Тысячи ночей у открытого окна - Монро Мэри Элис. Страница 4

– Спасибо, миссис Ллойд. Этот дом… эта квартира просто замечательная.

– Хорошо. Очень хорошо, – ответила миссис Ллойд, широко улыбаясь. – В таком случае все в порядке, за исключением небольшой формальности. – Она поспешила протянуть папку с бумагами. – Просто поставьте здесь на договоре свою подпись, и покончим с этим. Ваши рекомендации, разумеется, в полном порядке.

Фэй воздержалась от замечания по поводу своих рекомендаций и спокойно просмотрела документы из папки миссис Ллойд. На первый взгляд все было просто замечательно. Рекламное агентство хорошо поработало, подыскав подходящее жилье за доступную плату. На самом деле, квартира вполне соответствовала своей цене. Она была готова заплатить и гораздо большую цену за возможность жить в подобном доме, расположенном в столь живописном месте. Возможно, было еще что-то, незаметное для глаз, что могло снизить цену на эту квартиру? Вот разве что кухня… Она постаралась отбросить подозрения. Ну ведь могло же ей, наконец, повезти?

Миссис Ллойд внимательно изучила подпись на договоре, а затем с улыбкой убрала его в папку.

– Ну… Что ж, очень хорошо, – сказала она, протягивая Фэй конверт. – Внутри вы найдете два набора ключей и различные инструкции по пользованию квартирой. Если у вас появятся вопросы, номер моего телефона вы также найдете в конверте. Итак, – она протянула Фэй руку, – очень приятно было познакомиться с вами, миссис О’Нил. А также с вашими детками. Надеюсь, вы будете здесь счастливы.

Ее взгляд неосознанно поднялся вверх к потолку.

– Да, и еще. Если до вас дойдут какие-нибудь слухи или сплетни о миссис Форрестер, пожалуйста, прошу вас отнестись к ним именно так, как они того заслуживают, то есть как к слухам. Уверяю вас, моя мать совершенно безобидна.

– Безобидна? – Фэй резко повернула голову, тут же напрягаясь.

– Возможно, чуточку эксцентрична в последнее время, но и только.

Безобидна? Эксцентрична? Фэй внезапно засомневалась в том, так ли уж хороша сделка с домом.

– Миссис Ллойд, миссис Ллойд – окликнула она хозяйку.

– Принимайтесь за свои дела, милочка. У меня сейчас назначена другая встреча! – Хозяйка прижала папку с договором к груди и с царственным видом, коротко, словно королева-мать, кивнув головой, поспешила прочь по извилистой тропинке.

Фэй осталась стоять на ступеньках крыльца, наблюдая за тем, как хозяйка дома исчезла за углом. Нехороший холодок подозрений пробежал по ее позвоночнику. Она могла поклясться, что заметила огромное облечение, промелькнувшее в глазах миссис Ллойд, когда подписывала договор.

Прежде чем снова войти в дом, Фэй бросила любопытный взгляд на окна третьего этажа. И тут же заметила мелькнувшую в окне маленькую руку и задергивающиеся занавески.

Вечерний ветер зловеще свистел за окнами детской спальни. Губы Фэй были плотно сжаты, и она судорожно сжимала в руках занавески, когда напряженно вглядывалась в темноту за окном, пытаясь разглядеть какие-либо подозрительные движения среди глубоких теней сада. Ветви яблони, отягощенные весенними цветами, раскачивались на все усиливающемся ветру, усыпая землю белыми лепестками, словно снегом.

Это был ее первый вечер в Лондоне. Все, что происходило с ней не так давно, казалось сейчас таким же далеким, как звезды, сверкающие в темном небе. Все вокруг казалось таким… незнакомым. Она должна получить эту работу. У нее не осталось ничего, кроме одежды в чемоданах и весьма скромных средств на банковском счете, которых едва хватало, чтобы свести концы с концами. Сейчас Фэй чувствовала груз огромной ответственности за тех двух самых главных людей в своей жизни, которые сейчас посапывали за ее спиной в кроватях с подоткнутыми одеялами. Она готова была сделать что угодно ради своих детей. Но иногда можно отдать все за то, чтобы почувствовать себя свободной.

Фэй глубоко вздохнула, затем закрыла окно и заперла его на щеколду.

– Нет, мам, не закрывай, – протянула недовольно Мэдди. – Ты всегда закрываешь окна. А мы любим, когда они открыты.

