Мнимые люди (СИ) - Белоусов Андрей Константинович. Страница 140

Да, вот такие вот дела. Вместо почестей и наград, генерала обвинили во всех смертных грехах и выбросили на обочину, попытавшись при этом ещё и растоптать. Но не вышло у них ничего. Он выполнял свой долг и защищал Россию и её народ, а потому твёрдо знал, что прав и никто. Слышите? Никто не мог его переубедить в том, что он убийца миллионов.

Но всё равно, несмотря на всю свою твёрдость, Овчаренко было обидно, до ужасти обидно за ту несправедливость, что учинили над ним, как с ним поступили. И в полудрёме сидя в кресле, порою он мечтал, что вот уснёт сейчас и больше уж никогда он не проснется. Но каждый день, он снова и снова встречал рассвет…

В субботу днём позвонил профессор Мирный, приятно порадовав генерала известием о своём скором прибытии. Профессор Мирный — ещё один, с недавних пор, закадычный друг, не бросивший генерала одного.

По словам самого Сергея Андреевича, после разгрома «мимов», он получил в своё безраздельное пользование лабораторию и теперь над чем-то там работал, но над тем, над чем именно он хотел бы поработать, у него, к его большому сожалению, не было в наличии. И теперь, каждый раз приходя в гости к генералу, пел он одну и ту же песню.

И Овчаренко с улыбкой вспоминал их громкие споры, на эту тему:

— Сегодня, этот старый трухлявый пень, снова запустит свою шарманку, — ворчал он, ставя чайник на плиту.

За последние дни он совсем сдал. Всё реже следил за своим гардеробом. Ходя по дому, он всё чаще надевал майку с синими «трениками» и накидывал поверху халат в разноцветную полоску и ничуть этому не стыдился, а раньше… О!.. А раньше, он бы не позволил себя так одеть даже в мыслях, не то что на виду у всех.

Спина генерала сгорбилась, шаг стал неуверенным и сейчас ходя по кухне, он мелко шаркал тапочками по выцветшему линолеуму, готовя приборы к предстоящему чаепитию.

Наконец в коридоре раздался звонок и Овчаренко шаркая растоптанными шлёпанцами, пошёл открывать дверь. На пороге, как и обещал, стоял с дружеской улыбкой Мирный Сергей Андреевич, держа в одной руке торт, а в другой белый пакет, с всякими вкусностями, как догадывался Овчаренко, судя по прошлому разу.

— Здорово. Проходи, — поприветствовав друга, пригласил он профессора внутрь. — Да не разувайся ты! Так проходи, — остановил он попытки Мирного, сменить уличную обувку.

— Ну вот ещё, — брыкнулся профессор, стягивая ботинки. — Кто потом мыть-то будет? Ты что ль, старая развалина? Смотри, за всеми не умоешь…

— Сам ты старая развалина, — парировал генерал. — А полы и так уж мыть пора. Грязи больше, грязи меньше… Ладно делай что хочешь, — махнул он рукой, удаляясь. — В комнату проходи, сегодня там будем сидеть, — через секунду бросил он через плечо, кряхтящему профессору и скрылся за занавесками, заменяющие дверь.

Переобувшись и скинув одежду, Мирный последовал за генералом в комнату, где распаковал свои подарки и умостившись на диване, принял предложенную чашку, дымящегося чая.

И время, потекло беспечно и неторопливо…

И разговоры полились рекой, чудно переплетаясь и размачиваясь чаем со сдобой и тортом…

Затем откушав чаю, два старичка-боровичка, закурили по сигаре, генерал в неизменном своём кожаном кресле, а профессор облокотившись о подлокотник дивана.

— Да вот и всё закончилось, — медленно сказал Сергей Андреевич, выдыхая густую струю дыма. — А я уж думал всё, хана. Не успеем.

— Ещё бы чуть-чуть и не успели бы, — поддакнул генерал, уже зная о чём сейчас пойдёт их разговор.

— А всё-таки жаль, что ты мне тогда не дал ни одного образца вируса. Все уничтожил. — Генерал на это округлил очи, «ну всё поехало…». — Представляешь, чтобы мы смогли сделать раскрой тайну ДНК вируса, — между тем беспечно продолжал профессор, свою излюбленную тему. — Какие бы тайны перед нами раскрылись. Какие бы горизонты. Да… А ты мне не дал, старый ты ворчун.

Овчаренко в который раз, за все их посиделки скорчил недовольную гримасу.

