Лаванда для отца-одиночки (СИ) - Кальк Салма. Страница 3

Госпожа Вероник советовала найти в отпуске кого-нибудь для здоровья и самооценки, потому что в этом плане Лаванда находилась где-то совсем близко к плинтусу. На прощание Люка наговорил ей кучу гадостей, что и хозяйство она не умеет вести, и готовит плохо, и ребёнка не родила, а вот его официантка, оказывается, беременная.

Ну да, хозяйка она такая себе, но раньше это не было предметом ссор. Про ребёнка он сам говорил — вот встанем на ноги, вот купим дом, вот что-то там ещё… а потом оказалось, что кому-то не нужно ждать ни дома, ни ещё каких зримых достижений.

Лаванда изумлялась, как она могла влюбиться вот в это, да и не только влюбиться, а прожить с ним пять лет, и перед тем ещё четыре года встречаться. Отпуск на море самооценку не поправил, и весь прошедший после развода год ощущался, как в тумане. Она ни с кем не встречалась, и если поддавалась на уговоры подруг и шла с ними в бар или в клуб, то всё одно сидела в углу и разве что быстро напивалась. Её отправляли на такси домой… и на следующий день ей даже вспомнить было нечего. Дома её ждал кот Трофей, она подобрала его год назад, возвращаясь с заказа, он лежал прямо поперёк её велосипедной дорожки, больной и несчастный. Тогда пришлось побегать и даже взять срочный заказ, чтобы оплатить лечение Трофея, зато теперь она возвращалась с работы, ложилась на диван, он приходил под бок… и жизнь продолжалась. Дом, кот, заказы.

С заказами выходило по-всякому, то отлично, то специфично, вроде вот той истории с бабочками. Но такого фиаско, как с тем паршивым разом, конечно же, не было никогда.

Человек купил дом с садом, и пожелал тот сад переустроить по своему вкусу. А в документах к дому было ясно сказано — сад высажен в год завершения Великой войны госпожой Марианной Тьерселен, представляет собой памятник садово-паркового искусства и должен пребывать в таком виде всегда. И когда она, Лаванда, говорила о том покупателю, приезжему из Другого Света, он только морщил нос и повторял, что он заплатил деньги и желает получить за свои деньги то, что хочет. И нажаловался на неё Кристин и господину Треньяку. Правда, начальство оказалось на её стороне, это было отрадно. Но и денег за тот заказ она не получила, потому что заказчик в итоге не стал жить в том доме. Правда, сначала попробовал нанять другого садовника, тот ему начал что-то корчевать, чтобы дом с дороги было лучше видно, и оба вскоре получили по башке от комитета по охране исторических памятников.

И вот с весны и с того заказа прошло уже почти полгода, но она снова сидит в выгородке Кристин и слушает, а Кристин говорит:

— Лаванда, у нас считается правильным, если сотрудник доводит до финала работу с объектом.

— Ты о чём? — осторожно спросила Лаванда. — Неужели о доме на площади Старого Короля?

— О нём, — непререкаемо кивнула Кристин. — У дома новый владелец, и он обратился к нам ещё и для того, чтобы сделать там магическую начинку. Свет, тепло, воду, охрану. И сад.

— Можно, я буду делать другой заказ? Мне в понедельник ехать к госпоже Фишю, там большой сад, и совершенно нормальный, без заскоков. Бабочек разводить не буду, хоть она и просит. Во-первых, осень на носу, во-вторых, лучше не нужно.

— Можно, если успеешь параллельно с этим, — отрезала Кристин. — По площади Короля миллион документов и тонкостей, и ты все их уже изучила.

— Я забыла.

— Вспомнишь, дело недолгое. И вот ещё, за этого заказчика просит господин Вьевилль. Заказчик приедет в пятницу, к десяти. Тебе нужно быть на совещании.

Тьфу ты.

Летом с прекрасным, замечательным и самым лучшим на свете владельцем бизнеса господином Треньяком случился инсульт. Он долго пробыл в больнице, к счастью — встал на ноги, однако на место генерального директора привёл своего племянника, отставного военного. Господин Вьевилль сначала показался чем-то несерьёзным, потому что молодой и рыжий, но он оказался с фамильной хищной хваткой. Даром, что из древнего магического рода и из армии, на лету разобрался с делами, нашёл тех, из-за кого пострадал господин Треньяк, и въехал в работу. И так же на лету закадрил столь же новую главу водного отдела — госпожу Лимура, которая потом оказалась на самом деле дочкой принца Рогана, владельца «Четырёх стихий», мега-монстра магической промышленности. И теперь за «Волшебный дом» ещё и вся мощь бизнес-империи Роганов, а господин Вьевилль и госпожа Лимура готовятся к свадьбе, приглашены все сотрудники офиса.

