Ну, здравствуй, жена! - Абалова Татьяна. Страница 6

Письмо, написанное Магистру, содержало всего лишь две фразы: «Строн вернулся. Как избавиться от безродной девицы, на шее которой он висит?».

Прошло то время, когда ради любви Изегер готов был отказаться от магии. Это на Земле лорда Ханнора не волновало, что даст младенцу его мать. Здесь же, в Агриде, дело обстояло совсем иначе.

Изегер, после смерти отца ставший главой рода Рвущих Пространство, устал слыть изгоем и теперь стремился к реваншу, но… Когда он взял в руки цепь, то ясно почувствовал, что ее просто так не снимешь. Амулет принял девчонку. А убить носителя строна – все равно что скатиться к самому низу иерархической лестницы. Об этом помнил всякий уважающий себя маг. Какая из невест наденет строн, зная, что на нем кровь?

«Даже Дэйте ужаснется…»

Изегер знал ответ на вопрос, заданный Магистру, но ему нужно было получить одобрение главного мага. И еще объявить, что род Ханноров снова на коне.

Существовало всего два способа отлучения женщины от строна: смерть или рождение ребенка. Но что получит сын от матери, не обладающей даже зачатками магии? Все равно что птенцу попытаться взлететь с одним крылом. Нет, этот вариант Изегеру не подходил. Оставалось одно – создать девчонке невыносимые условия жизни. Причем он сам ничего делать не будет. Просто не станет помогать. Где-нибудь да свернет себе шею.

Глава 3. Проклятый кремвиль

Юля проснулась с тяжелой головой. Болело все: шея, бока, плечи. Создавалось ощущение, что пока она спала, на ней сплясали джигу семеро гномов, а теперь, не уступая в прыти коротышкам, поползли колючие мурашки, возвращая телу нормальное кровообращение.

Подслеповато прищурив глаза, Юля убедилась, что не преодолела и половины пути до выхода из подземелья.

«Все еще в коме», – решила она, так как заметила некую странность, которая не могла произойти в реальности: все до одного факелы потухли, однако она различала не только каждую ступеньку, но и кованый узор на закрытой двери. Поднимаясь вверх, держалась ближе к стеночке, поскольку никаких перил на лестнице не наблюдалось. Юля поблагодарила Всевышнего, не давшего ей ухнуть вниз во время сна, и помянула недобрым словом голого мужика, напугавшего ее до смерти.

Желание пойти и разобраться с ним раз и навсегда исчезло вместе с парами морса.

«Даже если я в коме, не следует нарываться на новую», – к такому выводу пришла Юля вспомнив костяшки кулака, держащего ее за цепочку, широкий разворот плеч, кубики пресса, крепкие ноги, ну и… Нет, об этом она точно думать не будет.

– Черт! Потеряла чулок! – оглянувшись, Юлька поморщилась. Как бы ей ни хотелось иметь при себе все то, что связывало ее с прежней жизнью, возвращаться назад побоялась. Однако чувство утраты кольнуло, словно хозяйка одинокого чулка оставила в темноте что-то родное и беззащитное.

Дернув тяжелую дверь, Юля вздохнула с облегчением. Та легко поддалась и открыла проход в коридор, в котором, как она помнила, нет ни одного окна, лишь факелы, свет которых показался таким ослепительным, что беглянке пришлось закрыть глаза.

Сейчас, рассматривая круги, плывущие под веками, Юлька как никогда понимала слепцов, у которых при отключении одного чувства особо сильно включается другое. Например, обоняние.

– Откуда это так вкусно пахнет?

Желудок тут же пожаловался, что неплохо бы закинуть в него пару сосисок. На худой конец корочку хлеба. Или яблоко. Желательно величиной с кулак.

Поведя носом, словно охотничья собака, Юля выбрала верное направление и вскоре оказалась в еще одном коридоре, который при побеге от обнаженного мужика совсем не заметила, ринувшись в открытую дверь подвала.

***

– Где она сейчас? Все еще спит? – лорд Ханнор сидел за обеденным столом. Перед ним стояло как минимум двенадцать блюд, но он ограничивался красным вином, которое принесли из того же подвала, где незнакомка напилась кремвиля. Слугам пришлось обойти спящую деву стороной, поскольку их хозяин распорядился не чинить ей пакостей, делать вид, что неизвестно откуда взявшаяся в замке женщина всего лишь… призрак, который бродит где хочет.

