Ветер и море - Кэнхем Марша. Страница 37

Сладостная, ошеломляющая одиссея закончилась тем, что Кортни с рыданием опустилась на измятую постель. Все ее чувства смешались, руки и ноги тряслись, кожа стала влажной и горячей. Слепящее напряжение последних мгновений исчезло и уступило место не менее восхитительным ощущениям: Адриан все еще наполнял ее своим теплом, вызывая в ней непонятное облегчение.

Его прикосновение уничтожило защиту Кортни. Просто невероятно, что такое могло с ней случиться, и тем не менее это произошло: рука Адриана у нее на груди, обещание страсти в его глазах и в сильном, мускулистом теле.

Баллантайн был заклятым врагом Кортни, человеком, уничтожившим ее дом, ее семью, – так как же он мог доставить ей такое наслаждение, такое облегчение, такое умиротворение? Ей нельзя было уступать, им обоим нельзя было поддаваться слабости.

Прикусив нижнюю губу, Кортни осторожно толкнула Баллантайна в плечо. С недовольным вздохом он откатился на постель рядом с ней, но оставил руку у нее на груди. Кортни закрыла глаза, борясь с приятной болью желания, и открыла их только тогда, когда глубокое ровное дыхание Адриана убедило ее, что он спит.

Она с трудом сглотнула, но не смогла избавиться от комка в горле. До того как это произошло, они были врагами, и утром они опять будут врагами, и по-другому быть не может. Просто не может.

Отис Фолуорт натянул на себя бриджи, поморщившись, когда ткань задела нежные части тела, надел подтяжки и застегнул медные пуговицы жилета. Озабоченный взгляд в зеркало вызвал у него кривую улыбку. Его волосы висели как пакля, а растрепанные пряди на висках делали похожим на помешанного; лицо было красным, хотя кожа оставалась холодной и липкой; губы выглядели так, будто их искусали – он мог поклясться, что их жевали в порыве страсти! Услышав позади себя низкий горловой смех, Фолуорт повернулся к кровати.

– По нашему виду нельзя сказать, что мы просто прогуливались по кораблю, мой лейтенант.

Фолуорт усмехнулся и окинул хитрым взглядом восхитительные изгибы и формы тела, которое только что чуть не довело его до сумасшествия. Ее как будто светящаяся кожа, темные ложбинки и впадинки притягивали его взгляд, как блеск драгоценных камней.

– Еще, мой лейтенант? – промурлыкала она.

– Что? – Фолуорт оторвал взгляд от густых черных блестящих локонов, неопределенно усмехнулся и вдруг помрачнел. – Сомневаюсь, осталось ли во мне еще что-нибудь, дорогая, хотя мне хотелось бы верить в это.

Поднявшись на колени, словно нимфа из волшебного озера, Миранда согнула пальчик, и Фолуорт послушно подошел к койке. Обольстительные янтарные глаза заглянули в его глаза, руки скользнули вверх по плечам и сомкнулись на его затылке, и, нагнувшись вперед так, что ее груди завораживающе закачались, Миранда прижалась к его губам.

– Миранда всегда сумеет что-то найти, – выдохнула она. – Она умеет убеждать и ублажать. Она обладает терпением тысячи графинь, когда дело касается заботы о любимом мужчине. И каком мужчине! Просто быке, мой лейтенант! Никогда, – призналась она, – никогда прежде я не испытывала такого удовлетворения от любви.

Фолуорт сдался обольщающим губам. Мечта стала явью! Самая красивая, самая нежная женщина в мире – и она хочет его! Будь проклят Адриан Баллантайн с его коварными намеками; добродетельный мерзавец просто ему завидует. Да, это так – Баллантайн завидует, что не он первый добился внимания Миранды!

С тяжким вздохом опустив руки на пояс, Фолуорт с неохотой помешал Миранде расстегнуть его одежду.

– Мы и так уже слишком долго пробыли здесь, – пробормотал он. – Дженнингс, наверное, послал кого-нибудь нас разыскивать.

– Пусть ищут, – заявила она со злостью, не обращая внимания на его растерянность. – Или, по-вашему, ради меня не стоит пойти хотя бы на крошечный риск, мой лейтенант?

