Словно распустившийся цветок - Митчелл Сири. Страница 70

 — Нет, не стану, но…

 — Или что вы сожалеете о том, что не сами рассчитали миссис Харви. Или о том, что не дописали книгу об изготовлении восковых цветов.

 — Нет, но…

 — Тогда почему я не могу заниматься тем, с чем справляюсь, без ложной скромности, исключительно хорошо, предоставив вам возможность делать то, что прекрасно получается у вас?

 — Но я…

 — То, что некоторые вещи я делаю лучше вас, не должно вас смущать. Не всем суждено стать блестящими ботаниками, не правда ли?

 — Нет, но… Я имею в виду… – А что я, кстати, имею в виду? И чего хочу?

 Он взял с отцовского стола какие-то бумаги и направился к двери. Я последовала за ним:

 — Означает ли это, что вы намерены остаться?

 — На какое-то время.

 Такой ответ меня не устраивал.

 — Но как же ваша семья? Разве у вас нет перед ними никаких обязанностей?

 — Перед моей семьей? Строго говоря, нет.

 — А как же ваши овцы?

 — Для этого у меня есть управляющий фермой. Так что я целиком и полностью в вашем распоряжении. А теперь прошу прощения, но мне надо заняться кое-какими счетами. – И он затворил за собой дверь.

 Я повернулась к отцу:

 — Он действительно намерен остаться?

 — Думаю, да. Во всяком случае, он сам так сказал, верно?

 Решение, которое еще месяц назад повергло бы меня в ужас и оцепенение, теперь наполнило мое сердце… Что это было, что это за теплое чувство, грозящее захлестнуть меня с головой? Это ведь не может быть щенячьим восторгом, не так ли? А если и так, то наверняка он вызван тем, что я получила обратно свое место. Более того, мне вернули свободу заниматься любимым делом.

ГЛАВА 27

Весь день мы с отцом обсуждали его заметки. За обедом у нас состоялись оживленные дебаты с мистером Тримблом по поводу классификации красного дерева, а именно: принадлежит ли оно к семейству Eucalyptus или нет. Мистер Тримбл имел безрассудство предположить, что не принадлежит.

 Поднимаясь наверх, чтобы разойтись по своим спальням, мы договорились утром отправиться на прогулку. Но, проснувшись, обнаружили, что с запада налетела буря, и мистер Тримбл убедил нас остаться дома. Поэтому я устроилась в малой гостиной и принялась за иллюстрацию, а мистер Тримбл работал за своим столом с микроскопом. Прошло довольно много времени, прежде чем я заметила, что чай мой давно остыл.

 Около полудня кто-то дернул дверной звонок и я услышала в холле шаги мисс Хэнсфорд. Через несколько минут она поспешила ко мне и прошептала:

 — К нам пожаловала графиня Кардингтон, чтобы повидаться с мистером Эдвардом Тримнелтонбери. Я сказала ей, что такого здесь нет, но она настаивает, что есть. Его ведь здесь нет… не правда ли?

 — Если и есть, то я его в глаза не видела. Быть может, она перепутала нашего мистера Тримбла с этим своим господином Бери. Вы уверены, что она в здравом уме?

 Служанка подалась ко мне еще ближе:

 — Не только. Она совершенно уверена, что он находится здесь.

 — Вы не могли бы сообщить ей, что его здесь нет?

 — Она уверяет, что есть.

 Мистер Тримбл рассматривал предметное стекло и, судя по всему, не прислушивался к нашему разговору. Я представила себе женщину, стоящую на пороге нашего дома с явным намерением войти. Ничто не вызывает такого раздражения, как человек, настаивающий на правдивости того, что решительно невозможно по определению.

 — В таких случаях, мисс Хэнсфорд, нужно быть вежливой, но твердой.

 Я вновь взялась за кисть, пытаясь вспомнить, на чем это я остановилась.

 Она вздохнула и воинственно вздернула подбородок, словно готовясь к решительной битве:

 — Я постараюсь сделать все, что в моих силах, мисс Уитерсби. – Расправив плечи движением, которое заставило бы адмирала гордиться ею, она направилась в прихожую.

 Вскоре оттуда донеслись пронзительные крики.

 — Что это за шум? – осведомился из-за своего стола мистер Тримбл. – Или к нам снова пожаловала мисс Темплтон?

