Мародер - аль Атоми Беркем. Страница 65

— Грибочки-то как хороши. Дома не такие почему-то, а вроде все то же самое.

— Как ты думал. Еду мужчина должен делать. Ну, давай еще по одной, и пойду работать. — Осетин в третий раз наполнил стопочки.

— Исэнэке, Сань.

— Аллаверды, Ахмет.

Поставив стопку, Осетин вырвал у Ахмета вилку, быстро закинулся кусочком мяса и поспешил за стойку, протирая выбитые самогоном слезы.

Душевно закусивший Ахмет снова подозвал Сережика:

— Сережка, прибирай и чайку давай еще. Кружек — две.

Сережик, радостно косясь на почти половину самогона, оставшегося в графинчике, быстро собрал посуду, махнул по столу тряпкой — типа протер, шельмец.

— Отнесешь посуду, сходи сразу до базара. Серегу моего знаешь? Позовешь его. Он скорей всего щас у книжников. Куда, не все еще. Нормально стол протри, распиздяюшко.

Пока Ахмет ел, хозяйская половина наполнилась. Далеко не у всех дома командовали такие умелые хозяйки, как Ахметова жена, и к концу базара всякий, имеющий за душой лишних полрожка, спешил побаловать себя стряпней Осетина. Кроме того, именно здесь осуществлялись сделки между хозяевами Домов, в безналичной форме, чтоб не нервировать базарных — так как продавалось здесь прежде всего серьезное оружие, взрывчатка и прочие нерозничные штуки.

За последним свободным столом по соседству рассаживалась троица медников, откуда-то с ДОКа. Хозяевами Домов никто из них не был, но торговал этот кооперативчик по крупному, отдавая медь чуть ли не самим китайцам, проходя до самого сопряжения Большой Уральской зоны с зоной ответственности Китая где-то в бывшей Омской области. Ни по бизнесу, ни по расположению они с Ахметом не пересекались, поэтому обменялись вполне дружелюбными кивками.

Пришел Серега, сияя, как медный котелок. Из-под разгрузки торчит уголок тщательно завернутого пакета. По габаритам — книга, одна толстая, или две средних таких.

— Че, грамотей, нашел чего-то? Лимон хоть съешь, а то расцвел как не знаю что.

Серега смешал себе чайку, радостно хапнул, обжегся, зашипел — но все равно продолжал скалиться.

— Ахмет, прикинь! Лукьяненку нашел, первые три «Дозора» — одной книгой!

— Ну, теперь тебе до конвоя точно хватит. Вон какая толстая. Смотри, моей не показывай — а то долго не увидишь.

— Дак она мне половину и проплатила. За нее Карпухины ломили че-то совсем от души, у меня не хватало. Я к ней подхожу — первые «Дозоры», говорю, купим на свару? Та услышала — аж хуйню всю эту бабскую бросила. Подходим, а она даже не торгуется — давай, говорит. Мы теперь с ней типа как совладельцы. Ха, акционеры… Почитать захочешь — будешь нам башлять.

— Я почитаю, — сделав зверскую рожу, грозно сказал Ахмет. — На растопку пущу. А обложку — на пыжи.

— Мы тогда тебя самого на пыжи пустим, неотесаный ты человек, — заржал Серега. — Это рисковым надо быть парнем — нечитанную книжку отнять!

У входа вспыхнула какая-то невразумительная суета. По залам прокатилась неуловимая волна — базары не затихли, но народ напрягся; на большой половине некоторые потянулись в карманы, на хозяйской сохраняли солидность, но тоже что-то поменялось — люди подсобрались до выяснения. Услышав со стороны молодых медников приглушенный лязг затвора, Ахмет тоже незаметно дослал патрон и переложил АПБ с лавки на ляжку. В дверях появился здоровенный торговец из пришедших накануне, молодой — годов тридцати, не более. На подмышечной петле «Каштан», дорогущий легкий броник-разгрузка, штаны и ботинки — от хозяйского летнего пехотного комплекта. Тоже немало стоит. Такого нарядного разукомплектовать — полцинка выручить можно влегкую, если не целый. Подошел к стойке с видом москвича в мухосранском буфете:

— Хозяин! Четыре шашлыка сообрази, один жирный, три обычных. К ним — что поло…

— Э! Мужик! Тебе сказано — нельзя со стволами! — ввалился следом красный, растрепанный охранник. Плечо и спина в побелке — похоже, пытался заставить чужака сдать ствол и был просто отброшен с дороги. Чужак холодно посмотрел на охранника (Ахмет заметил — нет, не играет; на самом деле считает себя Д'Артаньяном, а всех остальных — пидарасами), раздраженно прикрикнул:

— Ты не понял, что ли? Пшел отсюда!

