Мнимые люди (СИ) - Белоусов Андрей Константинович. Страница 61

В последнем утверждении, капитан Лютич не сомневался, уж больно у них, вся эта грандиозная операция проходит гладко и как-то даже без напряга, а вот это-то и настораживает.

Десантники, рассыпавшись цепью, продолжали планомерно осматривать участок, выделенного им маршрута. Заглядывали: в каждую подворотню, дворик, подъезд, улицу — ничего, ни души, пусто. Всё время пусто. Лишь только одиноко лежащие обгорелые трупы, да и то не через каждый метр, а через десяток таких метров.

Оглядывая очередной труп и теребя его носком армейского сапога, капитан Лютич, неожиданно по рации получил оклик своего солдата:

— Стойте, тихо! Капитан слышите? Прислушаётесь. Кажется это двадцатка, наша группа зачистки.

Стройный ряд цепи из людей остановился и стал прислушиваться. Капитан Лютич, чтобы лучше слышать, снял с лица маску и глубоко вдохнул, прочищая лёгкие. Струя прохладного ветра, ударившая в лицо, приятно охладила кожу, смахивая с неё бисеринки пота, унося прочь.

И действительно, сквозь ватную тишину, до Лютича наконец прорвались приглушённые звуки стрельбы. И если раньше, они напоминали одиночную трель птиц, то сейчас это была настоящая канонада, а это означало, что двадцатка вступила в настоящий, кровопролитный бой.

«Вот они! Показались всё-таки гады…», — со злым презрением подумал Лютич.

И с ним тут же согласились остальные хором голосов, словно они могли читать его мысли:

— Точно это двадцатка, нарвалась на мутантов.

— Влипли по полной программе. Кажись несладко им сейчас.

— Капитан, что будем делать?

— Слушайте надо идти им на помощь.

— Тихо! — прикрикнул Лютич, останавливая галдёж в эфире. — Следуем проложенным курсом. Просьбы о помощи не поступало, значит без нас справляются. Вперёд, цепью!

И только он отдал команду, как общий эфир наполнили статические помехи, а следом прорвался голос на грани паники:

— Приём, это двадцатка! Повторяю, это двадцатка. Группа зачистки капитана Попова. Всем группам, следующими за нами… просим помощи… мы наткнулись на их гнездо… они прут изо всех щелей… они повсюду. Выручайте парни, здесь становится жарко.

— Это двадцать второй, идём вам на помощь. Мы в метрах в пятистах от вас. Держитесь! — прокричал в рацию Лютич, и затем уже по внутренней связи, дал команду. — Все слышали! Тогда в колонну стройся! Сержант Кротов — ведущий. Бегом марш!

Тридцать пар сапог дружно застучало по асфальту, меся подошвами подтаявший мартовский снег. Десантникам предстояло совершить марш бросок на пятьсот метров и пересечь две улицы напрямик.

Капитан Попов, который сейчас взывал о помощи, был личным другом Лютича и пока капитан бежал на выручку, он напряжённо думал, отгоняя от себя мысль, о том что могут опоздать:

«Попов, какого чёрта ты угодил в засаду? — с досадой задавался он вопросом. — Ведь вдоль и поперек просматривается город, и ни души вокруг. Ты же им прямо в лапы угодил. Как же это они тебя провели, дружище? Как же ты их прошляпил? А если у тебя в отряде около четырёхсот человек, но ты просишь помощи, то чем же я, со своей тридцаткою тебе смогу помочь? — качал он мысленно головой, боясь даже представить, какая там сейчас заваруха. — Ладно, брось эти мысли. Надо спешить. На месте разберёшься».

И чем ближе была группа Лютича, тем отчетливей раздавались выстрелы, уже не одиночные а шквальные, хаотичные.

— Осталось недолго. Капитан Попов вон за теми домами. — Указал Лютич на два девятиэтажных дома, что как скалы отделяли отряд, от группы Попова. — Поднажмём ребятушки…

И до намеченных домов оставалось пятьдесят метров, тридцать, двадцать… Как весьма неожиданно для всех, из-за бокового здания — покосившейся красной пятиэтажки с выбитыми стёклами — выпорхнула стайка ребятишек, лет десяти-тринадцати и заметив солдат, настороженно замерли, сбившись в кучку.

— Оп-па… А эти здесь откуда? — изумился сержант Кротов — ведущий группы. — Капитан, вижу детей! — доложил он о встрече и замер как вкопанный.

