Мнимые люди (СИ) - Белоусов Андрей Константинович. Страница 47

Ерофеев, ошалело отшатнулся и замер, как истукан. В голове ярким пламенем вспыхнула лишь единственное слово, заставившее сразу покрыться предательским потом — «Заражённый»…

— Стреляй!!! — страшно закричал он рядом стоящему Степанкову.

И тот не раздумывая нажал на курок.

Мужичок с удивлением посмотрел себе на грудь, где зияло три маленьких отверстия, вокруг которых быстро собиралась кровь. Потом поднял голову и посмотрел на сержанта, и было в его взгляде такая обида и такой ужас от произошедшей несправедливости, что аж душа сжимается. Посмотрел он так и завалился лицом в снег.

А над замершей людской толпой понёсся истошный женский крик:

— ТОЛЯ!!!

Из санитарной зоны, расталкивая людей бежала женщина, в расстегнутом пальто. При беге она потеряла шапку и волосы растрепавшись, космами спадали ей на плечи, а на лице, человека много пережившего в жизни трудностей, читалось крайние отчаяние осознания непоправимого. Проскочив зазевавшиеся оцепление, женщина бросилась к телу мужчины, но сержант Ерофеев в последний момент таки успел перехватить женщину за руку, не подпуская к телу:

— Гражданка, не сметь к нему подходить! Этот мужчина был заражен. Он больше не был человеком.

— Нет! — чуть ли не завыла женщина, напрягая все свои силы, чтобы вырваться.

— Да! — прикрикнул Ерофеев, усиливая хватку. — Он отказался пройти тест на алкоголь. Вас же всех предупреждали. Но он отказался, значит заражён. — Железная логика с ней не поспоришь.

— Нет! — отчаянно кричала женщина, глядя на распростёртое тело. — У Толи вшита торпеда! Ему нельзя и грамма. Спирт убьёт его, — сквозь вопли объяснила она, странное поведение мужичка. И вот тут, Ерофеев опешил по настоящему, а женщина смогла наконец-то вырваться из захвата.

Она подбежала к мужичку и упав рядом с ним на колени, перевернула к себе лицом, Толя был ещё жив:

— Толечка! Милый… Толя! Ты слышишь меня? — женщина заботливо гладила мужчину по лицу, смахивая подтаявший снег. — Ну как же так, Толя! Как же так? — причитала она. — Только не умирай. Слышишь? Не умирай… Не оставляй меня, Толя! — Теребила она мужика. Потом повернулась с диким лицом к солдатам и закричала. — Врача! Ну скорей же! Ну чего вы стоите…

Ерофеев махнул рукой и Степанков ринулся за доктором. Тем временем, женщина продолжала успокаивать своего мужа, ласково приговаривая:

— Вот Толя, сейчас придёт врач. Тебя вылечат и мы уедем из этого проклятого города. Слышишь меня Толя? Ты только не умирай, держись. Толя, милый, держись… — по её лицу градом текли слёзы. Она смотрела мужу в глаза и её слёзы падали ему на лицо, разбиваясь на множество капелек. «Как бы она сейчас хотела, чтобы её слезы оказались настоящей живой водой… Тогда бы её Толя непременно выздоровел. Сказка конечно… Но сидящей в снегу и покачивающейся из стороны в сторону женщине, вообще всё вокруг показалось таким нереальным и несуразным, ну просто настоящий страшный сон. И на грани разума, она твердила, что вот сейчас она обязательно проснётся и всё сразу забудется само собой, её Толя будет жив здоров и они все вместе уже давно едут на новое место жительства, за новой, счастливой жизнью…

Мужичок, сквозь гримасу боли, печально улыбнулся жене, а в глазах стоит страх. Вот его рука дрогнула и медленно пошла вверх, намереваясь погладить на прощание любимую и утереть ей горючие слёзы. Он хотел что-то ещё сказать ей ласковое на прощание, но силы покинули его и рука безвольно упала на землю, так и не дотронувшись до любимой женщины. Глаза у него закрылись, а изо рта вырвался последний вздох, с которым отлетает душа…

— Нет! Нет, Толя, — зарыдала женщина, упав мужу на грудь, продолжая поглаживать рукой. — Не оставляй меня Толя, не оставляй…

Прибежал наконец врач, но его остановил Ерофеев, указывав на то, что мужчина уже скончался.