Но господин Вьевилль, оказалось, помнит своих прежних знакомцев, и как раз кто-то из них купил тот проклятый дом. И теперь Лаванде снова объяснять, что там нельзя менять ничего, только поддерживать в прежнем виде.

Вот уж воистину — любимый заказ!

Но вдруг она что-нибудь придумает до пятницы? Или найдёт кого-нибудь, кто захочет иметь дело с этим чёртовым домом?

* * *

Друзья, если вы не знакомы с компанией «Волшебный дом» и её харизматичным рыжим генеральным директором — заглядывайте СЮДА

3. Прибытие

Тео ждал в зоне прилёта аэропорта имени Этьена де Саважа, и изрядно волновался. В реале он не видел Эжени уже давно, только на экране телефона. Что там у них случилось, ведь так просто детям в приёме в школу не отказывают?

Самолёт успешно приземлился, но пассажиры ещё не выходили. Ему уже три раза позвонила Вирджиния, но он сбрасывал — потому что не о чем пока разговаривать. Встретит — доложится. А пока…

Наконец-то из нужного выхода появились люди! Так, и где? О, вот она.

Эжени очень походила на Вирджинию, какой та была в год их знакомства. Такая же невысокая и щуплая. Но… она вертела головой, видимо, выискивая его, и этот поворот головы, и вообще осанка, и глаза, глаза — это же вылитая мама, Маргарита Жервез.

Вообще второе имя Эжени было как раз Маргарита. И наконец-то она увидела его — как он ей машет, и разулыбалась, и сказала что-то женщине в форме сотрудницы авиакомпании, видимо — что её встречают.

— Папа! — обняла его, крепко и цепко. — Папа, как хорошо, что ты согласился меня забрать!

— Я тоже рад, Эжени, — он вручил ей розу, вызвавшую ещё один радостный вопль, и занялся формальностями.

Когда им выдали багаж — средних размеров чемодан — можно было позвонить Вирджинии и сказать, что всё хорошо.

— Ты позвонишь маме, да? Я уже один раз ей позвонила, когда мы приземлились, но ей надо, чтобы ещё сто раз, — наморщила нос Эжени.

— Конечно, — он не стал спорить.

Вирджиния хотела знать миллион каких-то деталей, но он просто сказал — всё в порядке, долетела, цела, здорова, сейчас поедем домой. Потом сама позвонит, из дома.

— Папа, какая у тебя машина, ничего себе! Папа, а какой у тебя дом? Мама ничего не сказала!

— Мама сама не знала. Я купил этот дом десять дней назад, там ещё продолжается ремонт. Сделали гостиную и одну из спален, ты пока поживёшь в той спальне? Я пока живу в гостиной на диване, если что. А потом доделают второй этаж, и тогда уже выберешь себе комнату, какая понравится.

— Что? У тебя так много комнат?

— Несколько, да.

— И что, мне правда можно будет выбрать?

— Можно.

— А кровать и стол можно будет выбрать?

— И обои, и шторы, и что там ещё бывает. Вообще если ты в этом что-то понимаешь, то выберешь не только в свою комнату, а в другие места тоже.

— Правда? Ура! А кто ещё с нами будет жить?

— А кто тебе ещё нужен? — не понял Тео.

— Ну как, всегда же кто-то ещё живёт. У мамы с нами жила бабушка, Джим, Том и Дэн, я хотела собаку, но мама всегда была против.

— Твоей второй бабушки уже нет в живых, и дедушки тоже. Да и других детей у меня тоже нет, только ты.

— В самом деле? У тебя есть только я? — эта мысль почему-то сильно озадачила Эжени.

— В самом деле, детка, — усмехнулся Тео, выруливая на улицу святого Бальтазара — которая упиралась в площадь Старого Короля и дом. — Впрочем, сейчас у нас полный дом рабочих, время от времени приходит клининг, а ещё придёт садовница.