 — Для мужчины, который настойчиво уверяет, будто доброта – непременное отличие джентльмена, ваши слова свидетельствуют о несомненном отсутствии столь похвальной добродетели.

 — Вы путаете доброту с долготерпением, мисс Уитерсби. Если первое можно применять при любом удобном случае, то второе имеет обыкновение истощаться вследствие чрезмерного употребления, и тогда его бывшего владельца уже нельзя обвинить в отсутствии добродетели.

 Из холла тем временем по-прежнему доносились голоса, становившиеся все громче.

 Он прищурился:

 — Это не похоже на мисс Темплтон.

 — Это какая-то женщина – графиня Кардингтон, как назвала ее мисс Хэнсфорд, – спрашивает некоего мистера Как-Там-Его-Зовут-Бери и настаивает, что мы его прячем у себя. Я заверила ее, что такого… С вами все в порядке, мистер Тримбл? Что-то вы побледнели и осунулись.

 — Графиня Кардингтон?

 — Вы с ней знакомы? В таком случае, быть может, вам удастся убедить ее проявить благоразумие.

 Прежде чем он успел встать со стула, в прихожей раздались чьи-то шаги и в комнату ворвалась женщина в подбитой мехом мантилье и меховой же муфте.

 — Эдвард! Дорогой мой! – Если найти мистера Тримнелтонбери не удалось, то мистер Тримбл, очевидно, показался ей подходящей заменой, поскольку она подплыла к его столу и подставила ему щеку для поцелуя.

 Самое поразительное заключалось в том, что он повиновался. Он встал и поцеловал ее!

 После чего, обернувшись ко мне, он проговорил:

 — Мама, могу я представить тебе мисс Уитерсби? Мисс Уитерсби, леди Кардингтон.

 Мама… Эта женщина – его мать? Но, если она была леди Кардингтон и графиней, то разве это не означает, что сам он является… сэром? По меньшей мере! Вопрос теперь заключался не в том, кто таков этот мистер Тримнелтонбери, а кем был мистер Тримбл?

 — Мистер Тримбл, должна признаться, что не совсем…

 В прихожей вновь поднялся шум, и оттуда донесся возмущенный голос мисс Хэнсфорд. На пороге появилась молодая женщина, которая присоединилась к графине. Она принадлежала к породе тех чопорных, жеманных и элегантных особ, которых я привыкла видеть в свите охотников лорда Харривика.

 Я повернулась к мистеру Тримблу:

 — Должно быть, это… ваша сестра?

 — Нет. – Молодая женщина протянула ему руку, он взял ее и поцеловал. Когда он обернулся ко мне, я увидела на его лице выражение бесконечной покорности и смирения. – Это – моя невеста, леди Каролина Дансмер. Леди Каролина, могу я представить вам мисс Уитерсби?

 Невеста?

 — Но…

 Молодая женщина разразилась громкими бессвязными восклицаниями и залилась слезами. Мистер Тримбл принялся успокаивать ее, похлопывая по руке и попутно кивая матери. А потом… они исчезли. Все сразу. Мистер Тримбл, его мать и его невеста.

 Когда из своего кабинета немного погодя вышел отец, я сидела на стуле, по-прежнему сжимая в руке кисть и пытаясь понять, что же на самом деле произошло.

 — Я наткнулся на восхитительную статью об орхидеях в Южной Африке. – Отец огляделся по сторонам. – А где же мистер Тримбл?

 Я подняла на него глаза:

 — Он уехал. Боюсь… по крайней мере, то есть… он не вернется.

 В тот же день, после полудня, ко мне пожаловала мисс Темплтон, сжимая в руке письмо:

 — Я получила потрясающие известия о мистере Тримбле, а вы давеча не дали мне возможности рассказать о них, так что держите! – И она сунула письмо мне в руки.

 Я повернулась и подошла к огню. Этой зимой по комнате гуляли жуткие сквозняки, и я застегнула еще одну пуговицу на охотничьей куртке адмирала. Учитывая, что новая оказалась столь облегающей и тесной, я не решилась расстаться со старой.

 — Полагаю, вы хотите сообщить мне, что он – лорд Такой-То или сэр Как-Там-Его?

 От изумления у нее отвисла челюсть.

 — Но я сама только что услыхала об этом. А откуда об этом стало известно вам?