По следам Александра Великого - Харников Александр Петрович. Страница 23

– Чего только не придумают твои приятельницы, – усмехнулся я, отодвинув в сторону пустую тарелку. – Этот чудо-корабль называется пароходом. Внутри него стоит машина, которая крутит колеса на его боку. С помощью этих колес сей корабль и движется. Ему не нужны ни паруса, ни ветер. А построили его на Охтинской судоверфи наши корабелы. Машину же для него изготовили по чертежам купца Ивана Кулибина.

Я скромно умолчал о своем участии в строительстве первого русского парохода. По ночам (а время белых ночей в Питере уже закончилось) корабль, получивший имя «Первенец», проводили ходовые испытания на Неве. Пароход оказался удачным, поворотливым и достаточно быстроходным. Адмиралу Ушакову, который совершил несколько пробных выходов на нем, «Первенец» очень понравился.

– Дмитрий Викторович, – сказал он мне, – теперь я понял – время парусников заканчивается. Скоро все военные корабли будут иметь паровой двигатель. К тому же, как вы мне рассказали, их начнут строить из железа. Если борта таких кораблей еще защитят стальными листами, то им не будут страшны и вражеские ядра. Надеюсь, что подобные корабли, которые вы называете броненосцами, первыми построят наши мастера. И пушки для них отольют на наших заводах.

– Все так и будет, Федор Федорович, – ответил я. – И Англии придется отказаться от титула «Владычица морей». Впрочем, будет ли тогда вообще на карте мира Англия?

Ушаков внимательно посмотрел на меня.

– Дмитрий Викторович, – произнес он. – Англия как государство на карте мира останется. Только в каких она будет границах? Но я не люблю гадать на кофейной гуще, и потому ответ на сей вопрос пусть дадут наши дипломаты. Любая война заканчивается миром. Надо, чтобы наша война с Англией завершилась выгодным для нас мирным договором. А мы люди военные, и нам следует думать над тем, как приблизить конец войны…

Продолжая свой разговор с Настенькой, я постарался объяснить ей, что ничего страшного и богопротивного в построенном нами пароходе нет. Его освятил батюшка перед спуском на воду, на «Первенце» есть комнатка с иконостасом, и перед выходом в первый для корабля боевой поход Синод назначит священника, который будет проводить на борту парохода все службы.

– Ну, если так, Митенька, – произнесла Настасья, – то тогда на душе у меня будет спокойно. С Божьей помощью мы разобьем всех супостатов. А с кем нам придется воевать? С французами мы вроде замирились, а англичане после того, как им хорошенько всыпали в Ревеле, вряд ли снова сунутся к нашим берегам.

– Настенька, – ответил я, – ты забыла о свеях. Ведь сколько мы с ними воевали – почитай не одну сотню лет. И хотя между Россией и Швецией сейчас мир, британцы, которые не простят нам разгром у Ревеля, наверняка сделают все, чтобы натравить их на нас.

– Я помню, как отец нынешнего шведского короля грозился войти с флотом в Неву, сбросить с пьедестала памятник Петру Великому и со своими офицерами попировать в Зимнем дворце.

– Только в сражении у Выборга в 1790 году король Густав III сам едва не попал в плен к нашим морякам, – заметил я. – Чудом спасся, трусливо сбежал, бросив свой флот. А потом его пристрелил через два года в королевской опере во время бала-маскарада шведский же отставной офицер.

– Да, я слышала об этом, – кивнула Настасья. – Это ужасно.

– Похоже, что и сын кончит так же скверно, как и отец, – заметил я. – Кстати, милая, ты не хотела бы прокатиться на корабле, который так перепугал твоих кумушек? Могу организовать тебе прогулку по Неве. И не бойся – я все время буду рядом с тобой…

22 августа 1801 года. Средиземное море. Старая крепость на острове Корфу. Капитан 1-го ранга Александр Андреевич Сорокин

Постепенно в гавани Корфу собирались разбросанные по всему Средиземноморью корабли французского флота. Многие из них нуждались в ремонте и пополнении экипажей. Кое-кто из командиров республиканского флота с большой неохотой подчинялся приказу Первого консула, в котором прямо говорилось, что командовать эскадрой, которая будет базироваться на Корфу, буду я. Но приказ есть приказ. И в нем недвусмысленно говорилось о суровых наказаниях для тех, кто его ослушается.

