Бояться поздно - Идиатуллин Шамиль. Страница 28

С другой стороны, очевидно, что вредоносность и значимость каждого из ребят такая же, как у Али. Кому нужны их изоляция и страдания? Кому нужна смерть, пусть и виртуальная, семерки, не великолепной, но и не омерзительной, случайно собранных молодых людей? Неужто правда кому-то из чатика? Или в связи с чатиком?

Тогда возвращаемся к «все под подозрением». Кроме Али как раз: она недавно присоединилась. И, наверное, Дискарда, который при Але в обсуждениях почти не светился. Почему Аля и решила, что Володя левый повар, и дальше не стала думать про него. Про такого тихого, милого, старательного, каждому угождающего, кормящего и поящего всех с ладошки и следящего, чтобы ели и пили. Про такого отличающегося от остальных возрастом, манерами и привычками. Про такого, что возник в последний миг как часть обстоятельств, о которых Аля размышляет все это время.

— Не полегче?

Аля вздрогнула и вскинула глаза. Володя сочувственно разглядывал ее, медленно промокая полотенцем взопревший от кухонного жара загривок. Аля поискала ответ, не нашла и просто махнула рукой, на всякий случай слегка ссутулившись. Она уже не помнила, что именно соврала на сей раз: про переедание, отравление или временное недомогание.

— Это от голода может быть, — сказал Володя, вытирая испарину под челюстью и в распахе рубашки. — Бутер будешь? Или чайку крепкого сделать, самое то в таких случаях.

— Не-не, спасибо, — пробормотала Аля, поспешно отводя от его ключиц взгляд, который возвращался упорно, как намагниченный.

— Но-шпу или мезим тогда? А лучше уголь, у меня есть.

— Да ты ходячая аптека.

— Еле ходячая, — сказал Володя, засмеявшись, перехватил взгляд Али и неторопливо застегнул пару пуговиц, скрыв татуировку на неожиданно мускулистой для полноватого вроде парня загорелой груди.

И тут Аля всё поняла. Совершенно всё.

— Я лучше без таблеток, вместе со всеми, — сказала Аля, слыша себя как будто издалека.

Совсем издалека. От дома на соседней улице, где светил такой же татуировкой обходительный красавчик в банном халате. Или из игры, в укромных углах которой то и дело обнаруживался такой же собачий оскал, что был набит на смуглой коже Володи, красавчика — и, наверное, того, кто был для Али одним из трех темных силуэтов.

Так же издалека, словно через бесконечную цепочку экранов, по которым плыли черные тени, она услышала:

— Без таблеток, конечно, гораздо лучше.

Аля покивала, подбирая слова, и предложила:

— Давай, может, помогу?

— Да не, спасибо. Ты оклемывайся поскорей. У меня уже все готово.

— У тебя все давно готово, — согласилась Аля, и Володя, показав, что да, как иначе-то, вернулся на кухню.

А Аля смотрела ему вслед сквозь нарастающую муть и думала: ты хотела хоть что-нибудь понять. Ты все поняла. И как, легче стало?

Слезы горячо защекотали лицо и шею.

Легче не стало.

Раньше вокруг была черная закольцованная пустота. Теперь впереди была глухая стена с выбоинами пуль, а сзади — нацеленные стволы.

Зато какая-то определенность, подумала Аля. Слезы — это просто стравливание чувств, боли и самоуничижения. Вылились — и освободили место для более конструктивных реакций.

Она поморгала, чтобы слезы стряхнулись пошустрее, и беззвучно прошла в свою не прогревшуюся еще комнату на втором этаже. В прохладе думается лучше. А придумать предстояло очень много. Гораздо больше и, главное, гораздо лучше, чем когда-либо в Алиной жизни.

Аля была почти уверена, что не справится.

Аля не была уверена, что с таким вообще можно справиться.

Аля была уверена, что должна пытаться. До самой смерти. Окончательной, бесповоротной и настоящей.

Всем должна.

Часть шестая

СЪЕЗД

1. Ну хоть ты поверь

— Ребята, огромная просьба: как с электрички сойдем, задержимся на две минуты на перроне, не подходя к Тинатин и Володе.

— Кому-кому? — удивился Марк.

— Володю-то ты откуда знаешь? — удивился одновременно с ним Карим.