– Я готов рисковать гораздо большим, чем ты думаешь, – Фолуорт захватил рукой распущенные черные локоны и решительно приподнял к себе голову Миранды, – но не ради нескольких украденных минут удовольствия. Я хочу сказать, что готов рисковать ради того, чтобы ты была моей, Миранда. Весь день, каждый день. И каждую ночь... – Он склонился к ней с горячим поцелуем, с поцелуем, который заставил Миранду добавить еще балл к своей оценке Фолуорта.

Сделать его своим союзником было для нее детской игрой, которая помогла ей развеять скуку заточения, и она надеялась, что достаточно заморочила ему голову, чтобы с его помощью убрать еще одно крупное препятствие на своем пути к будущему счастью.

– О, как бы я хотела, чтобы мне не нужно было возвращаться к этой толстой потной свинье! – простонала Миранда. – Как мне хотелось бы остаться с тобой! – Слезы скатились из огромных янтарных глаз и оставили влажный след на плече Фолуорта.

– Скоро, дорогая, скоро, – утешил он ее. – Имей терпение. – Он стиснул зубы, его ноздри затрепетали и побелели.

– Как я могу терпеть, когда знаю, что нет никакой надежды? Через два дня мы будем в Гибралтаре. Даже если меня отправят в Америку, это будет все равно, что попасть в рабство к этому... к этому чудовищу!

– Нет. – Фолуорт с трудом подавил искушение раскрыть ей свои планы. – В Гибралтаре все изменится, поверь мне. Дженнингс уйдет, «Орел» достанется мне, и больше никто и ничто не будет стоять между нами.

– Но... – Ее губы убедительно дрожали, и слезы продолжали течь по щекам. – Но как такое возможно? Прости меня, мой лейтенант, но как ты можешь с такой уверенностью утверждать, что корабль будет твоим? Как?

– Тсс. – Он приложил палец к губам Миранды. – Будет так, как я говорю, – и это все, что ты должна знать.

– Никогда, – как безумная, зашептала она, – никогда такого не будет! Во всяком случае, пока она жива и изводит меня своей ложью и угрозами.

– Она? Кто?

– Нет, – вздохнув, Миранда быстро опустила голову, – я не должна говорить. Они найдут меня... где бы я ни спряталась, они найдут меня и... и убьют.

– Кто найдет тебя? Кто тебя убьет? – Фолуорт крепче сжал ее волосы и заставил посмотреть ему в лицо. – Кого ты так боишься? Кого-то на этом корабле? Ты сказала «она». Это кто-то из заключенных?

– Из заключенных? – Миранда иронически усмехнулась. – Она не заключенная. Она чисто одета, хорошо питается в прекрасной каюте и разгуливает по палубе свободно, а не как собака на поводке. И ни одно животное не ездит на ней день и ночь...

– Миранда! – Резкий окрик Фолуорта положил конец ее истерике. – О чем ты говоришь? О ком ты говоришь?

– Я говорю о ней, – прошептала Миранда, – о Кортни Фарроу, о дочери Дункана... о новом слуге твоего дорогого лейтенанта Баллантайна!

Фолуорт от изумления раскрыл рот. Слуга Баллантайна – девушка!

– Дочь Дункана Фарроу?

– Да, дочь Фарроу! – крикнула Миранда. Ее сердце стучало так громко, что она испугалась, как бы его стук не был слышен во внезапно наступившей тишине. Она сделала правильный шаг – Миранда прочла это в горящем взгляде Фолуорта. – Она меня ненавидит, ненавидит и ни перед чем не остановится, чтобы меня уничтожить.

Мысли Фолуорта закружились вокруг оружия, которое он только что получил. Если стрелять точно, он не только уберет Дженнингса, но и дискредитирует Баллантайна, а потом сможет с чистой совестью объявить, что поймал шпиона. Баллантайн никогда не докажет в суде, что у него были благие намерения, он будет заклеймен как враг, помощник и соучастник...

– А он знает, кто она? – взволнованно спросил Фолуорт. – Если он знает и специально прячет ее... – От волнения у него закружилась голова.

– Я сказала что-то, что может помочь тебе, мой лейтенант? – Миранде хотелось рассмеяться, но она сдержала даже улыбку.

– Помочь? – Фолуорт заглянул ей в глаза, и она увидела в них злой победный блеск, а еще почувствовала, как его богатство мощно упирается ей в живот. – Дорогая, ты просто поставила печать на моем назначении капитаном. Теперь ничто меня не остановит.

– Ничто не остановит нас, – мягко поправила его Миранда, и ее руки бесцеремонно пробрались в его вздувшиеся брюки.