Мнимые люди (СИ) - Белоусов Андрей Константинович. Страница 59

— Как тихо и жутко, — нервно прошептал, рядовой Синицын, своему напарнику, поправляя автомат у правого бока. — Ни одного огонька и шума от машин нет.

— Чё, забздил? — подначил напарника, рядовой Васильев, сплевывая на землю. — А слабо счас туда прогуляться? — указал он на вымерший город.

— Да пошёл ты. Сам туда иди.

— Ха, забздил, — гоготнул напарник. — Не боись браток, я с тобой. В обиду не дам. — И в подтверждение своих слов, Васильев положил правую руку на плечи напарнику.

— Да иди ты, — Синицын сбросил его руку со своего плеча. — Сам же обоссышься, если ночь выстоишь.

— Эх Синица, плохо ты меня знаешь… — притворно улыбаясь протянул Васильев. — Я может ничего не боюсь, в отличие от некоторых — зайчишка трусишка.

Синицын отворачиваясь от нахальной рожи, промолчал, не желая продолжать глупый разговор.

«Да я боюсь, — мрачно подумал он, про себя. — Ну и что из этого. Половина, из их части, боится ночных дежурств. Ночью вступают на дежурство в основном бойцы спецназа МВД — это они ничего не боятся. Какая же у этих ребят должна быт психика железная, чтобы ничего в своей жизни не боятся или прятать страх так глубоко, что сразу и не отыщешь? — каждый раз удивлялся Синицын. — А Васильев только кочевряжится перед ним — новичком, а сам, каждый раз трясётся, когда распределяют часы дежурств».

— Чё нахмурился как суслик? — толкнул напарник Синицына. Нет реакции. — Чё обиделся? — удивился тогда Васильев. — Да ладно тебе, брось. Давай лучше посмолим, пока прапор — папа, куда-то отлучился, — предложил он и вынув из нагрудного кармана пачку, поделился куревом с напарником, и прикрыв ладонью тлеющую сигарету, молча затянулся.

— Вообще-то ты прав, стрёмно как-то, — пошёл он на-попятную, после пары затяжек. — Я б точно ночью не хотел дежурить. Смотри вона, дома темные, мрачные; улицы не освещаются, и там холодно и страшно… — описывая местность Васильев, постепенно переходил на загробный голос, — а за каждым поворотом поджидает «мим», чтобы вырвать твоё маленькое сердце. Ууу… мясо, мясо, — и в конце скорчив рожу, изображая «мима», навис над Синицыным.

— Бля, да пошёл ты, идиот. — Раздражённо оттолкнул Синицын напарника. — И так на душе не спокойно, а ты лезешь со своими шутками, дурацкими. Ты вот вообще задумывался, что ты будешь делать, если «мимы» попрут из города, а? И прямо на тебя…

— А я их тогда вот так… — И Васильев держа в зубах сигарету, поднял автомат и подражая голосом, стал изображать стрельбу, — та-та-та-та, и в рядочек.

— Дебил… — чуть ли не матом отреагировал Синицын на шутку. — Пиздец, с кем я разговариваю? С идиотом…

А Васильеву хоть бы что, только удовольствие. Вот и стоял глядя на зелёного напарника, с довольной улыбкой во весь рот. Потом довольно оглянулся и вдруг чего-то испугавшись тихо прикрикнул:

— Чёрт, кончай базар, сюда кто-то едет. Туши сигаретину, — и первым швырнув недокуренную сигарету на землю, затоптал её ногой.

Синицын обернувшись, разглядел цепочку автомобильных фар, что направлялись прямо к ним, и и сделав пару быстрых затяжек, последовал примеру Васильева.

Через пять минут, восемь военных грузовиков, поравнялись с часовыми и не замечая солдат проследовали в город, грозно урча двигателями. Ещё через пять минут, машины скрылись в темноте, и город поглотил их.

Как успел заметить Синицын, в машинах сидели хмурые парни в камуфляже и в масках.

— Какой-то странный у парней камуфляж, серый кажется? — поделился он наблюдением.

— Ага, я тоже заметил, — ответил напарник.

— А ещё я, у одного из них, заметил на рукаве эмблему «спецназ Зверь». Случайно не знаешь, что это за ребята?