– Нет, милорд. Уже проснулась и сейчас крадется на кухню, – Круст – особо приближенный человек, командующий над всей остальной прислугой замка, вновь наполнил бокал.

Поздним вечером, когда помещение освещалось лишь немногими свечами, казалось, что Изегер поднес к губам не вино, а кровь.

«Какая везучая девица! – подумал он, с досады осушая бокал за один присест. – И ведь факелы на новые не заменили, и тьма такая, что хоть глаз выколи, а она жива и здорова!»

– Кто сегодня на кухне?

– Сейчас только посудомойка Сапуня. Остальные ушли к себе.

– Ее тоже предупредили? – лорд Ханнор обратился к главе стражи, который сидел в кресле на другом конце длинного стола.

Не в пример бледнолицему и долговязому Крусту (о невзрачной внешности которого определенно можно было сказать только то, что волосы у него седые да глаза по рыбьи выпученные), Галло был красен лицом, могуч плечами и крепок ногами. Борода, выгоревшая до цвета соломы, лопатой лежала на груди, напоминающей бочку для кремвеля, а кулаки были до того увесисты, что даже емкий кубок в них казался игрушечным. Правда, роста Галло Кулак был небольшого, а потому при широких плечах его фигура выглядела квадратной. Сам милорд, вздумай кто поставить эту троицу по росту, занял бы среднюю позицию. Не особо высок и не особо могуч.

– Я всех сегодня собрал, даже дворовых, – Галло терпеливо дождался, когда Круст и ему нальет вина, потом, оглянувшись на дверь и понизив голос, добавил: – Сказал, что по замку бродит сумасшедшая, но обижать ее не следует, поскольку она не принесет вреда.

– Поверили?

– Если нет, то поверят. Эта девица умудрилась вся извозиться в кремвиле. Я сам вздрогнул, когда пошел посмотреть.

– Да, милорд, – Круст улыбался, вспоминая, как со свечой стоял над спящей девушкой. – Она теперь зелень и за неделю не отмоет.

Всякий, кто сталкивался с ягодами с острова Безумных магов, знал, что они оставляют несмываемые пятна, поэтому, прежде чем приложиться к вкусному и такому пьянящему напитку, нужно пошептать над бутылкой или кубком одно очень простое заклинание. Но откуда пришлой девице его знать?

– А что насчет строна? Его слуги опознают?

– Мой лорд, вы утеряли его так давно, что в замке успело смениться второе поколение слуг, – Галло придвинул к себе блюдо с крупной птицей, зажаренной на вертеле и обложенной лоснящимися от жира потрохами. Его глаза жадно выискивали кусок посмачней. Подцепив руками желудок, набитый смесью пяти злаковых, откусил и закатил глаза от удовольствия.

– Мало кто из простонародья знает, как должен выглядеть ваш родовой амулет, – прошептал Круст, наклонившись к самому уху лорда. – А что касается изображения скрещенных рук, овитых змеей, так они встречаются на каждом шагу: на стягах, оружии, латах, барельефах. Да даже на трактирных вывесках их малюют!

Лишь три человека в замке Ханноров знали, что пришлая дева по закону является женой лорда. А все из-за того, что строн не пожелал сняться с ее хрупкой шеи, которую Галло переломил бы на раз. Но даже такой выход из положения нежелателен. «Жена» должна убиться сама.

– Не дай пресветлый Шаагиль вам возлечь с этой девчонкой, – Галло вытер рот и руки куском ткани и сыто рыгнул. – Тогда вас свяжет по рукам еще и ее первая кровь.

***

– Здравствуйте! – сказала Юлька, заходя в просторное помещение, где помимо пары очагов (большого, в котором можно было зажарить крепкого кабанчика, и малого, где над огнем и сейчас висел котелок литров на двадцать), стоял огромный стол, а на стенах красовалась всяческая кухонная утварь. В шкафах высотой чуть ли не до потолка чисто отмытыми боками поблескивали блюда, тарелки и супницы. Воздух был душен и влажен, но хранил запахи недавно приготовленной еды, хотя ее самой нигде видно не было.

Юля сглотнула голодную слюну и еще раз напомнила о своем существовании, поскольку единственный обитатель кухни ей так и не ответил.