Мародер - аль Атоми Беркем. Страница 66

— Что ж, по пять капель за знакомство? Твой счет за Левой.

— С нашим удовольствием.

Старший подозвал Осетина, тот быстро подтянул графинчик с закуской, пообещал через пару минут подать горячее и заменил пепельницу. За спиной Старшего нарисовался виновник торжества, в ожидании команды старшего, хмуро глядел куда-то вдаль. Старший, не оборачиваясь, коротко махнул — садись, мол, горюшко. Представил своих, выпили, снова встретились взглядами.

— Извини, если невместно интересуюсь. В доме ты не был, но беседуешь разумно — аж молодость вспоминается. Разъясни по возможности. Поддерживал ход воровской, а, Ахмет?

— Не было здесь ни бродяг, ни общака. Город был до Всего Этого закрытый. Краснее некуда. Ходом интересовался у людей, но сам не при делах — считал, не мое это.

— А сейчас не считаешь?

— Сейчас нечего считать. Ход и понятия были ответом арестанта на ментовское гнулово, так? Мента не стало, никто не нагинает. Поправь, если заблуждаюсь.

— Почему считаешь, что только арестанта? За порогом — что, беспредельщина должна быть?

— Так она и была.

— Тоже верно, — старший резко потерял интерес к теме: Осетин принес стреляющий жиром шашлык, и разговор возобновился лишь через пару кусков. — Ахмет, я еще через вас не ходил. Можешь обрисовать, что здесь за расклады? Нам, сам понимаешь, надо знать — что обойти, где тормознуть.

— Это смотря с чем ходишь, Георгий.

— Жора будет лучше. Ходим когда с чем — жесткой завязки нету. Когда медь, когда дурь, когда и бабы — все гоняем.

— Если интересует платежеспособность — то здесь можно торговать, у народа есть сало под кожей. Цены ты сам видел.

— Торгующих-то много проходит?

— Не очень. В иной месяц может ни одного каравана не пройти.

Торговцы переглянулись — видимо, имели на этот счет другие данные.

— А насчет покою как? — впрягся в базар один из подручных старшего, представленный Ваней.

— Ну, это лучше у Кирюхи узнавать, его деляна. Ничего такого не слышно — торговых наши прихватывали уже лет пять тому как, базарные Дома этот вопрос четко пасут. Рядом, правда, есть гадюшник — Хасли. А, слышал? Это на том берегу озера нашего. Вот там — да, народ отмороженный полностью.

— А почему такая разница? Вон, Пыштым рядом — а какой там порядок, — снова встрял Ваня.

— Дак там медь, Вань. Серьезные объемы, серьезные люди при них. А хаслинские всю жизнь на одном чебаке, вот и неймется им. Здесь, в округе кому чебака продашь, у каждого по три озера рядом. Может, и стал бы у них какой-нибудь крупнооптовый человек забирать, но они такую репутацию себе заработать умудрились…

— А что вам сюда таскать посоветовал бы?

— Даже сразу не скажу… Я на аренде сижу, как-то далек от дел торговых, — съехал Ахмет, решивший взять инициативу. — Жора, я тоже поинтересуюсь, не против?

Старший обозначил согласие движением головы, сразу подсобравшись.

— Вы из Полевского, верно? Говорили люди, у вас на Свердловске снова начал доллар ходить. Есть такое?

— Есть. Уже года три, как начал, но за последний год очень много людей стало баксом рассчитываться.

— Почему так, Жора? Его можно деть куда-то?

— Ахмет, деньги всегда можно куда-то деть. Если, конечно, у тебя шевелится что-то в голове. В городе сейчас еще больше частников, армейских почти нет, у них все больше народа на обслугу пролазит — так что бакс сейчас наравне с еврой ходит. Да и сами частники тоже стали в город выходить — в бардаки да казино, а платят им в баксах. Что казино снова работают, знал ты?

— Нет.

— И что лавки появились, типа для частников — но заходи кто хочешь, только баксы гони, тоже не знал?

— Откуда, Жора? Сам же понимаешь — спецзона, не полазаешь особо, а ваших сюда не каждый день заносит. А что в тех лавках?

