Тринадцатый VII (СИ) - Молотов Виктор. Страница 27

Воздуха внутри оболочек нам должно было хватить минут на десять.

— Назови мне имя заказчика, и твоя смерть будет быстрой, — угрожающе сказал я, подходя ближе к главе гильдии.

Было ясно, что заказчик связан с императором. Иначе не было бы указания пощадить Свету. Но вот кто из дворянских родов стал посредником? Точно не сам Некрасов.

Купол вокруг меня сиял всеми оттенками радуги, словно большой мыльный пузырь.

— Хах, этого я тебе не скажу даже под пытками, — усмехнулся мужчина.

— Не стоит недооценивать нашу богатую фантазию! — вставил слово мастер печатей.

— Вам меня не удивить.

Он сохранял такое спокойствие, словно у него ещё десять тузов в рукаве. И скорее всего, оно так и было, потому что рука в чёрной перчатке поднялась, начиная быстро выводить в воздухе плетение.

Макар вопросительно на меня посмотрел, и я кивнул в ответ на немой вопрос. Призрак материализовал шпагу, и всего на миг она стала видна для окружающих. В тот миг, когда проходила через ладонь, которой и пытался колдовать убийца.

Но он просто опустил раненую руку, словно ему и не было больно.

— Ещё одна попытка, и твоя смерть будет мучительной, — пригрозился я.

— Если бы я боялся смерти, то не пришёл бы сюда, — процедил убийца.

— Алексей Дмитриевич, под клятвой он вам имён не назовёт. Предлагаю убить его, и дело с концом, — ледяным тоном предложил Андрей Константинович.

— Поддерживаю! — воскликнул парящий над полом Макар.

— Убей, если сможешь, — процедил глава гильдии.

— А мне и нужно это делать самому, — пожал я плечами.

Я кивнул призраку, и он меня понял.

За этой смертью мы и пришли сюда…

Тело последнего из убийц упало на пол, и мы спешно вышли из поместья, чтобы развеять защитные купола. Но перед уходом я достал из кармана телефон главаря гильдии. Возможно, Серёга сможет вытащить оттуда нужные данные.

Также проверил пульс Некрасова-старшего. Слабый, но был. Видимо, снотворное сильно замедлило метаболизм, и только благодаря этому он выжил. Сейчас с распахнутыми дверьями и окнами газ быстро развеется. До верхних этажей он не добрался, поэтому за здоровье остальных Некрасовых и их слуг я не переживал.

Выйдя из дома, сразу позвонил в скорую и оставил анонимное обращение. Минут через пятнадцать к Некрасовым прибудут целители и всех откачают.

А мы с мастером печатей пока отойдём подальше. Если органы правопорядка приедут раньше, чем мы уедем, то не заметят нас на соседней улице.

Вот так, уничтожили целую гильдию, а я даже не испачкался.

А ещё одиннадцати утра нет!

— Алексей Дмитриевич, вы не представляете, как я вам благодарен, — расплывался Андрей Константинович, пока мы ждали такси на соседней улице.

— Выразите свою благодарность исполнением договорённостей, — напомнил я.

— Конечно, — мастер печатей кивнул и достал из внутреннего кармана своего пальто запечатанный конверт, протянул его мне со словами. — Советую вам уничтожить сразу после прочтения.

Я кивнул и принял конверт. Сразу распечатал. Одно из иностранных имён мне было уже знакомо, и с этим человеком я должен переговорить в скором времени. А вот остальные были лишь смутно знакомы, и то потому что мелькали в СМИ.

Но с ними тоже предстоит познакомиться, чуть позже.

Такси приехало за Андреем Константиновичем, и он сказал мне напоследок:

— Надеюсь, больше мы не увидимся.

— Если вы не додумаетесь и дальше насылать проклятия на конкурентов, то и повода не будет, — ответил я, и в этот момент подъехала моя машина.

К обеду я был уже дома и успел проводить Илью на поезд в Смоленск. Из-за слежки Света осталась дома. Но ребята договорились встретиться на следующих выходных.

А вечером мы с Машей отправились в Третьяковскую галерею.

Здесь было припарковано много дорогих машин. Мы же вышли из семейного лимузина.

