Паучий дар - Хардинг Фрэнсис. Страница 14

– Во что бы Шип ни превратился, – продолжал Келлен, – будем надеяться, проклинатель сохранил это.

– Сохранил? Зачем?

– Чтобы вдоволь поиздеваться. – Келлен размышлял вслух, и Неттл ужасно хотелось его пнуть. В такие моменты он забывал о том, что может ранить чьи-то чувства. – Некоторым проклинателям нравится каждый день мучить своих жертв. Поэтому… они превращают их в стулья, или в ботинки, чтобы шаркать при ходьбе, или в котелок, который вешают над огнем…

– А иногда просто в гальку, которую оставляют на берегу, – быстро сказала Неттл. – И нужно всего лишь отыскать нужный камешек.

– Такое тоже бывает, – согласился Келлен. – Но у проклинателей извращенное чувство справедливости. Обычно наказание соответствует тому, что они считают преступлением.

Удочка в руках рыбака дернулась. Он ловко натянул леску. Неттл тотчас отвернулась, но было уже слишком поздно. Она успела заметить коричневый блеск чешуи и смертельное сальто на берег. Рот наполнился вкусом прохладного мяса, заключенного в переливающуюся оболочку. Застарелый инстинкт дернул ее, как струну лютни. А потом взгляд Неттл упал на Тоната. Он смотрел на рыбу с растущим ужасом, и его глаза наполнялись слезами.

– Тонат?

Мальчишка развернулся и сорвался с места. Промчался по верху дамбы, потом соскользнул по склону, обращенному к суше, и побежал через луг.

– Я за ним! – бросила Неттл озадаченному Келлену и кинулась вслед за Тонатом.

Человеческие ноги во многих отношениях были лучше птичьих. Люди шагают по земле не задумываясь – во всяком случае, большинство людей. Неттл же вечно приходилось напоминать себе о том, как это делается, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Нет, она была рада, что к ней вернулась способность бегать. Вот только терпеть не могла эту способность использовать.

Тонат мчался прочь от канала, то и дело спотыкаясь. Поначалу Неттл удавалось не упускать его из виду, но потом он скрылся в маленькой роще. Когда она добежала до деревьев, то уже совсем запыхалась. Мальчишка залез на старый орешник и теперь сидел, сгорбившись, на ветке в шести метрах над землей. Глаза его были плотно зажмурены, словно он боялся открыть их и что-то увидеть.

– Что случилось? – спросила Неттл.

– Рыба, – прохныкал Тонат.

Неттл сразу все поняла.

Вот я дура. Почему я об этом не подумала? А Келлен почему не подумал? Он должен разбираться в таких вещах!

– Вещи Шипа вытащили из канала, – всхлипнул Тонат. – Может, он зашел в воду, и одежда спала с него, когда он превратился… в… – Мальчик тяжело сглотнул. – Тот человек дал мне рыбу. И я… я ее съел…

– Нет, – сказала Неттл, прижала ладонь к коре дерева и надавила, словно хотела выпихнуть эту мысль куда подальше. Но мысль была пугающе правильной и идеально вписывалась в общую канву. Именно так обычно и случалось.

– Я ее выпотрошил, пожарил, вытащил кости… – Тонат уже не говорил – скулил.

– Нет! – оборвала его Неттл. – Послушай меня! Та рыба не была твоим отцом! Ты бы его узнал!

Но Коул не узнал Айрис, напомнил голос в ее голове. Он увидел добычу и вонзил в нее когти.

– Ты бы его узнал! – закричала Неттл, силясь заглушить этот голос. – Потому что ты его любишь! Сильно любишь! Ты знал, что его прокляли, хотя все вокруг убеждали тебя в обратном! Ты бы все понял! Посмотрел бы на рыбу и понял!

Она вся дрожала. Кора больно царапала пальцы.

«Но что, если Тонат прав? – не унимался голос в голове. – Что ты тогда будешь делать?»

– Я лезу наверх! – крикнула Неттл, скидывая ботинки.

Ветер с силой налетел на орешник, и тот заскрипел, как кресло-качалка. Листья трепетали и переливались, и осколки света сыпались Неттл в глаза, пока она поднималась.

Он прав. Ты знаешь, что он прав.

– Нет, не знаю! – завопила она вслух, прежде чем поняла, что Тонат не сказал ни слова.

