Черное солнце (СИ) - "shizandra". Страница 52

3.

После третьей рюмки Марка начало подташнивать. Он ненавидел коньяк и «вырубался» с него катастрофически быстро. Ненавидел, но пил. Потому что хотелось напиться. Потому что Влад пил. Не аристократически-небрежно, маленькими глотками, а глушил крепчайший дорогущий коньяк так, словно пил компот. Но, похоже, для него он действительно был компотом, потому что кроме тяжелевшего с каждым глотком взгляда Марк не видел в нем никаких изменений. Или все дело было в том, что он сам смотрел на него далеко не трезвыми глазами?

Марк покосился на очередную порцию янтарного напитка и поморщился. Еще глоток и его вывернет на глазах у всех. Хотя… Остальные вряд ли были в лучшем состоянии: вечеринка была в самом разгаре, достигнув того момента, когда всем уже все равно, что и с кем пить. Кто-то спал прямо за столиком, кого-то уложили на диванчик. А кто-то зажигал на танцполе, забыв о своем возрасте, национальности и социальном статусе. Алкоголь сравнял всех. Марк обернулся, чтобы убедиться, что Никита все также сидит на том самом диване и не собирается никуда сбегать. Почему-то Марка беспокоило до сих пор, что этот несносный мальчишка сорвется и попадет в какую-нибудь неприятность. О том, какая тоска плещется в потемневших глазах Никиты, Марк не думал. Они с Владом устроились за барной стойкой, как раз между Никитой и всем остальным залом. Как два цербера они взглядами отшивали любого, кто пытался хоть на шаг приблизиться, и, в конце концов, про них все забыли. И тогда Влад начал пить. Оглядывая веселящихся людей, он молча опрокидывал в себя рюмку за рюмкой. И пусть в одну такую помещалось не больше десяти грамм, зато Марк уже давно потерял им счет. Сам он безнадежно отставал от Влада, но это не волновало. В голове крутились совсем другие мысли. Почему-то вспомнились слова Никиты, его признание… Марк оглядывал клуб и пытался представить себе тот день. За каким из этих столиков сидел тогда Влад? Наверное, вон за тем, который освещен ярче всех. Да, точно, больше негде. Когда он увидел Никиту в первый раз? Или этот Даня его увидел? Жаль, что Никита не рассказал подробнее. Хотя нет, не жаль: подробностей Марк бы уже не выдержал. Хватит и того знания, что это просто было. И все же… Как это выглядело? Подарок… «Купил меня для Влада. В подарок на день рождения». Еще вечером эти слова казались страшными. Сейчас… Возбуждающими? Если бы кто-нибудь подарил его Владу… Нет, бред, он не может думать об этом. Он просто пьян. Вот и лезет всякая чушь в голову.

Марк покосился на Влада. Почему-то сейчас, когда тот сидел к нему в профиль, все слова Никиты казались выдумкой. Влад и… как его? Даня. Слишком разные. Утонченный, аристократичный Влад и темный, кажущийся грубоватым, Даня. Некрасиво.

- Влад? – Марк решительно отставил свою рюмку в сторону и потянулся к Владу, кладя руку на плечо. – Ответь мне на один вопрос. Даня… Он, правда, твой… - Марк обрисовал в воздухе нечто непонятное, надеясь, что Влад все поймет и ему не придется ничего больше объяснять.

Влад повернул к нему, окинул хмурым взглядом, а потом произнес:

- Правда, - он попытался поставить свою рюмку на стойку, но, не рассчитав силы, сделал это слишком резко. Марк только вздохнул: похоже, Янковский все-таки напился, просто с первого взгляда не поймешь. Чем это может закончиться, Марк подумать не успел, потому что Влад вдруг прикрыл глаза и начал говорить. Спокойно, словно сказку рассказывал, но с каждым словом Марк чувствовал, как стремительно трезвеет и как холодно становится внутри.

- Да, Марк, Даня – мой любовник. Мы вместе очень давно. Целую жизнь. Когда-то я стал сукой ради него. Любил его. Так любил, что, казалось, больше уже и невозможно. Первая любовь… Но ему не нужен был мальчик–солнышко. Он любил боль. А я любил его. Смотрел на него, как на бога, каждую его улыбку ловил, каждый взгляд хранил.

