Беглецы. Неземное сияние - Крауч Блейк. Страница 25

Шум цепной пилы казался неуместным в такое время. Как громкий крик в церкви. Джек быстро спилил почтовый ящик и сбросил его со склона горы.

На обратном пути, после крутого поворота, Джек замер, и сердце отчаянно забилось у него в груди: он увидел огромного оленя, стоявшего на дороге в двадцати футах от него. Громадная голова с ветвистыми рогами четко выделялась в предутреннем свете. Колклу хотел взять с собой дробовик, но потом решил, что не стоит так нагружать раненое плечо. Так что он мог лишь смотреть вслед уходившему прочь оленю – его вес составлял никак не меньше семисот фунтов. Интересно, как долго этот зверь мог бы кормить его семью?

Часам к девяти утра Джек сумел запустить солнечные батареи. Вода пошла по трубам из подземных цистерн, и нагреватель начал работать. Колклу наполнил водой пять пластиковых мешков, завязал их и поставил в морозильный шкаф. И постарался не обращать внимания на то, что они пропустили второй завтрак.

Джек оставил Ди и Наоми изучать «Радость кулинарии» [7] в поисках подходящего рецепта для приготовления хлеба, который можно было бы испечь из имевшихся в их распоряжении ингредиентов, и вместе с сыном отправился в лес.

Старший Колклу не сомневался, что Коул захочет порыбачить, но в сарае не нашлось еще одного спиннинга, поэтому он удивил мальчика удочкой, выструганной из молодого тополя. Джек очистил ее от коры и привязал к ней нейлоновую леску длиной в восемь футов и небольшой крючок, который не мог причинить ребенку серьезного вреда.

На этот раз узел удалось завязать быстрее, да и забрасывать муху он стал увереннее.

К трем часам мужчина сумел поймать две небольшие рыбешки, а к четырем на «сухую мушку» попалась первая настоящая радужная форель длиной в двенадцать дюймов, плескавшаяся в водоеме рядом с водопадом. Коул закричал от восторга, когда Джек вытащил ее на берег, и они оба присели на корточки, чтобы рассмотреть красноватую спинку рыбины с черными крапинками и слюдянистой чешуей.

– Замечательная штука, правда? – спросил Колклу-старший.

– Ты все здорово сделал, папа! – просиял его сын.

Джек положил удочку на траву, осторожно снял рыбу с крючка и, держа ее двумя руками, отнес в ведерко с водой – с такой осторожностью, с какой в свое время брал новорожденных Наоми и Коула.

Они рыбачили до самого вечера, пока не стало темнеть. Колклу разрывался между рекой и сыном, который оставил удочку и начал что-то строить из гладких речных камешков на противоположном берегу. Мужчина старался не думать о том, что тревожило его уже два дня, но не мог заставить себя посмотреть правде в глаза. Ведь он был отцом. Как-то Джек перехватил косой взгляд сына – однако сейчас не был способен на серьезные разговоры.

Когда они вернулись, солнце уже нырнуло за пустыню. Ди и Наоми завесили одеялами окна, и в доме витал сладкий аромат пекущегося хлеба.

Миссис Колклу с дочерью принесли несколько охапок дров с веранды и сложили их возле камина, и пока Коул развлекал всех рассказами о рыбалке, Джек построил пирамидку из дюжины сосновых шишек, лежавших в плетеной корзине. Сверху он пристроил страничку «Ю-эс-эй тудей». Его внимание привлек заголовок – новости шестимесячной давности о войне и политическом противостоянии, Уолл-стрит, смерть молодой знаменитости…

– А зачем одеяла на окнах? – спросил он, комкая страницу со спортивными новостями и подбрасывая в камин первое полено.

– Чтобы огонь не был виден снаружи, – объяснила его жена.

Джек положил в камин еще два полена, зажег спичку и поднес ее к газете.

Он лежал и смотрел на тени на стенах от горевшего в камине огня. Под одеялом ему было тепло. Джек испытывал голод, но кроме него, еще и удовлетворение.

– Мы больше не можем разводить такой огонь, – сказал он.

– Почему? – удивилась его жена.

