Словно распустившийся цветок - Митчелл Сири. Страница 56

 На следующий день, вернувшись домой после службы в церкви, я решила испробовать метод мистера Тримбла по превращению людей в цветы. Если я умею рисовать цветы, то отсюда вытекает, что с такой же легкостью, как и он, я смогу изображать людей в образе цветов, не так ли? Опустив взгляд на рисунок леди Харривик, которую я попыталась представить в образе фиалки трехцветной, я вздохнула.

 Мистер Тримбл придвинул стул и сел рядом со мной. Взяв мой рисунок, он повернул его к себе:

 — Не обязательно так тщательно соблюдать пропорции. Главное – подметить образ и то впечатление, которое он производит. И он не должен так строго соответствовать тому, как цветок выглядит в действительности. – Взяв чистый лист бумаги, он несколькими движениями набросал силуэт.

 — Как это у вас получается?

 Склонив голову к плечу, он рассматривал свой набросок:

 — Честно говоря, я и сам не знаю.

 — Пропорции соблюдены абсолютно неверно, но…

 — Но вы сразу признали в ней фиалку трехцветную, правильно?

 — Да. – Невероятно, но факт.

 — И вы сразу же поняли, что это – леди Харривик.

 — Да. – Сходство было безошибочным. Взяв в руки лист со своим собственным рисунком, я безжалостно скомкала его.

 Он накрыл мою ладонь своею.

 Я запротестовала:

 — Это бесполезно. Так, как это делаете вы, у меня никогда не получится.

 — Вот, смотрите. – Он взял у меня смятый рисунок, расправил его на столе и добавил несколько штрихов к моим строгим линиям, смягчив очертания чашелистиков и округлив их под лепестками. Создавалось впечатление, будто он добавляет рисунку движения, если только такое возможно. – Готово. Видите?

 Я и впрямь видела. Я увидела и то, что даже колониальный овцевод делает мою работу лучше меня, оказавшись куда более талантливым иллюстратором, чем я сама. За пять минут он мог создать рисунок, пусть и не слишком точный, зато куда более выразительный и экспрессивный, чем я за несколько часов упорной работы.

 — У вас действительно очень хорошо получается.

 — Как я уже говорил, это все пустяки. Салонные фокусы для развлечения дам, не более того.

 И этого он добивался без труда. Даже мисс Темплтон, всегда такая обаятельная и жизнерадостная, казалось, начинала блистать еще ярче в его присутствии.

 Я на мгновение спросила себя, каково это – быть мисс Темплтон, когда все сломя голову бросаются исполнять твои желания. Неплохо, наверное, и очень приятно. Было в ней нечто такое, что не позволяло окружающим разочаровывать ее. И можно ли культивировать такое поведение? И могу ли я, например, стать такой же, как мисс Темплтон?

 Нет.

 То есть, как раз могу. Разве не к этому я стремлюсь в последнее время? Вот только меня не покидало стойкое ощущение, что я играю в чужую игру и по чужим правилам.

 — Прошу вас не думать, будто я намерен бросить тень на доброе имя вашей подруги, но наша пикировка на самом деле была всего лишь тривиальной забавой.

 — Забавой?

 — Не требующей к тому же ни малейших усилий. Я сказал то, что требовалось, она ответила мне тем же, и мы оба продолжили в том же духе. Это как читать с листа сценарий, который вы давно выучили наизусть. Я уже и забыл, как это легко – произносить хорошо знакомые реплики, не утруждая себя их обдумыванием.

 Я взглянула ему прямо в его голубые глаза:

 — Меня беспокоит, всегда ли вы это делаете.

 — С вами я разговариваю совершенно по-другому. Я должен думать о том, что хочу сказать, а потом и говорить только то, что думаю, и это восхитительно и утомительно одновременно.

 Я вновь перевела взгляд на рисунок:

 — Можете больше не разговаривать со мной, если не хотите. – Я отняла у него лист бумаги. – Не волнуйтесь, я возражать не буду. – А заодно и расстраиваться.

 — Но в этом и кроется вся прелесть. Думаю, что вы получаете такое же удовольствие, как и я, мисс Уитерсби.

 — Удовольствие? От чего?

 — От наших разговоров.