Она покрепче обхватила ствол, прижавшись лицом к шершавой коре. В нос набился запах гнили. Послушные ветру листья метались и шумели, как волны. На нее накатило головокружение, словно она сорвалась и падает, падает… А потом до нее донесся крик – резкий, неприятный и одновременно восхитительный. Набрав полные легкие воздуха, она издала ответный крик, вложив в него всю свою душу. Неттл услышала, как крики смешались, – так партии разных инструментов смешиваются в одну мелодию. Что-то пернатое и неуклюжее продиралось сквозь крону орешника. Задохнувшись от облегчения, Неттл потянулась к нему рукой.

Янник!

Черноголовая чайка слетела вниз, раскинула крылья… и врезалась Неттл в лицо. Та отпустила ствол и свалилась с дерева.

– Неттл! – Тонат мигом забыл о своих переживаниях и начал стремительно спускаться.

– Я не виноват! – проскрипел Янник, опускаясь на грудь Неттл, которая силилась вдохнуть.

– Ты врезался в меня, как пушечное ядро! – возразила Неттл, поглаживая кончиком пальца его темную голову.

– Ты кричала! – укоризненно ответил Янник. – Я испугался, что на тебя напала лиса!

– Я не кричала, – сказал Неттл, но врать Яннику было бесполезно.

– Отойди от нее! – Тонат принялся кидаться в чайку ветками, пытаясь отогнать ее подальше.

– Все хорошо, Тонат, – успокоила его Неттл. – Это мой брат Янник.

Она села, и Янник по привычке устроился на ненадежном насесте, который представляла из себя ее голова. Поразительно, как сильно она соскучилась по липкому скольжению перепончатых лапок по лбу.

– Нагадишь мне на голову, и я тебе все перья из хвоста повыдергиваю, – пригрозила она Яннику.

Тонат заинтересованно уставился на чайку. Он явно не знал, что думать.

– Янника я всегда узна́ю, – сказала Неттл, медленно вставая на ноги. – Всегда и везде. Узна́ю его перья, если найду их на земле. А ты узнаешь Шипа.

Сейчас, когда крылья Янника щекотали ей уши, она почти верила, что это правда.

Келлен вздохнул с облегчением, когда Неттл и Тонат вернулись. Он даже сделал вид, что рад видеть Янника.

– Смотрите, кто тут у нас, – сказал он. – Наконец проголодался?

– Да. – Янник обратился к Неттл: – Хочу есть.

– Мы должны остановить этого рыбака! – прошипел Тонат. – И отогнать бакланов! Я думаю, Шип стал рыбой в канале!

– Я мог бы его найти, – предложил Янник.

– Нет, – ответила Неттл. – Ты его съешь.

– Ты бы тоже съела, – сказал Янник.

– Не думаю, что проклятие превратило его в рыбу, – медленно проговорил Келлен. – Я тоже было так решил, когда вы убежали. Идея ударила меня, как лошадь копытом. И поначалу показалась ужасно правильной. А еще поэтичной. Этому человеку пришлось голодать, поскольку Шип не разрешал ему рыбачить, и он в наказание превратил Шипа в то, что смог поймать и съесть. Но… не думаю, что это достаточно жестоко.

– Это было бы достаточно жестоко, если бы он обманом заставил меня съесть Шипа! – возразил Тонат.

– Нет, – твердо ответил Келлен. – Это было бы жестоко по отношению к тебе. А этот рыбак не тебя хотел наказать. Позволить Шипу поплескаться в прохладной воде, потом выдернуть его на сушу и прикончить одним ударом? Нет, это слишком быстро. Недостаточно для мести.

На взгляд Неттл, этого было более чем достаточно, но она чувствовала, как сильно Келлен хочет оказаться правым. Он столько сил вложил в спасение Шипа, что теперь даже представить не мог, что все было напрасно. И Неттл тоже отчаянно хотела, чтобы он не ошибся. Поверхность воды задрожала. Рыбак не пошевелился, но лицо его просветлело, он весь напрягся. Инстинкты Неттл шептали, что это крупная рыба. Старая рыба, умудренная годами, гладкая, сочная…

Тонат выскочил из-за кустов, схватил пригоршню камней и швырнул их в воду.

– Эй! – взревел рыбак, когда по воде пошла рябь.

– Прекрати! – хрипло закричал Тонат. – Убирайся отсюда!

Неясно было, к кому он обращается – к рыбаку или к рыбе. Келлен и Неттл продолжали сидеть в кустах. Им пока незачем было высовываться из укрытия. Рыбак злобно глянул на невысокого разъяренного мальчишку на противоположном берегу, и выражение его лица живо напомнило Неттл западню. Внутри него таилась тьма и что-то шевелилось. Он опустил глаза, быстро собрал вещи и зашагал по тропинке прочь. Когда он повернулся спиной к берегу, Неттл выскочила и затащила Тоната обратно в кусты.