Десантники последовав примеру, не менее удивлённые встречей остановились, разбивая строй:

— Бедные, как же они здесь оказались-то?

— И угораздило же их, в это время, здесь разгуливать.

— Бедняжки, видать стрельбы испугались, — переговариваясь по внутренней связи, жалели суровые мужики малых детей.

Движимый чувством сострадания, из строя, вышел сержант Кротов и махнув детям рукой, крикнул, предварительно стянув маску:

— Эй ребятня, давай сюда! — Дети как будто бы только и ждали этого, а получив приглашение, сразу же кинулись к «спасителям».

Когда они уже были в пяти метрах от десантников, так споро они побежали, вперёд, расталкивая бойцов, выскочил капитан Лютич и срывая на бегу маску, дико заорал:

— Отставить! Эй вы, ни шагу дальше! — страшным голосом приказал он детям. — Ещё шаг и я стреляю! — и в подтверждение своих слов наставил на ребят оружие. Те словно врезавшись в стену, встали как вкопанные. А две девочки и мальчик, лет семи, не сумев справиться с инерцией, вытянув худенькие ручки вперёд, шлепнулись на землю, расцарапав ладони. Мальчику же, в отличие от девочек и вовсе не повезло, не сумев вовремя сгруппироваться, он больно ударился головкой об асфальт и тут же, лёжа на земле и не двигаясь, горько расплакался. Потом и две девочки разревелись, но на ноги встали сами. Остальные дети испугавшись до ужаса, злобного дядьку с автоматом, не двигались с места и не пытались помочь, лежащему на земле, мальчику. Они просто стояли и смотрели, своими детскими и испуганными глазёнками, дрожа от страха.

— Что вы делаете капитан? Это же дети? — возмутился сержант Кротов, мечась взглядом с детей, на капитана.

Капитан Лютич и сам не мог объяснить свой поступок. Он даже себе, не мог объяснить, почему он так поступает. Но всё вокруг — эта обстановка, этот город, эти пустые и безлюдные улицы, эти мутанты, неизвестно как выглядящие и капитан Попов, что сейчас вёл бой, в ста метрах от них, моля о помощи. Всё это напрягало мешая трезво мыслить, настораживало и пугало.

«И почему здесь дети — эти маленькие безгрешные создания, что они делают здесь? — металось в его голове. — Всего в ста метрах свистят пули и взрываются гранаты, неся всему живому смерть. Они же просто должны были спрятаться, забиться в щели и не высовывать от туда носа. Но вместо этого эти дети бегут по улице. Бегут? Но от кого? От мутантов? Возможно. Но также возможно и от людей.

Постой так можно сойти с ума, — одёрнулся себя Лютич. — А что если это всё-таки настоящие дети, бегущие от стрельбы, и сейчас им требуется помощь? А я наоборот их ещё сильней напугал…».

Все эти мысли проносились в голове капитана со скоростью света, но несмотря на их дикую скорость, ему никак не удавалось прийти к правильному выводу. Ему требовалось некое озарение, когда мозг бессилен что-либо решить и тогда ему на помощь приходит инстинкт, находя сам собой ответ. Нужно только время…

«Что же его так настораживает в этих, с виду нормальных, детях. Обычные девочки и мальчики, испуганные и угодившие в западню. Сзади идёт бой, спереди нарвались на автомат. Но что-то не так, он нутром чует, а вот объяснить не может. Что? Что не так? Откуда они взялись? Как получилось, что группа зачистки их пропустила? Или они бегут со стороны мутантов, из центра? Тогда их шансы оказаться людьми ничтожно малы.

А что если они всё же мутанты? Надо повнимательней их рассмотреть. Так их одежда? С виду нормальная и довольно обычная, правда почему-то зимняя, оборванная и грязная, будто её никогда не снимали, чтобы постирать. С другой стороны, где им взять замену. А так вроде всё и должно быть. Он больше бы удивился если бы их куртки и штаны, юбки, оказались бы чистыми или летними.

Дальше. Их лица? Лица как лица. Курносые и тоже грязные как и одежда, отчего маленькие мордашки приняли землисто-серый оттенок, но остались вполне человеческими.

Их глаза? Глаза — настороженные и внимательные, но… какие-то равнодушные, пустые что ли. Но ведь так не должно быть? У них же должны быть испуганные глаза, просто дикие от ужаса. Из них должен просто выплёскиваться ужас, а они равнодушные…»