Похищенная грешником (ЛП) - Херд Мишель. Страница 10

Мурат, человек, который охранял меня, входит в комнату. Я быстро поднимаюсь на ноги, длинное платье колышется вокруг моих ног. Я никогда не надевала ничего более яркого.

Когда Мурат идет прямо на меня, я отступаю назад, пока не натыкаюсь на прикроватный столик.

— Расслабься, я сниму кандалы, — бормочет он.

Остерегаясь любых его резких движений, я наблюдаю, как он приседает передо мной и отстегивает кандалы. Металл спадает с моей лодыжки.

Прежде чем эта мысль может прийти мне в голову, он говорит:

— Если ты попытаешься убежать, я пристрелю тебя. Просто делай, как тебе говорят, и с тобой все будет в порядке.

Я быстро киваю, пока он снова выпрямляется.

Мурат смотрит мне в глаза.

— Я буду следить за каждым твоим движением, так что ничего не предпринимай.

Я снова киваю.

— Тебе запрещено приближаться к восточному крылу дома.

Хорошо. Правила. Мне нужно знать их, чтобы у меня не было неприятностей.

— Тебе не разрешается разговаривать или смотреть на миссис Демир.

Габриэль женат? Не то чтобы это имело значение. Я буду держаться от нее подальше, если это то, чего они хотят.

— Просто делай хорошую работу. Хорошо?

Я киваю, все еще не в состоянии осознать, что происходит.

— Собери одежду и следуй за мной, — инструктирует Мурат.

Я делаю, как мне сказали, и с руками, полными ночных рубашек, платьев и нижнего белья, которые мне дали, следую за Муратом из места, где меня держали всю прошлую неделю, которое, кажется, находится в задней части большого участка.

Я оглядываюсь вокруг, любуясь всей красотой. Сад – не что иное, как рай.

Боже, это захватывает дух.

Мои глаза пожирают разноцветные розы, зелень, огромный бассейн и камни, с которых вода радостно плещется в фонтан.

С капельками пота на лбу от долгого движения, всего через неделю после того, как в меня стреляли, я переступаю порог особняка.

Это совсем не похоже на дом Тимона.

Я обнаруживаю, что меня ведут через гостиную. На главной стене висит великолепный красный гобелен. Темно-синие диваны и уютный камин придают помещению ощущение тепла.

Повсюду растения в горшках. Все стены цвета песчаника.

Когда мы входим в большое фойе, где потрясающая люстра сверкает в солнечном свете, льющемся из окон от пола до потолка, я замечаю лестницу. Мы поворачиваем направо, к западному крылу, прежде чем я успеваю рассмотреть что-либо еще.

Дальше по коридору Мурат открывает дверь, затем жестом приглашает меня войти.

Я бросаю взгляд на большую кровать с персиковым постельным бельем и занавесками. Вдоль одной стены стоят шкафы, а другая дверь ведет в смежную ванную комнату, которую я вижу через открытый дверной проем.

— Это будет твоя спальня. Оставайся здесь, пока я не приду за тобой.

Мои губы приоткрываются, а глаза расширяются от шока.

Прежде чем я успеваю спросить Мурата, уверен ли он, что это моя комната, он закрывает за собой дверь.

Это не комната для прислуги.

Дерьмо.

Я не хочу попасть в неприятности, даже не имея возможности показать Габриэлю, что я хороший работник.

Я стою неподвижно с одеждой в руках, мое сердце колотится со скоростью мили в минуту, живот ноет.

Что мне делать?

Я снова оглядываюсь, на этот раз обращая внимание на плюшевый белый ковер, который выглядит достаточно мягким, чтобы на нем можно было спать. По обе стороны кровати стоят прикроватные тумбочки, у стен два прямоугольных зеркала, с потолка свисают две лампы. Все выглядит уютным, но современным. Здесь также есть небольшой круглый столик с двумя креслами у окна и телевизор, установленный на стене.

Это не похоже ни на одну комнату, в которой я когда-либо жила.

Дверь снова открывается, и я выдыхаю с облегчением, когда Мурат возвращается. На его лбу появляется хмурая складка.

— Почему ты все еще стоишь там?