 Помимо воли, его слова заставили меня задуматься. Отношения, которые я поддерживала до сих пор, требовали от меня, по большому счету, лишь умения слушать. Я всегда была кем-то вроде клерка и ограничивалась тем, что делала заметки, пусть даже мысленные. Так было с моим отцом. Так получилось и с пастором. И с мисс Темплтон тоже. Хотя для нее я не делала заметок в общепринятом смысле, но я все равно наблюдала за ней, анализировала ее поведение и делала выводы.

 — Полагаю, что вы правы, мистер Тримбл. Я действительно получаю удовольствие. Вот только сейчас я обнаружила, что в основном ограничиваюсь тем, что слушаю собеседника.

 — Это, моя дорогая мисс Уитерсби, никуда не годится, потому что, как я успел заметить, молчаливые люди могут предложить гораздо больше.

 — Правда? – Его слова окрылили меня, и на сердце у меня потеплело.

 — Правда. Я могу подойти к мисс Темплтон, чтобы беззаботно поболтать с нею, но для серьезного разговора предпочту обратиться к вам. И для того, чтобы узнать что-либо новое – тоже.

 Я вдруг поняла, что, как девчонка, радуюсь его комплименту.

 До сих пор он сидел, подавшись ко мне, но теперь вдруг выпрямился так резко, что правильнее было бы сказать – отшатнулся.

 — Как продвигается ваша кампания по поиску супруга? – осведомился он. – Рассчитываете на предложение в ближайшее время?

 Я уставилась на него в полной растерянности:

 — Предложение? Я… так не думаю. – Предложение? А-а, предложение руки и сердца! – Я хотела сказать, да. Да, рассчитываю. Причем в самом скором времени. – И тогда мистер Тримбл сможет уехать. В этом ведь и заключался весь план. Заставить его уехать.

 Он улыбнулся одной из тех вежливых улыбок, которые, как я уже успела понять, ничего не значили.

 — Да, кому-то несказанно повезет.

 — Почему?

 Он замер под моим взглядом, словно застигнутый врасплох.

 — Что почему?

 — Почему кому-то повезет?

 — Э-э… – растерянно заморгал он. – Это всего лишь поговорка. Так… принято говорить в подобных случаях.

 — Вы имеете в виду, не думая? Но разве не вы только что признались, что со мной вы думаете, перед тем как сказать?

 Он как-то странно посмотрел на меня, выразительно приподняв бровь, словно я была сорняком, который вздумал задушить дорогие его сердцу растения, которые он холил и лелеял.

 — Мне пора вернуться к записям вашего отца.

 — Но я не понимаю. Вы…

 — Некоторые вещи лучше оставить недосказанными, мисс Уитерсби. – Он вновь напустил на себя вид многоопытного наставника. – В высшем свете, получив комплимент, его просто принимают, не пытаясь докопаться до сути.

 Я последовала за ним к письменному столу:

 — Вы имеете в виду, что просто сказали то, что сказали, потому что… Но почему? Я ведь не напрашивалась на комплимент.

 — Нет.

 — И не ожидала его.

 — У меня и мысли об этом не было.

 — Тогда почему вы сочли себя обязанным сделать мне его? Причем комплимент необдуманный? Почему вы не сказали то, что действительно имели в виду?

 — Именно это я и имел в виду.

 — Но… – У меня начала болеть голова. – Но вы что хотели этим сказать?

 — Я… я не вправе вам объяснить.

 — Но я полагала… Я думала, что мы… – Я думала, что мы достаточно хорошо узнали друг друга для этого.

 — Будьте так любезны… – Он жестом попросил меня встать с другой стороны стола. – Вы загораживаете мне свет.

 Загораживаю ему свет? Мне вдруг захотелось вышибить ему мозги. Внезапно я решила, что мне не нравится высшее общество. Оно представлялось мне корыстным, даже торгашеским. Я взяла его за руку, которой он накрыл стопку бумаг, намереваясь передвинуть ее ближе к свету:

 — Думаю, было бы лучше, если бы вы…

 Он вырвал у меня свою руку:

 — Думаю, было бы лучше, если бы вы ушли сию же минуту.

ГЛАВА 22

 Свой конфуз я решила обсудить с мисс Темплтон на следующий день, когда мы увиделись на очередном благотворительном мероприятии.