— У Тинатин красный Duster, номер два шесть ноль, они стоят на микропарковке, от перрона спуститься и чуть вправо, больше там никого. Пожалуйста, всего две минуты не идите. У меня чемодан распахнется, а вы типа поможете вещи со снега собрать, а сами меня слушайте, ладно?

Электричка сыграла туда-сюда, останавливаясь. Алиса, которую бросило на Алю, прошипела, украдкой поглядывая на остальных:

— Ты чего устроила? Это пранк какой-то?

— Пожалуйста, — умоляюще пробормотала Аля, глядя Алисе в глаза. — Алиса, ну хоть ты поверь. Пожалуйста.

— Выходим, быстро! — скомандовал Карим.

— Да чему поверить-то? — буркнула Алиса, отстраняясь, выскочила в белоснежное сияние и прищурилась, всматриваясь вдаль.

Аля выскочила следом и дернула заранее расстегнутым чемоданом. Свитера и футболки с готовностью вывалились на снег. Аля, ойкнув, присела и грянула чемодан плашмя так, чтобы увеличить площадь разлета вещей. Марк немедленно присел рядом и очень шустро, балбес длиннорукий, принялся все собирать. Остальные махали руками Тинатин, вглядываясь в сияющую для них перспективу.

— Так и есть, Duster два шесть ноль, — отметил Карим.

— Стопудово пранк, — сказала Алина, явно уловившая шипение Алисы. — С Тинатин сговорилась, да? Let’s play «Just the game» immediately? [8]

— Ребята, пожалуйста, — сказала Аля, и голос ее задрожал. — Сядьте рядом или просто послушайте.

Алиса, виновато оглядев всех, присела рядом с Алей и обняла ее за плечи. Карим и Алина удержались от новых вопросов или комментариев с явным трудом, однако показали, что обратились во внимание.

— Если очень коротко, мы прибыли в ловушку, — начала Аля речь подготовленную, выученную почти наизусть и даже положенную пусть не на музыку, а на четкий, хоть и не слишком явный ритм, чтобы не забылась на очередном витке, начала, тут же осознавая, как глупо, несерьезно и недостойно доверия звучит. — Это неслучайно, нас заманили, чтоб убить. Чтоб мы сегодня веселились, ели, пили, развлекались и в игру пошли, а утром были трупы.

— Алия, это очень неприятный пранк, — сказала Алина с отвращением.

— Погоди, давай дослушаем, — предложил Карим. — Интересно же.

— Неинтересно! — рявкнула Аля, и все вздрогнули. — Ни разу не интересно!

— Аль, ты чего? — обеспокоенно спросила Алиса, заглядывая ей в лицо. — Пойдем, может, там ждут уже?

— Дискард нас ждет, да? — уточнила Аля, вытаскивая телефон и роясь в поиске. — Володя Немаев он, да, Карим, ты же помнишь? Он с загадкой пришел осенью, поучаствовал, потом затих, а теперь вызвался помочь, потому что живет рядом, да? Это вот его аккаунт, он по нему в чатике регался?

Она выставила экран, чтобы Карим увидел. Тот посмотрел и пожал плечами.

— Дату последнего визита видишь? — спросила Аля. — Девятнадцатое ноября прошлого года. После этого не заходил. Странно, да? А теперь смотрим поиск по фамилии Немаев в этой же соцсети, вот прямо с девятнадцатого ноября, и что видим? Двадцать третьего ноября в Зотове похоронили Немаева Владимира Сергеевича, который геройски искупил ошибки молодости в составе ЧВК «Гендель», вернулся к любящей семье, но трагически погиб девятнадцатого ноября. Совпадение, да? И где мы, где Зотов, да?

— А других донов Немаевых в Бразилии нема? — осведомилась Алина без обычной уверенности.

— Как же он погиб, если вон там ждет? — спросила Алиса с искренним недоумением.

— Алия предполагает, что это не Володя Немаев, — пояснил Карим не так добродушно, как раньше.

— Ты у него паспорт видел? Вот проверь. Увидишь, какой он Немаев и какой Володя, — предложила Аля и вздрогнула от звука клаксона: задержка утомила Тинатин.

— И как этот прокачанный плеер-киллер нас убьет? — уточнила Алина, которая, прищурившись, разглядывала Володю, даже рядом с Тинатин выглядевшего невеликим и безобидным. — Зарэжет? Передушит? Защекочет до смерти?