобятся в другом месте. Нагрейте пока воду или что там нужно еще.

Эверс принял оскорбленный вид.

— Это компетенция кухарки, ваша светлость!

— Тогда идите и налейте моему дяде немного бренди. У меня предчувствие, что оно ему понадобится.

Эверс величаво склонил голову, хотя явно не одобрял беспечной манеры Джереми и его желания самому обслужить гостей.

— Как пожелаете, ваша светлость, — пробормотал он.

Ему было известно от сына о трудном характере нового герцога, но он и вообразить не мог, что дело способно дойти до такого! Придется сообщить лорду Эдварду — подобное поведение совершенно не годится для Ролингз-Мэнор, герцогство должно поддерживать свою репутацию на определенном уровне! Задержавшись перед Золотой гостиной, Джереми свободной рукой одернул жилет. За дверью слышались негромкие голоса, мягкий баритон Алистера лишь подчеркивал нервное, чуть пронзительное сопрано его жены, но раздраженный бас ее отца перекрывал обоих.

— Мне хотелось бы знать, почему я был вынужден покинуть свой уютный очаг, — бубнил сэр Артур, — и отправиться в дом человека, который не умеет даже принять нас как полагается.

— Действительно, — поддержала его Анна. — Вряд ли нам рады в Ролингз-Мэнор сейчас, когда хозяйка нездорова, а лорд Эдвард пребывает в расстроенных чувствах.

Не дожидаясь ответной реплики, Джереми распахнул створки двери и беспечно осведомился:

— Не желает ли кто-нибудь хереса?

Сэр Артур, сидевший на кушетке золотистого бархата с протянутыми к огню руками, вскочил с живостью, удивительной для мужчины столь тучной комплекции.

— Господи! — воскликнул он. — Неужели это… Может ли быть?

— Да, это я, — заверил его герцог, ставя поднос на инкрустированный столик прямо у локтя старшей дочери сэра Артура, которая изумленно уставилась на него, словно он восстал из мертвых. — Как поживаете, миссис Картрайт? — Он галантно приподнял ее руку в направлении своих губ. — Долго мы не виделись, не так ли? Слишком долго, сказал бы я. Вы немного бледны. Могу я предложить вам хереса?

Джереми обратил внимание, что Анна, привлекательная женщина, была в трауре явно не по своей матери, умершей больше года назад, а скорее по ребенку, которого, по словам Эдварда, потеряла. Со времени их последней встречи она не очень изменилась. Разве что лицо, никогда не отличавшееся яркостью, совсем потеряло краски. Хотя нельзя ручаться, связана ли ее бледность с их нежданной встречей или с ее недавним разочарованием.

— Я… я… — Анна облизнула сухие губы. — О Боже, я не знала, что вы уже вернулись, Джереми.

— Ваша светлость, дорогая, — поправил дочь сэр Артур. — Ты должна обращаться к герцогу «ваша светлость», он уже совершеннолетний. — Оставив приятное место у огня, сэр Артур заторопился ему навстречу, протягивая руку. — Нам не сообщили, что вас ожидают, ваша светлость! Это сюрприз, настоящий сюрприз.

— Надеюсь, приятный, — ухмыльнулся Джереми, пожимая руку отцу Мэгги.