— Не а, — беспечно отмахнулся Васильев. Он в отличие от напарника не забивал себе голову всякой ерундой, а потому уже больше не разглядывал тёмный город, а смотрел себе за спину. — Плюнь ты на них, — бросил он задумавшемуся Синицыну, — не нашего ума это дело. Вона лучше смотри, наша смена наконец-то топает.

Рядовой Синицын оторвался от созерцания города и уже через десять минут, благополучно сдав пост, шёл вместе с напарником в казармы, отдыхать, выбросив из головы все ненужные вопросы.

Военные, грузовые машины, марки «Урал», прибыли на блок пост — контролирующий «Бабушкинский» район, в девятом часу вечера. Когда машины оказались в безопасности, из них стали выпрыгивать люди в странной, камуфляжной форме, серого цвета, сразу же выстраиваясь в общую шеренгу.

С виду прибывшие солдаты ничем не отличались от обычных вояк, что несли дежурство, на территории блок поста. С другой же стороны, в них присутствовала некая, ощутимая только на уровне подсознания, разница. От этих солдат в серой форме просто веяло угрозой и смертью. Солдаты регулярных частей, сразу нутром почувствовали в них силу львов, и эти львы только что прибыли в их стан волков с жалкими зубами.

Капитан Лютич, плевать хотел на то, какое он и его люди, вызвали представление у местных вояк, а вот на что он сразу обратил внимание, так это на город.

«Москва — огромный город. Когда он, в последний раз был здесь? Кажется пять лет назад. Но тогда город, просто пестрил огнями, был наполнен шумом, гамом и людьми, и жизнь в нём просто кипела. А что же сейчас?».

Сейчас столица встретила капитана могильной тишиной и непроглядной тьмой. Ни одного лучика света в окнах, ни одного захудалого фонаря не горит на улицах, ни одного прохожего. А машины, что нескончаемым потоком, лились по магистралям города, издавая ужасный шум и выбрасывая в атмосферу удушливый, угарный газ, стояли сейчас по обочинам дорог, мёртвые и безжизненные, как обычные, пустые консервные банки, брошенные за ненадобностью.

И среди всех этих безжизненных: домов, машин, улиц и деревьев, повсюду клубится густая тьма. И ведёт она себя, наподобие живой. То подбирается к людям она, протягивая к ним свои длинные щупальца, заполняя собой всё видимое пространство, а то пугливо прячется по углам и щелям, стоит только показаться половинчатой луне, из-за косматых туч. И постоянно мерещится, что в этой тьме не просто царствует пустота, а чудится в недрах её, призрачная жизнь, чьи движения неведомых врагов, с каждым стуком сердца подбирались к людям — обосновавшихся на островке жизни, в окружении света костров и прожекторов.

И напоследок, как бы в довесок ко всему, ночной воздух, пронзил отчаянный резкий крик, раздавшийся вдалеке. Так могло кричать только животное или человек стоящий на пороге страшной и неизбежной смерти. И все находящиеся на территории блок поста сразу испуганно притихли, а в воздухе повеяло морозом. Но не тем морозом, что замораживал тело, а тем что пробирается в самую душу и инеем выпадал на голове, делая молодого и сильного человека, седым стариком.

— И часто у вас здесь такое? — поинтересовался капитан Лютич у какого-то сержанта, стоявшего поблизости, что испуганно смотрел в сторону неведомого крикуна.

Сержант оглядел Лютича с ног до головы и неуверенно пожав плечам, ответил:

— Да нет, не часто. Бывает правда, слышим невесть что. Вот всё никак привыкнуть и не можем.

— Ясно, — пробормотал Лютич. Хотел ещё что-то спросить, но последовала команда на размещение личного состава в импровизированных казармах…

На следующие утро, состав спецназа «Зверь», разбили на двадцать групп и каждую из них дополнили десантниками «ВДВ». Командирскую часть, взяли на себя звери.

Капитану Лютичу, не повезло. Ему досталась группа, полностью укомплектованная десантниками и ни одним из «Зверей», кроме него самого. И к тому же, десантники, каким-то образом, за ночь, прознали истинное предназначение их спецподразделения и потому старались держаться обособленно, а это могло ох как помешать проведению предстоящей операции.

В десять ноль-ноль по Московскому времени, сто пятнадцать разведгрупп, общей численностью в десять тысяч человек, двинулись по всем центральным направлениям Москвы, к самому центру столицы — туда, где предположительно находилась основная масса заражённых людей и мутантов.