Москва, я не люблю тебя - Минаев Сергей Сергеевич. Страница 10

Вот такие мысли гонял Василий, трогая кончиком языка лунку, образовавшуюся на месте выпавшего зуба. Золотой бы не помешал. В натуре, очень даже был бы в тему золотой зуб.

Фархад продолжал молча жевать. Он боялся Трифонова, боялся выходить со стройки, боялся потерять деньги по пути в контору для переводов. И каждый день просыпался и засыпал с мыслью: не было бы хуже.

— Ваф-ваф-ваф-рррррр! — огласил округу здоровенный рыжий кавказец, с обрезанным пластиковым ведром вокруг шеи, — ваф-ваф-ваф!

— Ну чего ты разорался, Казбек! — Вася присел и принялся гладить подскочившего пса. — Дай, я тебе ведро поправлю.

Надеть на Казбека ведро придумал Вася после того, как Казбек три дня подряд стаскивал лапой грязные повязки, прикрывавшие рану на шее. Ведро было криво обрезано, и торчавшие его кромки делали Казбека похожим на океанскую игуану с ожерельем из шипов вокруг шеи, какую Вася когда-то видел в передаче «мире животных».

— Вот, так лучше. Иди, гуляй! — Вася хлопнул пса по боку, но пес еще сильнее залаял и принялся скакать вокруг рабочих, будто стараясь привлечь к чему-то их внимание.

— Уиди, уиди, — замахал рукой Фархад, когда пес попытался схватить его за штанину и дернуть в сторону.

— Может, нашел чего? — Вася удивленно посмотрел на собаку. — Казбек, искать! Ну-ка! Ищи, ищи!

Чего искать, Вася и сам не знал, но пес будто этого и ждал. Он присел, отдышался, высунув язык, и прыжками начал уходить в сторону подъезда многоэтажки. Строители поплелись за ним.

Свернув за угол, они увидели Казбека, сидящего рядом с серым пластиковым чемоданчиком.

— Ёба! — присвистнул Вася.

— Багаж, — кивнул Фархад, у которого так назывались все вещи, которые носят в руках. Первое слово, которому его научили грузчики на Ярославском вокзале.

— Сам ты багаж! — Вася подбежал к кейсу. — Хорошая собака, Казбек, чемоданчик нашла. Хороший пес. — Одной рукой Вася погладил собаку, другой приподнял кейс. — Тяжелый, сука. Так, а чей это у нас чемоданчик, интересно? — Вася огляделся по сторонам, понизил голос. — Кто ж это у нас тут чемоданчик-то обронил, а? Ну-ка, Федя, посмотри по сторонам, я его в подъезд затащу, посмотрю, что внутри.

— Я с тыбой, — грозно сдвинул брови Фархад.

— А зачем тебе со мной-то? — затараторил Вася. — Зачем тебе со мной, Федь?

— Делыть почестными будимь, — Фархад двинулся на Васю.

— А чего делить-то? — продолжал строить дурачка Василий. — Может, там и нет ничего? Может, там трусы сраные?

— Все равно почестными! — Фархад помнил, как весной Вася обманул его хамским образом, когда они вдвоем сдали в пункт приема цветных металлов тяжеленную бобину проволоки. Тогда Вася из причитающейся суммы вычел пятьсот рублей, которые якобы дал приемщику, чтобы тот закрыл глаза на то, что бобина ворованная.

— Ладно, — махнул рукой Вася, — пошли, недоверчивый, епта. — В подъезде поднялись на четвертый этаж, сели на черной лестнице. Вася положил чемодан себе на колени и начал примериваться к замкам. — Посвети зажигалкой!

Но замки, на удивление, открылись без взлома. Вася приоткрыл кейс и тут же хлопнул крышкой.

— Шито там? — испуганно зашипел Фархад.

— Там пиздец, — тихо ответил Вася.

— Совсем сильно пистец, та?

— Уффф! — Вася выдохнул. «Господи, неужели ты есть, а? Даже двум таким мудакам, как мы, помогаешь. Надо бы первым делом в церковь. Свечку поставить».

— Ну? — У Фархада на лбу выступили капли пота. — Ну, открой, ну?

— На! — крякнул Вася и откинул крышку.

Фархад присел на корточки и забормотал на родном языке. «Ташикент», — единственное, что понял Вася из этой бессмыслицы.

— Какой Ташкент, Федя! За эти бабки весь твой чуркистан купить можно, а ты «Ташкент»!

Но Фархаду не нужен был весь чуркистан. Он думал о том, как долетит до Ташкента, погуляет там, вернется в родной кишлак на самой крутой тачке. На «девятке», например. Или нет, на джипе! Купит дом с белыми стенами и высокой крышей. Поставит тарелку спутниковую, какую видел в офисе, и будет бабки собирать, показывая односельчанам кино. С голыми, между прочим, моделями. И еще две молодые жены, обязательно. Но это примерно через год. Фархад протянул руки и положил их сверху на купюры, будто впитывая энергию, которая понесет его в будущее.