А женщина, тем временем, перестав рыдать в голос, тихо заплакала и зашептала, обращаясь к мужу, невидящим взором:

— Ну почему ты не дождался меня? Ведь я же просила, меня подождать, а ты не послушался… Но ты же не можешь говорить, ну куда ты пошёл без меня? А я ведь только сына пошла проведать, успокоить его. Сказала, что папка скоро придёт и мы все вместе, наконец тронемся в путь… Ох, Толя, а что же я ему теперь скажу? Как же мы-то без тебя-я-я… Ну зачем ты пошел, не дождавшись меня? А они вот видишь, убили тебя. Приняли тебя за чудовище и убили… — И поднявшись на колени, женщина от отчаяния разорвала на груди свитер и закричала во весь голос, как будто проклиная:

— УБИЙЦЫ!!!

И потеряла сознание…

После чего жизнь вернулась обратно в накатанную колею. Женщину в бессознательном состоянии унесли на носилках в мед блок, а труп её мужа оттащили к бронетехнике, с глаз людей, где накрыли брезентом и на время забыли.

А через несколько минут, к месту трагедии, подоспел капитан Соловьёв:

— Сержант! Мне доложили, что у вас тут ЧП. Что произошло? — сурово поинтересовался он.

Сержант Ерофеев откашлялся и сухо, вкратце доложил. Капитан внимательно его выслушал, после чего довольно мирно сказал:

— Не убивайся сержант. При нынешних временах — это сплошь и рядом. Мы сейчас с тобой в ответе за сотни тысяч жизней и жизнь одного в таких случаях ничего не значит. — Пожал он плечами. — Ну промашка вышла, с кем не бывает. Хотя… Ещё неизвестно, может этот мужик и в самом деле заражён был. Экспертиза покажет. — И Соловьёв ободряюще хлопнул Ерофеева по плечу. — Не дрейфь сержант, под трибунал не пойдёшь. Много чести. Замнём уж как-нибудь. У нас сейчас каждый человек на счету, — сказал он. После чего достал пачку сигарет и закурил. — А сейчас о деле, — прищурив глаз и смотря в сторону, бросил он как бы мимоходом. — Смена к тебе прибудет не скоро. Так что придётся тебе сержант ещё несколько часов тут померзнуть.

Ерофеева аж передёрнуло всего:

— Вот чёрт! — зло сплюнул он себе под ноги. — А чё так?

— Да понимаешь, заваруха на соседнем пункте, — обтекаемо ответил Соловьёв. Потом приблизился и тихо шепнул на ухо. — И знаешь что у них там случилось?

Ерофеев машинально мотнул головой.

— У них «Мим» объявился, — округлив глаза просветил Соловьёв. — Шороху навёл, у-у-у… Говорят народу там затоптали, страсть. Так что, ты это, своих мобилизуй и введи в курс дела, и чтоб начеку мне были. Понял? — Погрозил он пальце и стрельнув сигаретным бычком, спохватившись добавил. — Да и вот ещё что. На броневички снайперов своих поставь. А то наши, на соседнем пункте, пока «мимов» устранили, десять человек потеряли. Затоптал их народец, поддавшись панике, вот так-то вот. Так что, бережёного Бог, бережёт, как говорится… — И отдав распоряжения, удалился, туда, где потеплей и посытней, хлопая себя руками по бокам, разгоняя замерзающую в жилах кровь.

Ерофеев следуя совету предупредил по рации своих парней, предусмотрительно разместив снайперов, в местах с хорошим обозрением.

И сделав дело, почему-то сразу впал в уныние. Последнее настроение улетучилось, а следом появилась какая-то апатия. Мало того, что приказал застрелить человека, так ещё не отпускают с дежурства.

«Так бы выпил и забылся. Глядишь и ноша на душе ослабла бы. Так ведь нет, придётся дежурить целую ночь и мёрзнуть, как проклятому, считая себя то ли убийцей, а то ли нет». Совесть то она какая? Ложью её не проймёшь, всё видит, всё слышит, а потому и судит справедливо…

Пребывая в мрачных раздумьях, сержант Ерофеев посмотрел на людей за оградой и в который раз поёжился. Несмотря на приближающуюся ночь, люди и не подумывали расходиться. И в наступающих сумерках, показались они Ерофееву, этакой высокой травой, что постоянно шумит, качаясь и волнуясь, под порывами невидимого ветра, а для пущей наглядности поднялся и ветер пронизывающий до костей.

И вот вглядываясь в эту саванну, где травой служили люди, Ерофеев с содроганием, ярко себе представлял, как там вот, среди стеблей — людей, бродит сейчас опасный хищник, словно лев прячась в сухой траве, затаился «мим» среди людей и скоро, очень скоро покажет он своё ужасное лицо…