И был для него даже не братом или другом. Так, мальчишкой, который рядом крутится. Он мог посмеяться надо мной, пошутить на потеху своим друзьям. А я счастлив был, что он на меня внимание обращает. Но его всегда интересовали только сильные. Жесткие, циничные. А я… однажды признался… Его смех я никогда не забуду. Я сделал вид, что все равно, но во мне в тот момент умерло что-то. Сломалось. А когда его арестовали за то, что он устроил несчастный случай своему коллеге по танцевальной группе, чтобы занять его место… Умер мальчик Владик. Родился Влад Янковский, которого сейчас знают все. Циник, жесткий монстр, для которого чувства – ничто. Тот, кого интересуют только власть, деньги и секс. И Влад Янковский вытащил из-под следствия того, кто потом стал его рабом, забыв гордость. Но… даже став таким, он любил Даню. Покоренного, готового на все ради его слова. Позволяющего обращаться с собой хуже, чем с животным. Я… Наверное, я был счастлив. Не помню. Не помню, каким был раньше. Мы с ним связаны. Он МОЙ. Его жизнь принадлежит мне, и я могу сделать с ней все, что захочу. А я хочу… Мне двадцати нет, а я чувствую себя стариком.

Он замолчал, потянулся к отставленной рюмке, но Марк, рассудок которого подал в отставку уже на пятом слове Влада, перехватил его руку и дернул на себя. Подхватил покачнувшего Влада, прижал к себе. Зарылся лицом в пропахшие сигаретным дымом золотистые волосы, целуя тяжелые пряди:

- Малыш… Мальчик мой, - судорожно шептал он, все сильнее прижимая его к себе. – Солнышко… Ты теплое солнышко. Ты не монстр, ты просто ребенок…

- Не смей… - голос Влада дрожал, но отстраниться он не пытался. – Не смей меня жалеть!

Марк на секунду прикрыл глаза, прижимаясь щекой к его макушке:

- Нет… Никакой жалости. Никакой… Ты не достоин ее. Только восхищения.

Влад отстранился от него, поднимая голову и заглядывая абсолютно сухими глазами в глаза Марка. Тот замер, рассматривая тонкое лицо, оказавшееся так близко от него. Преступно близко… Полные губы приоткрыты, а в голубых глазах буря. Марк тихо, обреченно застонал, а потом, борясь с ощущением того, что стоит на краю пропасти, склонился над Владом, приникая к его губам, нежно и осторожно целуя. А дно пропасти оказалось таким мягким. Сладость любимых губ словно смешалась с алкоголем и ударила в голову, заставив сознание помутиться. И то, что Влад не отвечал, лишь позволяя, не смущало. А потом поцелуй закончился, и Влад отодвинулся. Но не облил возмущенным и яростным взглядом, а улыбнулся. Обжег дыханием, обвил запястье сильными пальцами и, соскользнув с табуретки, потянул за собой. Марк встал на ноги, борясь с гравитацией и сладким ужасом, который скручивался спиралью где-то в солнечном сплетении. Сделал шаг, а потом вдруг оглянулся. Горящие отчаянием и яростью искрящиеся глаза Никиты развеяли, было, туман, в котором Марк находился, но вот Влад сильнее сжал пальцы, потянул на себя, и туман вернулся. Марк только успел чуть виновато улыбнуться, а потом сознание полностью отключилось.

Влад вел его сквозь толпу, по коридорам… Кажется, там были ступеньки. А потом Влад втолкнул его в какую-то комнату и захлопнул за собой дверь. Марк судорожно вздохнул, но обезумевшее от близости Влада тело все решило за него. Марк прижал Влада собой к стене и… Сошел с ума. Он касался губами лица Влада, изучал шею и ключицы. Его руки жили своей собственной жизнью, Казалось, их цель – уничтожить одежду, ведь она мешала. Марк чувствовал себя умирающим от жажды рядом с источником. Он рисовал узоры кончиком языка на груди Влада, ласкал бока, не давая двинуться. А тот тяжело дышал, мотал головой, рассыпая волосы по плечам. Прекрасный… Любимый… Марк опустился на колени, и Влад вплел пальцы в его волосы, заставляя разбегаться по телу тысячи крошечных молний. Сладкий… Терпкий. Бархатный и стальной. Марк чувствовал, как бьется его сердце, слышал его пульс, который был эхом его собственного. Дрожь Влада заставила его самого напрячься. А секунду спустя перед глазами взорвалось солнце, оставив ожог на сердце. И тьму в глазах…

Тьма… Она отступала неохотно, но Марк был упрямее. Открыв глаза, сначала он напугался, что ослеп: полумрак комнаты показался просто непроницаемым. А потом перед глазами прояснилось и Марк оторвал голову от подушки, оглядываясь. И память мгновенно обрушилась на него, погребая под собой. Вечеринка, коньяк, рассказ Влада, его губы… От осознания произошедшего голова тут же отозвалась резкой болью, и Марк тихо застонал, закрывая глаза и сжимая виски ладонями. Боже… Что он натворил… Как теперь смотреть в глаза Влада?!