Охранник замер, не решаясь направить дробовик на гостя Дома — и с заметным облегчением исполнил беззвучную команду Осетина, сделавшего знак — мол, все в порядке, иди. Молодой продолжил заказывать, проявляя раздражение лишь некоторой рваностью движений. А двигался он хорошо, опасно — так неуловимо перетекают старые инструктора по рукопашке. Закончив обсуждение заказа, Осетин поставил на стойку стопочку, налил гостю брусничной и отправился готовить. Повернувшись к хозяйской половине, молодой зашарил глазами в поисках стола. Свободных не было — лишь у печки за большим полупустым столом развалился Ахмет.

— Вы закончили? — нагло, типа давай пошел уже отсюда, обратился молодой к Ахмету с Серегой.

— Это вы ко мне вопрос обратили, молодой человек? — еще слаще зажмурился Ахмет, жестом попросив Серого съебаться. — Тогда для начала давайте поприветствуем друг друга.

— Мужик, давай по-нормальному. Вы поели уже? Вы поели, нам тоже нужно. — с трудом сохраняя ровный тон, процедил торговец.

В повисшей тишине щелчок переводчика АПБ, раздавшийся из-под стола, четко расслышал даже Осетин на кухне. На большой половине сидящие в опасном секторе быстро рассосались, но помещение кафухи никто не покинул — назревало развлечение, к тому же, людям хотелось, чтобы с молодого получили за униженного охранника. Молодой понял, что может попасть, но кровь его пузырилась гормонами, и потом, видно было — он привык к подчинению.

— Ты, лось, движения путаешь. Подошел — объявись как человек, тебя присесть пригласят. А ты быкуешь. Что быкам не место с людьми за столом — знаешь это?

Молодой побледнел, на лице натянулась кожа — Ахмет приготовился стрелять при малейшем движении, подвыбрал свободный ход и малость пригрузил легкий спуск АПБ.

— Лева, Лева, ты косорезишь. — Полный ласкового разочарования спокойный голос. — Человек правильно тебя поправляет.

Расфокусировав глаза, Ахмет обнаружил стоявшего у входа старшего торговцев. За его спиной, в дверях, маячили еще две габаритные фигуры. Видимо, вошедшие уже какое-то время наблюдали за происходящим. Старший двинулся к столу, располагающе улыбаясь. Войдя на хозяйскую половину, Старший на ходу обратился к присутствующим:

— Извините за беспокойство, уважаемые. Приятного аппетита.

Подойдя к столу, все с той же улыбкой проткнул взглядом виновника торжества:

— Лева, покури, пока шашлык несут.

Начав присаживающееся движение, притормозил и с ледяной вежливостью осведомился, умело встречая и едва не ломая взгляд Ахмета:

— Не помешаем, уважаемый?

— Нисколько. Напротив, прошу — сделайте одолжение, присядьте, — ответил Ахмет; не скрыто, но и не демонстративно поставил АПБ на предохранитель и убрал.

Чужие степенно расселись. Старший, невысокий и худой, производил впечатление генерала среди лейтенантов, хоть и очень крепких лейтенантов. Причем генерала варначьих войск, может, даже со звездами — признаки обширной криминальной биографии отчетливо просматривались в его манере. Несколько секунд старший и Ахмет молча смотрели друг на друга. Вероятно, расценив отсутствие видимых реакций как пассивную, но агрессивность, старший предпринял шаг к нормализации:

— Наш друг был неправ…

— Уважаемый… — вежливо, использовав естественную паузу, перебил Ахмет.

— Георгий.

— …Георгий. Бочины [167] нет, погорячился — поправили. Спрашивать не стану, разве что за нервы аршином ответит. Считаю, будет по-людски.

Взгляд старшего смягчился, лейтенанты тоже малость обмякли.

— Скорей уж по-братски. Хоп, пусть так и будет. А вы как отзываетесь?

— Ахметом. И один я.

— Согласен, так проще. Рад знакомству, Ахмет.

— Взаимно, Георгий.