Нервно я оглядываю комнату, затем говорю:

— Я думаю, ты привел меня не в ту комнату. Я не хочу влипать в неприятности.

Мурат некоторое время пристально смотрит на меня.

— Это будет твоя комната, пока ты здесь работаешь.

Снова мои губы приоткрываются в шоке.

— Правда? Ты уверен?

Мурат кивает головой, и я не упускаю из виду, как приподнимается уголок его рта, как будто он изо всех сил старается не рассмеяться надо мной.

— Положи одежду, чтобы я мог отвести тебя к Низе Ханым .

Я быстро кладу ее на кровать и нервно вытираю руки о платье, выходя вслед за Муратом из комнаты. Меня ведут на пятизвездочную кухню, где Низа занята протиранием мраморных столешниц.

Как только я смогу начать работать, я, вероятно, почувствую себя лучше. Возможно, я все еще слаба, но мне нужно будет просто перетерпеть, чтобы Габриэль не захотел от меня избавиться.

Низа скрещивает руки на груди и оглядывает меня с головы до ног, пока я не чувствую потребность обхватить себя руками.

Указывая на меня пальцем, она говорит:

— Ты будешь делать все, что я скажу.

— Да, мэм.

Она качает головой.

— Ты будешь называть меня Низой Ханым .

— Ханым  – ваша фамилия? — Я спрашиваю.

На этот раз она хмуро смотрит на меня.

— Нет. Ханым  означает "мисс", ты будешь называть меня мисс Низа по-турецки.

— О. Хорошо. — Я оглядываю чистую кухню, задаваясь вопросом, должна ли я просто приступить к работе или мне нужно подождать, пока она скажет мне, что делать.

Тяжело жить в новом доме. Работая на Тимона, у меня, по крайней мере, была рутина. Я знала, где что находится и чего от меня ожидают.

Все это странно и сбивает с толку. Такое чувство, что меня бросили в сумеречную зону.

Черты Низы смягчаются, затем робкая улыбка украшает ее губы.

— Позволь мне показать тебе, где что находится.

Облегчение омывает меня.

— Это было бы здорово. Спасибо.

Я следую за Низой от шкафа к шкафу, изучая, где что лежит. Стирка производится в комнате, отдельной от кухни, и я все еще чувствую запах высушенных простыней. Лилии и белье. Знакомый аромат помогает успокоить мои нервы.

Я держусь ближе к Низе, пока она показывает мне все западное крыло особняка. Здесь есть официальная гостиная, зал с телевизором, зона развлечений, четыре спальни с ванными комнатами и кабинет.

Все спальни оформлены в светлых тонах, за исключением комнаты Габриэля. Темно-серые тона соответствуют его манере поведения. Она определенно выглядела как мужская комната, и, честно говоря, мне было не по себе, когда я переступила порог.

Когда мы возвращаемся на кухню, я спрашиваю:

— Могу ли я что-нибудь сделать сейчас?

Низа качает головой.

— Ты можешь идти в свою комнату и устраиваться, пока не придет время ужина.

Я останавливаюсь как вкопанная.

— Но ... не будет ли у меня неприятностей?

Я бы с удовольствием отдохнула, чтобы успокоить боль в животе, но я не понимаю, как это вообще возможно. Я должна работать, чтобы доказать свою ценность.

Она поворачивается ко мне лицом, на ее лбу появляется легкая морщинка. Ее густые черные волосы заплетены в косу по спине, и хотя ей за пятьдесят, это не уменьшило ее красоты.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

Забыв фамилию Габриэля, я пытаюсь вспомнить ее. Не сумев, я уважительно бормочу:

— Босс сказал, что я должна работать, и я не хочу давать ему повод наказывать меня.

Мне и так достаточно больно.

Низа хмурится еще больше.

— Просто делай, как я говорю, и с тобой все будет в порядке. Ты все еще оправляешься от своих ран. Иди в свою комнату, устраивайся и немного отдохни. Я позову тебя, когда придет время ужинать.

Не желая спорить и чувствуя некоторое облегчение, я киваю. Когда я оборачиваюсь, Мурат ждет, чтобы сопроводить меня обратно в спальню.

— О, я принесу тебе свежие полотенца и туалетные принадлежности после того, как отнесу послеобеденный чай Алие Ханым .