— Представляешь, — отправился в полет фантазий профессор Мирный, — разгадай мы технологию программирования ДНК, мы бы вылечили все болезни. Смогли бы отращивать новые конечности, зубы, глаза… Да что там перечислять! Мы бы вплотную подошли к клонированию, без материнской клетки! Мы бы перевернули весь генетический мир, раскрыв новые возможности. И всего-то надо было изучить и наконец-то постигнуть программу жизни, составленную Богом. Как сейчас, мы программируем различные компьютерные приложения, мы бы точно также программировали бы саму жизнь…

— Мы бы, мы бы, — сварливо перебил генерал, восторженную чушь профессора. — Мы об этом уже в сотый раз с тобой говорим. Ну сколько можно? — пожурил он друга. — И я тебе, в который раз отвечу. Да вы бы многого бы наделали, попадись вам в руки образцы вируса. И возможно много хорошего и нужного. Но это чушь собачья! — вскричал он, как уже много раз вскрикивал, слушая такие речи. — В первую очередь, вы бы, не ты сам, а вы бы… — надавил он пальцем на грудь профессора. — Вы бы, попытались сделать оружие, вывести супер солдата или создать новую генетическую бомбу. Вспомни. Нет ты вспомни.

Тайне атома и его ядра, тоже в самом начале пели хвалебные оды. Они так же кричали: мы бы обеспечили человечество дармовой энергией! Мы бы провели свет и тепло в каждый дом! Мы бы запустили ракеты в межзвёздное пространство! — прокричал генерал лозунги, давно забытых лет. — Мы бы! Мы бы! А что, мы бы? Что вы сделали в итоге, когда наконец-таки постигли тайну атома? Правильно! Бомбу! Бомбу, могущую уничтожать сразу миллионы жизней. Вы выпустили джина и сами же потом рыдали, испугавшись узрев воочию его силу.

А где дармовая энергия? Где самолёты и ракеты на ядерном топливе, что бороздят мировое пространство? Где всё это? Построили пару электростанций. Одна взорвалась, чуть не создав мировую экологическую катастрофу. И всё на этом успокоились? А свет как дорожает так и дорожает, а люди как погибали в шахтах, да на буровых установках, так и погибают. Где же ваш хвалёный мирный атом? А я скажу. Пара кораблей да десяток «АЭС» вот ваш весь и мирный атом. Зато ядерных бомб наклепали скока хош, что даже сейчас не знаете как их утилизировать. — Раскрасневшись, Овчаренко устало повалился в кресло, делая долгую затяжку. Рука при этом, у него мелко дрожала. — Всё точно также повторится и с вирусом. Да вы бы, скорее всего и раскрыли его тайну, рано или поздно и даже попытались бы применить полученные знания в мирных целях. Но я уверяю тебя, не надолго. Недолго музыка играла, а гроб уже в земле…

И хрена два, кто бы вам дал денег на ваши мирные опыты. Пришли и сказали бы, вы давайте нам господа учёные, новую военную игрушку, такую чтоб аж весь мир задрожал, а мы вас тогда озолотим. Во как! — простёр Овчаренко, указательный палец. — И это правда жизни. Любому государству по большому счёту наплевать на здоровье своей нации. Рождались и больные и здоровые, и ничего, живём и дальше будем жить, хоть и не в раю. А вот уничтожить своих обнаглевших соседей — это да… Это настоящая пилюля счастья, для любого правительства. Потому что власть — это сладко, а абсолютная власть — это шанс почувствовать себя Богом, а это, сам понимаешь, ничего нет слаще и желанней…

— Так что давай наконец закроем эту тему, — стряхивая пепел, предложил старый генерал. — Я чуть ли не каждый день готов ходить в церковь и молить Бога, чтобы эта зараза, раз и навсегда, исчезла из нашего мира. А ты приходишь, и начинаешь петь ей хвалебные песни. Противно… — скривился Овчаренко.

После чего два старичка-боровичка помолчали, покурили, почесали лбы и ещё раз помолчали. Затем старый генерал, в какой уж раз, задал свой главный вопрос, снова ожидая отговорки в стиле «Рано… рано ещё. Есть одна идейка на примете, но… Рано ещё»:

— Так откуда ж, уважаемый друг, всё-таки появился этот вирус? Природного ли он происхождения или же все-таки искусственного, хотелось бы знать? — Задал, просто так, по привычке, но неожиданно получил ответ…

Мирный, лукаво улыбаясь одними губами, прокашлялся в кулачок: