Весенний сад - Сибасаки Томока. Страница 19

— Я эту историю еще от кого-то слышал, но сам совсем не помню.

— Да тебе было-то года два. Там построили многоквартирный дом, так те, кто теперь в нем живет, ничего об этом не знают.

— …А если там в саду покопать, глядишь, что-нибудь найдешь…

— Да, верно, уже несколько хозяев сменилось.

— После тех, что на фотографиях, уже третьи.

— Его еще сдают? Можно снять с кем-нибудь вместе. Сейчас это модно.

— Жить с кем-то? Это не для меня.

— Да уж, ты такой чувствительный. Как-то не могла заснуть при свете, сказала тебе: «Погаси ночник», — так ты сразу в рёв.

— Да не ревел я.

Таро пил не пиво, а чай из бутылки. Посмотрел в окно, словно желая убедиться, что уже стемнело, и сказал:

— Я помню, ты говорила, можно заснуть, если смотреть на красные огоньки заводской трубы.

— Не помню. Может, и говорила что-то такое, уж очень ты мне надоедал.

Сначала на верхней кровати спала я, но когда Таро пошел в школу, то захотел спать наверху, и только потому, что я была старшей, решили, что будем спать там по очереди. Я перед сном всегда смотрела в окно — на ночные улицы и красные огни завода. «Ночь дышит», — думала я.

— День за днем в одной комнате!

— Да и не знали мы тогда, что такое отдельная комната.

И в этот момент я вдруг осознала, что мне больше никогда не придется жить вместе с Таро. Скорее всего, и Таро впервые почувствовал то же самое.

— Может, такой дом вообще не сдадут нескольким жильцам. Я не интересовался.

Слушая Таро, я открыла последнюю банку пива. Потом взяла в руки альбом.

— Если поселится кто-нибудь знакомый… Тогда можно ходить к нему в гости.

— Я не думал об этом.

— Может, так и сделать?

— В каком смысле?

— Как просторно!

— Это комната, не прихожая.

— А фотографий за едой нет.

Тут Таро, который сидел, откинувшись на спинку углового дивана, посмотрел на меня с растерянным видом, напоминавшим его в детстве, так, словно он наткнулся на кошку. Я протянула ему раскрытый на очередной странице «Весенний сад».

— Ведь они жили в этом доме, а ни одной фотографии, где едят. Да и самой еды тоже нигде нет.

Таро перелистнул несколько страниц и пробормотал:

— Действительно.

— Ниси тоже это заметила бы!

— Не хотели выставлять?..

Таро все вглядывался в снимки.

И пиво, и закуска кончились. На засыпанных снегом улицах было тихо и спокойно. Они, наверное, такие же и без снега. Временами вдруг раздавался шорох: снег осыпался с крыши или с ветвей деревьев. Довольно громко. Гроздья белых кристаллов поглощали тепло. А дом, деревья, провода, асфальт, воздух, сама ночь — остывали.

И еще один день я провела в «Палаццо Саэки III». Стояла неправдоподобно дивная погода, тающий снег дождем капал с кромки крыш. Таро и я с помощью кастрюли и сковородки попытались хоть как-то расчистить дорожку от снега. Подобное занятие было для меня внове. Ни в голубом доме, ни в «бетонном сейфе» признаков жизни не наблюдалось, но из дома наискосок от нас появились люди и тоже принялись убирать снег; вчера я там никого не заметила, но теперь стало ясно: точно, здесь живут. Хотела познакомиться со «Змеей», но той не было дома.

Вечером, после того как Таро сходил проголосовать на выборы мэра Токио, мы зашли в ресторанчик-якитория возле станции, но, видно, продуктов не подвезли, и из того, что я пыталась заказать, в меню ничего не оказалось. Таро же как-то незаметно уничтожил порцию вареного тунца.

Мы вернулись в квартирку под знаком Свиньи, и я подумала, что комната слишком маленькая, поэтому мне стоило бы взять себе зеленое кресло, о чем сказала Таро. Ему было неохота возиться, он что-то буркнул, но согласился. Готовя кресло к пересылке, я думала о том, что в нашу следующую встречу Таро в этой комнате уже не будет, да и сама квартира перестанет быть жильем, исчезнет.

Сразу же после моего отъезда Таро зашел на сайт аренды жилья. Пора было подыскать себе что-то, но он абсолютно не представлял, в каком районе и в какой квартире он хочет жить. Кликая попеременно то «Похожие условия», то снимки всплывающей рекламы, Таро наткнулся на квартирку в местечке Тэппотё. Вокруг скромного двухэтажного домика лежал снег.

«Я могу жить здесь», — почувствовал он сразу. Место незнакомое, неизвестное. «Непонятно, как все пойдет, но жить смогу». В доме с японской комнатой, где так хорошо лежать на полу. Он развернул на экране фотографии, на одной была ванная комната. Увидел стены, облицованные черной и белой плиткой, и решил, что ему больше ничего не нужно искать.

Через месяц, уже в Нагоя, я вернулась с работы домой — в свою квартиру на шестом этаже многоквартирного дома. Устроилась в зеленом кресле, когда-то принадлежавшем семье Морио, а теперь составлявшем пару с креслом Ниси, и открыла банку пива. Я, как и Таро, не волновалась по поводу того, сколько я пью, но меня беспокоило то, что мой почерк становится похожим на отцовский. С годами буквы приобретали форму, определенно напоминавшую походку пьяного. Раз мне на глаза попалась написанная когда-то второпях записка — полная иллюзия того, что ее написал отец. Он никогда не учил меня писать, так почему же почерк похож? То, как писал брат — я видела его записи, когда ездила к нему, — не походило ни на материнскую, ни на отцовскую руку.

Я открыла ноутбук, прошлась по блогам и твиттерам, которые обычно посещала, удостоверилась, как теперь выглядит кошка моей подруги из далекого Торонто, и стала смотреть взятый в прокате фильм. Фильм был о Второй мировой войне. Минут через тридцать я наконец обнаружила, что уже смотрела его раньше.

Машинально сунула руку в щель между подушкой сиденья и подлокотником кресла: пальцы коснулись чего-то твердого. Зацепив, вытянула руку — на пол упал маленький белый камушек. Когда я его подняла, это оказался зуб. Крошечный, без корня молочный зубик. По форме передний, но верхний или нижний — не определишь.

Я вспомнила, о чем слышала в детстве: «Нижний зубик забрось в воздух, верхний — закопай».

Он выглядел скорее как верхний, к тому же, сколько ни подбрасывай, верхний ли, нижний ли — зуб все равно упадет на землю. И я решила его закопать. Для этого нужно было подыскать подходящее место, и я вышла на улицу. Днем было холодно и дул такой сильный ветер, что валил стоявшие велосипеды, но вечером все накрыло мягким теплым воздухом.

В только что виденном прогнозе погоды сообщалось, что разница температур в Токио и Осака около десяти градусов. Между двумя городами несколько часов назад прошла граница холодной и теплой воздушных масс — как раз в том месте, где я сейчас находилась.

Выйдя из дома, я стала спускаться с горки. Я долго мечтала жить на холме, потому и выбрала в свое время этот дом. На склоне даже была лестница. «Прямо как на открытке», — так я чувствовала себя, когда семь лет назад впервые проходила здесь с агентом по недвижимости.

По дороге я вспомнила новый комикс Ниси, который посмотрела накануне. На экране ноутбука картинки сами сменяли одна другую. Это была перенесенная в современный Токио старинная китайская легенда о том, как рыбак-выпивоха поделился с рекой сакэ, а она в благодарность преподнесла ему утопленника. Рисунки Ниси с их персонажами, порой напоминавшими змей, были очень симпатичные. Шагая вдоль автобусного маршрута, я столкнулась с человеком, выгуливавшим собаку. Порода была мне незнакома. Мордой похожа на колли, но маленькая и с короткими лапами. Хозяин все время с ней разговаривал: «Устала? Еще не устала? Хочешь домой? Еще хочешь погулять?»

Часов через шесть после того, как я вышла из дома подыскать место, где зарыть зуб, Таро перелез через перила своего балкона и спустился во внутренний дворик, куда входить не разрешалось. Он погасил дома весь свет и теперь, напрягая в темноте зрение, принялся складывать в углу дворика один на другой куски бетона. Все необходимое было сложено в матерчатые сумки, висевшие у него на плечах. Занося ногу на забор, Таро обернулся: свет горел только на втором этаже во втором слева окне. Сегодня днем он впервые за две недели встретился со «Змеей». Та была очень довольна: на выставке, куда она пошла по билету, подаренному Таро, она оказалась стотысячным посетителем, и ей вручили подарок. Таро порадовался за нее. Что, «Змея» в такое время бодрствует? Или, в отличие от него, не может спать без света.