– Сейчас мы в нем не нуждаемся. А зима может быть суровой. Нам следует сохранить дрова для метелей. И для тех ночей, когда температура опустится ниже нуля. Мне нужно будет нарубить очень много дров.

– Ты хочешь здесь остаться?

– Если мы сможем решить проблему с едой.

– Я не знаю, Джек…

– Ты хочешь вернуться к тому, от чего мы сбежали?

– Нет, но здесь мы умрем от голода.

– Только не с таким опытным охотником и рыболовом, как я.

Ди задрожала от тихого смеха.

– Ты заметила какие-то изменения у Коула? – спросил ее муж.

– Нет, а почему ты спросил?

– Мужчина в пустыне – тот, которого ты застрелила, когда он бросился на меня… Он и его подруга отправились на пикник вместе с другой парой. Они видели свет на небе. А другая пара все проспала. Потом они убили своих друзей.

– Какое это имеет отношение к моему сыну?

– Ты, я и Наоми не видели сияния. А Коул провел ту ночь у Алекса. Его семья отправилась на бейсбольное поле, и они наблюдали за сиянием. Помнишь, что он рассказал нам на следующий день?

Ди надолго замолчала.

Джек смотрел на тлеющие угольки в камине и слушал дыхание дочери.

– Из того, что сказал тебе тот парень, еще ничего не следует, Джек. Господи, это наш сын! – воскликнула женщина. – Ты думаешь, он хочет причинить нам вред?

– Я не знаю, но мы должны об этом помнить, – отозвался ее муж. – Сегодня я заметил, как он смотрел на себя в зеркало. Довольно долго. И у меня появилось очень странное ощущение. Я не знаю, что все это значит, но…

– Мы не можем быть уверены, что происходящее как-то связано с сиянием. Это лишь предположение.

– Я согласен, но что, если Коул изменится? Если у него появится склонность к насилию?

– Джек, вот что я тебе скажу: если будет именно так… я хочу, чтобы ты меня застрелил.

– Ди…

– Я не шучу и не преувеличиваю; просто у меня нет сил, чтобы справиться с этим.

– У тебя есть дочь. И ты не можешь позволить себе роскошь расслабиться.

– Значит, нам следует убить сына, если он станет угрозой? Ты об этом все время думаешь?

– Мы должны поговорить об этом, Ди. Я не хочу, чтобы мы оказались не готовы к такому повороту событий.

– Полагаю, я уже ответила на твой вопрос.

– Что же?

– Я бы предпочла умереть.

– Как и я, – сказал Джек.

– Так о чем мы тогда говорим?

– Мы говорим… о том, что он наш мальчик и мы останемся вместе при любых обстоятельствах.

Глава 8

На рассвете Джек выбрался из кровати, оделся во все темное, взял дробовик, который стоял около тумбочки, и вышел в гостиную.

Потом он отпер дверь и шагнул наружу.

Все вокруг замерзло. На траве лежал иней.

Пустыня стала пурпурной, но на западе пока оставалась черной.

Джек пересек луг и уселся у подножия тополя. Повсюду царила полная неподвижность. Все, кого он любил, остались в темном доме.

Его дыхание облачком поднималось вверх, и он подумал об отце и Рейде, своем лучшем друге, работавшем на гуманитарном факультете, о пинтах пива, которые они выпивали по вечерам четверга в «Таверне двух дураков»… Воспоминания были настолько болезненными, что мужчина постарался тут же отбросить их и заставил себя подумать о ближайшем будущем, о тех вещах, которые ему предстояло сделать, и о том, в каком порядке их следует выстроить. Все, что происходило раньше, не имело значения – важен был только новый день, и эта мысль позволила Джеку очистить разум и полностью сосредоточиться на ближайших деревьях. Он молился о том, чтобы пришел олень.

После Джек взял цепную пилу и валил тополя до завтрака. Швы держались, поэтому потом он рыбачил до конца дня, и ему удалось поймать три форели-головореза и ручьевую форель в той части реки, которая находилась в четверти мили вверх по течению, где он нашел немало глубоких водоемов. Вода была прозрачной и зеленой в тех местах, где на нее падало солнце, и черной в тени.