Голубое платье графини блестело в свете фонарей, а позади нас к зданию галереи топала Булочка. Хоть тут не было ограничения на магических питомцев.

— Алексей Дмитриевич, вы таки откликнулись на наше приглашение! — радостно встретил меня распорядитель.

— Конечно, кто бы отказался посетить выставку в его честь.

— И такие случаи бывали. Сколько выставок мы организовали в честь императора, но он так ни на одну не пришёл.

Было сложно сохранять дружелюбную улыбку, когда речь зашла о злейшем враге. У меня невольно сжалась челюсть, но на мою удачу распорядитель решил не продолжать разговор, а проводить нас в главный зал выставки.

Помимо множества картин, в которых угадывались очертания Зубастика. Именно очертания, потому что художники без дара видящего добавляли больше своей фантазии. А моих портретов здесь было всего три штуки, и то перерисованных со старой фотографии из глобала.

— Ой, а тут и меня нарисовали с Булочкой, и когда успели! — воскликнула Маша, кивая в конец зала. — Давай посмотрим, а потом к банкетному столу? Я специально ничего не ела.

— Ничего не ела? — я удивился такому подходу.

— Ну да, чтобы больше вкусностей влезло. Слышала, что десерты сегодня поставляют лучшие кондитеры, — хихикнула Маша.

— Тогда и мне надо попробовать.

— Это опасно. Можешь подсесть на сладкое, как на запрещённые вещества, — она продолжала шутить.

— Ты недооцениваешь мою выдержку.

Пока мы шли к указанной картине, то столкнулись с Годуновым и Голицыным, которые вели ожесточённую беседу о цене картины, у которой они стояли. На ней был изображён летающий регат, и оба мужчины хотели её купить. Хотя по мне, здесь абстракции было больше, чем самого регата.

— Впору уже аукцион устраивать, — хмыкнул Годунов.

— Тише вы, не надо подавать идеи распорядителю, — шикнул на него Голицын.

— Уважаемые, а вам-то зачем картина с регатом? — спросил я после короткого приветствия.

— Как зачем? Подобные работы — это отличный показатель статуса. А цены на такие картины начинаются от пятисот тысяч рублей.

Стоящая рядом со мной Маша выпучила глаза.

— То есть, если я тоже начну регатов рисовать, то стану несказанно богата! — осенило её.

— Всё гораздо сложнее, графиня. Ваша работа должна быть представлена на подобной выставке. Если одну купит кто-то из высокопоставленных аристократов, то можете рассчитывать, что и с продажей остальных проблем не возникнет, — учтиво объяснил Голицын.

У Маши загорелись глаза.

— Лёш, ты же купишь мою первую картину? — шёпотом спросила она.

— Я-то куплю, но это работает гораздо сложнее. Тут нужен хороший маркетолог, который и в глобале шумиху наведёт.

— Отлично. Тогда завтра же куплю себе краски!

По тону было слышно, что с этой идеей Машу не остановить. Ну, как говорится, чем бы графиня ни тешилась…

О, а вот и распорядитель снова идёт в нашу сторону. У меня как раз к нему назрел серьёзный вопрос.

— Раз эта выставка в мою честь и на всех картинах мой питомец, разве нам не полагается процент от продаж? — спросил я, подойдя к мужчине.

Он быстро заморгал, словно я первый, кто додумался спросить о деньгах.

— Как правило, нет, — осторожно ответил распорядитель. — За счёт подобных выставок вы повышаете ваш статус в глазах общественности, а мы зарабатываем.

Хитрая схема. И если бы я хотел получить деньги за использование моего имени, то обязательно бы поспорил и ещё юристов пригласил. Но нет, сейчас общественное мнение было дороже денег.

— Понял вас, тогда мы хотим купить вон ту картину, — я указал на картину, где Маша и Булочка стояли рядом с Зубастиком.

— Она стоит…

— Это неважно, — отмахнулся я. — Пришлёте счёт моему финансисту.

— Будет сделано, князь, — вежливо улыбнулся распорядитель и удалился к другим гостям.

— А зачем тебе эта картина? — тихо спросила Маша, когда мы дошли до моей покупки.

— Не хочу, чтобы твой портрет висел где-нибудь ещё.