— Да все. Ну, кроме электроники, понятно. Хозяева за это дело по-прежнему ебут во все щели. У них даже батарейки только в обмен — старые принес, новые купил. Наши говорят, если возьмут за жопу, что ты старые батарейки выкинул — штраф чуть ли не в годовой оклад.

— Что, и наши у них уже работают?

— Да, давно стали брать, года два точно — Блеквотерс раньше не брал — сейчас начал; Иринис тоже, и в Контрол Риск уже до хрена наших. В основном, конечно, гонят на севера — трубу пасти. Ихние-то сороковник да полтинничек не терпят, а нашим до пизды — только бабки плати. Бурильщиков набирают постоянно, вообще по нефтянке людей гребут только так.

— А ихние нефтяники что? Уехали?

— Какой уехали! С северов пацаны говорят, все старые скважины пустили, ихних не хватает — только в начальниках остались, да на совсем уж сложной технике. Остальные — все наши, хозяева даже черных каких-то привозили, да че-то те черные не прижились…

За беседой незаметно пролетело около часа. Не больно-то охотно делясь информацией, торговцы сами старались выкачать побольше. Почувствовав, что голова распухает, Ахмет церемонно раскланялся, попрощался с Осетином и направился собирать своих — ему не терпелось скорее оказаться дома и перенести услышанное на бумагу. В дверях его нагнал Жора и отвел в сторону. Недолгий разговор странно переменил Ахмета — никто не сказал бы, что хозяин взбешен, напуган, или обрадован, или еще что — но в лице его помалу сквозило и то, и другое, и третье, и шестнадцатое. О чем они говорили — никто из Ахметовых слышать не мог, но до самого Дома заговорить с ним никто не пытался.

Наутро он отправился к базарным в одиночку, и пришел вовремя — во внутреннем дворе Жорины помогальники строили людей с тачками. Ахмет, пристроив РПК, вытащил трубку с кисетом и присел на штабель доски, наблюдая за сборами каравана. Хмурые спросонья носильщики выкатывали из боксов тележки, плотно увязанные толстым полиэтиленом. Несколько десятников осматривали колеса, груз, дергали за грязные капроновые шнуры — но, видимо, придраться было не к чему: Ахмет не заметил, чтобы кто-либо из десятников выразил недовольство укладкой или грузом.

— Здорово, Ахмет. Не спится? Или этих провожать пришел? — штабель рядом с Ахметовой задницей прогнуло — подсел хозяин Дома базарных, Кирюха.

— Здорово, Вольфыч. Да ладно ты, надулся как хрен на бритву, не принародно же. А ты че из своей кучи малолеток вылез, растлитель? Я б зарылся поглубже и только перекуривать вылазил ба.

— Ух, допиздишься ты когда-нибудь, чурка наглая. Не, в самом деле, Ахмет, давай завязывай большого босса Жириком погонять.

— Щас проводим, и ты с меня сапоги сымешь, мухой метнешься к Индийскому океану, отпидарасишь там и с поклоном оденешь обратно.

— Щас проводим, и я тебя тщательно обдеру, а филе Осетину отдам. Потом выебу с егозой, потом с обоих бортов постреляешь, [168] и только потом добью. Может быть.

Закончив осмотр, десятники потрусили докладывать о готовности к воротам, где безмолвно ждали старшие, собранные по-походному. Бойцов видно не было — похоже, их задачей была разведка и фланговое охранение, а старшие обеспечивали арьергард. Вооружение впечатляло — ведь на старших висел эквивалент дневного оборота базара, причем за хороший день. Помимо «Каштанов» под мышкой у каждого, торговцы имели очень серьезные аппараты — самый здоровый сложил руки на печенеге [169] с дорогущим ПНВ-семнадцатым, [170] у двоих за плечами аж по РГ-шестому, [171] помимо новехоньких АКСов с ПБС-4. [172] Налегке, с «Грачом» за лифчиком да крутым бушнеллом [173] на груди оставался один Жора. Ахмет отметил, как естественно, будто пришитая, висит на них многочисленная боевая нагрузка. Ничего не оттянуто, не болтается, не мешает.

— Да, давно парни ходят. Смотри, Кирюх, как у них ладно пригнано-то все. В лесу заметил бы — за пару верст бы обошел, ну их к черту…