С одной стороны, я мог понять французов – часть командиров кораблей и фрегатов по чину были равны мне. А моряки, как и все военные люди, были весьма чувствительны к вопросу чинопочитания. Чтобы исправить эту ситуацию, государь поспешил присвоить мне чин контр-адмирала. Но высочайший указ о производстве меня в этот чин еще не пришел, и потому я пока считался тем, кем я уже был.

Вообще же и русские и французские командиры готовили свои корабли к предстоящим баталиям. А в том, что они будут, не сомневался никто. Британцы всегда считались врагом серьезным и храбрым, и на легкую победу над ними рассчитывать не приходилось. Впрочем, все наши моряки были воодушевлены победой русского оружия над эскадрой адмирала Нельсона при Ревеле. Французы же, помня свое поражение в сражении при Абукире, с уважением поглядывали на нас. Про то, что не так давно мы были врагами, и здесь, на Корфу наши морские служители бились с ними не на жизнь, а на смерть, ни они, ни мы предпочитали не вспоминать.

Не сидели без дела греческие каперские корабли, нападавшие на британские транспортные суда. Хотя греки и имели каперские свидетельства, но иначе как пиратами я их не называл. Как мне докладывали сведущие люди, жертвами их нападений становились не только корабли, принадлежавшие подданным короля Георга. От греков сильно доставалось и неаполитанцам, и османским торговцам, и купеческим судам под самыми разными флагами, которые рискнули войти в воды восточной части Средиземного моря. Но с пиратскими замашками греков я ничего не мог поделать. Оставалось лишь пожурить их и пообещать строго наказать, если мне станут известны случаи их разбойничьего поведения.

С другой стороны, те же греки заставляли других морских разбойников – магрибских пиратов – держаться подальше от наших торговых судов. Удивительно – грабители и работорговцы Алжира и Туниса принудили платить им дань Испанию, Королевство обеих Сицилий, Португалию, Тоскану, Папскую область, Швецию, Данию, Ганновер, Бремен и даже гордую Великобританию. Зачастую эту дань маскировали под «поминки» и «подарки» правителям портов, в которых базировались пиратские эскадры. А вот с греками, у которых даже своего государства еще не было, они предпочитали не связываться.

Случалось, что берберийские пираты нападали и на российские торговые суда. Жаловаться же на них турецким султанам было бесполезно. И совсем не потому, что турки защищали своих подданных. Это только считалось, что правители Алжира и Марокко подчинялись османам. Но на самом же деле подчинение это было лишь для вида. Каждый бей или паша всерьез полагал, что только он полноправный правитель в своих землях, а тот, кто сидит в Константинополе, лишь покровитель правоверных, и не более того.

Впрочем, после того, как мы получили строгий приказ из Петербурга строго наказывать берберийских пиратов за их бесчинства, без особых церемоний вешая пойманных разбойников на мачтах их же кораблей, нападения на российские торговые суда быстро прекратились. Дело дошло до того, что некоторые европейские негоцианты при виде пиратской галеры или шебеки поднимали на своих мачтах андреевские флаги. И это действовало – разбойники прекращали преследование и убирались восвояси.

Сегодня на Корфу должны прибыть наши корабли из Константинополя. Как я слышал, генерал Кутузов, направленный в Турцию в качестве посланника, сумел договориться с османами, и теперь наши корабли с порохом и солдатами могут беспрепятственно идти на Корфу. Раньше же нам приходилось прорываться через Дарданеллы и тайно пробираться в Ионическое море, опасаясь захвата кораблями британского флота. Теперь же наши транспорты будут сопровождать турецкие военные корабли, на которые англичане нападать пока остерегаются.

Ну, ничего, вот закончим ремонт и пополним экипажи – тогда держись, Британия! Надо показать этим ростбифам, как их называют наши французские союзники, что наша победа у Ревеля – не случайность. И русский флот еще покажет британцам, кто в море хозяин. Государь очень рассержен тем, что британцы захватили и не собираются передавать ему Мальту. Значит…