Васе вдруг стало грустно. Он смотрел на медитирующего над деньгами Фархада, заладившего про Ташкент, и думал о том, что он-то точно в Донецк не поедет. Нет, часть денег он семье перешлет, чтобы по-честному, но домой не вернется. Прикупит дом где-нибудь в ближнем Подмосковье, откроет автомастерскую, а там видно будет.

В принципе, с такими бабками можно свою строительную компанию открыть, — размышлял Вася, а этого мудака Трифонова нанять прорабом. И пиздить, тупо пиздить. Каждый день…

— Телить тавай! — очнулся Фархад. — Тавай теньги телить!

— Чё телить! Чё телить? — Вася ударил его по рукам и хлопнул крышкой. — Вот поделим мы их сейчас, и чего? Ты хоть понимаешь, сколько тут денег, дубина стоеросовая? Тысяч сто, а может, и двести! А может, и мильон! Мильон баксов, Федя! И куда ты их положишь? За пазуху? Или по карманам рассуешь? И первый мент твой, да, Федя? И что ты ему скажешь, когда он тебя, барана, спросит, где ты их взял?

— Нашол. — Фархад вытянул губы трубочкой, сделавшись похожим на утконоса.

— Где?

— На ситройке.

— Это где же у нас в Москве такие стройки, что там чемоданы с баксами лежат, а?

— Там, — Фархад махнул рукой в сторону окна.

— Там, да? А может, ты террорист, чурка ты ебаная, а? — скажет тебе мент. — Может, тебе эти бабки дали, чтобы ты у нас в Москве, сука, дома взрывал, а? Регистрация есть? Нет? А может, ты еще и девочек русских тринадцатилетних насилуешь? А потом магнитолы из машин воруешь? Тогда ты, в натуре, террорист!!

— Какой магнитол? — залепетал Фархад. — Какой магнитол? Шито телать?

— В банк пойдем, — многозначительно изрек Вася. — Положим их на счет, потом — в магазин, костюмы покупать и билеты домой. Потом, переодетые, бабки заберем, разделим по-честному — и по домам. Понял, нет?

— Это как?

— Короче, слушай меня, я знаю как! — Вася вскочил, схватил кейс, и герои засеменили по лестнице вниз.

У подъезда стояла «Газель» с открытыми бортами, груженная унитазами и раковинами.

— Тихо, — Вася передал кейс Фархаду. — Сядь на него и сиди тихо!

Фархад послушно уселся на кейс. Вася на цыпочках подкрался к кабине водителя, заглянул внутрь, потом забежал за угол, выдержал паузу и вернулся к машине:

— Федя, ну-ка помоги! — Он ловко вспрыгнул в кузов и оттащил от края унитаз, завернутый в целлофан. — Бери!

— Зашем? — испугался Фархад.

— Чё «зачем»? Бери, тебе говорю! На рынке ща сдадим!

Фархад обернулся на кейс, поплевал на руки и послушно принял сантехнику.

— Зашем нам унитаз? — запричитал Фархад, когда они подошли к дыре в заборе. — А, Вася? Зашем нам унитаз воровать, мы же теперь богатые, да?

— А деньги мы, можно подумать, не своровали, да? — злобно оскалился Вася. — Они нам с неба упали, ёпта. За труды наши, так?

— Зашем своровали! — Фархад побледнел. Он попытался сообразить, сколько лет дадут за кражу такой суммы. — Зашем своровали? Нашли!

— Нашли, — передразнил его Вася, — вот и унитаз тоже нашли. Большие деньги мы домой повезем, а унитаз тут сдадим. Ну, водочки там, пивка. Как обычно. Сам понимаешь, — подмигнул Вася.

— Большие теньки домой, — улыбнулся Фархад. — Большие… домой… та-а.

— Домой, — кивнул Вася.

План кинуть Фархада созрел у Васи тотчас же, как только он увидел бесхозную «Газель» с унитазами. «Доберемся до рынка, сдадим унитаз, рассчитываться пойдет Фархад, — прикидывал Вася. — Он же тогда верещал, когда проволоку сдавали. Теперь все по-честному. Пусть сам бабки принимает. А я огородами, огородами — ив метро с чемоданчиком. В метро.

И потом, зачем чурке столько бабок? Ну, вот реально, зачем? Его либо кинут, либо он сам потеряет. Такие это люди. Нет, конечно, можно было бы ему сейчас пачку дать, ну чтобы совсем чувака не обижать. Да, небось, просечет. Просечет и арматурой по башке съездит. Такие это люди. Доверять нельзя. И потом, он же всегда говорил, что „Масква крысывый горот“. Вот пусть в этой „крысоте“ и остается. Все лучше, чем кишлак, да? А мне Москва задаром не нужна. С такими-то бабками. В гробу я ее видал!»