Фэй оглянулась на дочь, лежащую на краю односпальной металлической кровати. Дочь подпирала подбородок ладонью и смотрела на мать осуждающе, что более подходило сорокалетней женщине, чем восьмилетней девочке.

– Дождь собирается, – поспешно сказала Фэй.

– Ну и что. Все равно, пусть будет открыто.

– Давай не будем рисковать, – откликнулась Фэй.

– Это все из-за папы, да? – Ее бледная кожа и запавшие глаза яснее слов говорили о том, что больше ее дурачить не получится.

Фэй с шумом задвинула шторы. Временами проницательность ее ребенка ей сильно досаждала.

– Разумеется, нет, – солгала она. – Я просто не люблю, когда окна ночью открыты. И вообще, мы на самом деле не знаем, кто такие наши соседи. Бог знает, что творится на улице сейчас.

– Ты имеешь в виду, что там может быть папа? – надула губки Мэдди.

Фэй глубоко вздохнула. Да, подумала она. Папа сейчас где-то там. Далеко. Но она не знала, как долго океан будет служить для него преградой.

Фэй увидела, как ее страх тут же отразился в глазах дочери. Она слишком часто замечала этот страх в последние годы. Фэй подошла к кровати Мэдди, села рядом и, протянув руку, откинула несколько золотистых прядей со лба дочери. Какие у нее пушистые волосы, подумала она, стараясь стереть легкими движениями беспокойную складочку между бровей, прорезавшую лоб ее маленькой девочки.

– Да, папа где-то там, но он сейчас очень далеко и не сможет снова забрать тебя у меня. И никто никогда не сможет. – Фэй наклонилась к ней и тихо прошептала на ухо: – Твоя мама всегда будет о тебе заботиться.

В глазах Мэдди мелькнуло сомнение, потом она нахмурилась и, оттолкнув руку матери, отвернулась от нее и перевернулась на другой бок. У Фэй сжалось сердце, но неимоверным усилием воли она сдержала слезы. И все же почувствовала, как в ее доспехах образовалась брешь.

– Том ненавидит его, – тихо, словно с трудом, произнесла Мэдди.

Фэй обернулась и посмотрела на сына. Малыш лежал, закинув руки за голову и уставившись на светящиеся искусственные звезды на потолке. Том был чересчур мал и хрупок для своих лет, словно тень ребенка – бледная и молчаливая. Мать прекрасно понимала, что, несмотря на свое молчание, Том не пропустил ни одного слова из их разговора, уловил все его оттенки и понял все, что было недосказано. Маленький острый подбородок был сердито выдвинут, выражая слишком тяжелое, возможно, даже непереносимое для такого малыша чувство гнева и неприятие всего происходящего. Фэй снова, уже в который раз, ощутила свою беспомощность.

– Том, милый, ненависть – это очень плохое чувство, – сказала она. – Особенно если это касается твоего отца.

Мэдди выразительно фыркнула, а Том еще больше нахмурился.

Она не могла винить их. Роб был отвратительным отцом, самовлюбленным, мнительным и подлым человеком. И очень жестоким. Как она могла убедить своего сына хорошо относиться к отцу, когда сама ненавидела Роба О’Нила всей своей душой. Сейчас, в свои тридцать пять, она в этом уже нисколько не сомневалась. И все же, раз психотерапевт ее детей сказал, что ненавидеть своего отца очень вредно для их психического здоровья, она должна прикусить язык и загнать свои чувства как можно глубже, чтобы ненароком не проговориться при них.

– Если он попытается снова забрать нас, я сбегу, – заявила Мэдди, снова поворачиваясь лицом к матери. Тени под ее глазами, казалось, стали еще больше на фоне бледной кожи. – И я знаю, как это сделать, не сомневайся.

– Он больше вас не заберет.

– А вдруг попытается? Тогда я возьму такси до полицейского участка и оттуда позвоню тебе, хорошо?

– Тебе не придется этого делать.

– Я позвоню тебе, – упрямо повторила дочка, ее пальцы нервно смяли край розового одеяла. – Полиции ведь платят за это, правда? Они ведь получают за это деньги? Ну конечно же, – она сама важным тоном ответила на свой вопрос. – Я все хорошо продумала. И я позабочусь о Томе, не беспокойся! – Ее голос сорвался на высокой ноте, и Фэй испытала невыносимую боль, слушая, как ее маленькая дочка выстраивает свой собственный план на случай очередной катастрофы в их жизни.